Эхо драконьих крыл - Кернер Элизабет. Страница 82

— Нет, госпожа, — ответил я. — Своим поступком нынешней ночью ты спасла жизнь госпоже Ланен, не руководствуясь при этом никакой корыстью, насколько я могу судить, — лишь своей добротой. Боюсь, что для меня ты навсегда останешься госпожой Реллой.

Тут она улыбнулась мне кривой улыбкой, которая так ей шла.

— Что ж, ладно. Думаю, мне придется с этим смириться.

Марик

Пробежав четверть мили, я наконец сбавил шаг. Я направлялся на юг, ведомый какой-то нелепой надеждой, шептавшей, что на корабле я найду спасение; на самом же деле я всерьез боялся, что мне не удастся спастись нигде. Называйте меня сколько угодно трусом, да только что толку проявлять храбрость перед лицом неминуемой смерти? Может, Берис и сумел бы противостоять разъяренному дракону, но я — нет. Убедившись, что погони нет, я, однако, повернул назад и осторожно начал красться по тропе к лагерю.

Я повстречал Кадерана, который мчался мне навстречу. Увидев меня, он сбавил скорость. Он совсем запыхался.

— Ракшас задержал дракона… я успел скрыться. Но дракон улетел, и девчонка вместе с ним.

Не долго думая, я схватил его за горло.

— Ну и какой мне теперь от тебя прок, колдун? — спросил я; мне доставляло удовольствие ощущать под пальцами его глотку, и я сдавливал ее все сильнее. — Теперь я должен буду жить с этой болью навечно! А что касается драконов, то против них никакие обманные заклятия не помогут! Я уж не надеялся остаться в живых, когда эта тварюга пролезла сквозь стену! Теперь, когда драконы готовы убить меня при первой же встрече, — какой прок мне от тебя?

Встряхнув его напоследок еще разок, я разжал хватку и оттолкнул его. Он так и повалился наземь.

— Я твоя единственная надежда, Марик, — выговорил он с кашлем, валяясь в пыли. — Как иначе сможешь ты выжить, если дойдет до нападения? Помни, купец, что лишь я способен сотворить защиту от драконьего огня.

Хуже всего было то, что он говорил правду. Придется мне потерпеть его чуточку подольше, по крайней мере до завтра. Завтра последняя ночь листосбора. Тогда я смог бы… Нет!

Сегодня!

Этого они и вовсе не ожидают. Кто бы осмелился на подобное предприятие после столь тяжелого поражения? Своим безупречным разумом они и предположить не могут, что я способен завершить листосбор раньше назначенного срока и убраться восвояси, прежде чем они что-либо заметят.

Недоставало лишь одного. Рывком я поставил Кадерана на ноги и быстро потащил его за собой. Завидев впереди дымящиеся развалины хижины, мы замедлили шаг; но этой твари нигде видно не было, и мы проскользнули в мою хижину, никем не замеченные.

Плотно прикрыв дверь, я подбросил в очаг дров."

— А теперь, дорогой мой заклинатель, ты выяснишь, подходит ли эта ночь для того, чтобы отправиться в земли драконов.

Мне показалось, что он опешил, но лишь на миг.

— Я уже установил это, господин. Ты велел попросить у демонов совета, когда замыслил отправиться туда в первый раз. Я тогда заранее узнал, что сегодняшняя ночь и завтрашняя одинаково благоприятны.

— Прежде ты ничего не говорил о сегодняшней ночи, — прорычал я.

— Мне казалось, что это не имеет значения. Я ведь знал, что ты намерен ждать до последней ночи, — должно быть, он прочитал у меня на лице недовольство и сомнение, ибо добавил: — Мой господин, эти существа затеяли у себя что-то вроде сходки, и она продлится две ночи. Они заняты своими делами. Страж по-прежнему следит за Рубежом, однако внимание его будет пребывать вдали от тебя.

И тут мои смутные мысли обрели ясные очертания — у меня сложился четкий замысел. Усмирив гнев, я негромко произнес:

— Хорошо. Сударь мой Кадеран, я прошу тебя позвать мою охрану. Пусть разнесут весть, что листосбор завершается, якобы из-за опасения, что драконы могут напасть повторно. Пошли людей на дальние участки, куда отправились листосборцы, и вели, чтобы они возвращались: мол, с рассветом мы отплываем. Пусть капитан корабля имеет в виду, что мы постараемся как можно скорее сняться с лагеря и погрузиться на борт, — я повернулся к нему; вместо гнева меня теперь переполняла решимость. — Я буду придерживаться установленного нами времени, чтобы к утру оттуда сразу же попасть на корабль. Ступай. Я желаю побыть один.

Он вышел, и я услышал, как он криком подзывает охрану. Отлично.

У меня перед глазами стоял образ драгоценных камней, ярких и притягательных. К концу ночи эти твари заплатят за то, что лишили меня последней надежды избавиться от боли. Я вновь содрогнулся: в памяти всплыл тот миг, когда эта серебристая тварь своротила стену. Всемогущие силы, я еще пока кое на что способен!

Я погладил пальцами кольцо у себя на руке; его круги на ощупь были теплыми, словно нагрелись от моего внутреннего жара, и я почувствовал, как по лицу у меня расплывается улыбка.

Пусть попробует!

Ланен

Сидя в чертоге Акора и приходя в себя от пережитых событий, я вдруг услышала голос:

«Могу ли я обратиться к тебе, госпожа Ланен? Говорит Кейдра».

«Конечно» , — ответила я с изумлением. В первое мгновение я подумала было о Миражэй: «Неужели с ней что-то не так?» Однако голос его разума был спокоен, и мне даже показалось, что он чем-то Доволен.

«Я стою на страже у Рубежа и не могу явиться к тебе, но я до сих пор еще не поблагодарил тебя за то, что ты спасла мою возлюбленную и нашего малыша».

«У Миражэй все хорошо?» — спросила я.

Мне стало понятно, что он улыбается, я поняла это по его речи:

«И она, и малыш в полном порядке, лучше и быть не может. Они оба шлют тебе поклон».

Я усмехнулась.

«Но ведь ребенок… малыш наверняка еще слишком мал, чтобы говорить, разве нет?»

«Теперь я понимаю, почему Акхору так нравится твой народ, — ответил Кейдра загадочно. — Всегда находишь огромное удовольствие, если объясняешь что-то, обучаешь кого-нибудь. Когда мы рождаемся, госпожа, мы почти совсем не способны управлять своим телом; однако разум наш вполне ясен. Мой малыш не может еще передавать свои мысли, тем более в словах, но матери его видны образы, возникающие в его разуме, и из них можно извлечь смысл того, что он чувствует. Сегодня утром она мысленно передала ему твой образ, и он узнал тебя, очень довольный».

Он узнал!

Новорожденный, а помнит меня!

Я-то никогда не забуду его лица, его глаз, широко глядящих на меня; но мне и в голову не могло прийти, что и он будет меня помнить.

«Ах, Кейдра, какой подарок ты мне преподнес, — прошептала я. — Я даже и не подозревала. Мы обычно не помним ничего, пока нам не исполнится три, а то и четыре года, но и тогда память наша состоит поначалу лишь из обрывков».

Я лелеяла в себе эту новость. Это даже чуть-чуть напоминало бессмертие — подумать только: меня будет помнить существо, которому суждено прожить бесконечно долгую жизнь. Будущее его казалось мне настолько далеким, что трудно и представить!

«А у него уже есть имя?»

«Для всех мы называем его Хжьеррок», — ответил Кейдра с гордостью.

Я чуть было не прыснула, но вовремя сдержалась. Почему они не могли выбрать что-нибудь попроще, чтобы человеку можно было спокойно произнести? Я несколько раз попыталась выговорить это замысловатое имя — сперва вслух, потом на истинной речи.

«Самое лучшее, что у меня получается, — это Щерок. Да благословит небо Щерока и его мать, и тебя, Кейдра, — за все то, что вы мне дали. Ваша дружба и ваше доброе отношение превыше всех прочих наград».

«Всегда можешь на это рассчитывать — и ты, и твое семейство, Ланен, дочь Маран. Ты спасла две жизни, которые для меня дороже всего на свете, и, хотя я никогда не сумею отблагодарить тебя за этот дар, я сделаю все, что в моих силах».

«Акор сказал мне, что с тобой Релла. Оберегай ее как следует — это самый большой дар, который ты можешь сейчас для меня сделать, — ответила я. — Акор только что говорил с твоим отцом и должен рассказать мне, как там движется Совет. Мне надо идти».