Бездна кошмара (СИ) - "Swfan". Страница 14

Меж тем в записке из пороховой банки было перечислено только два варианта. Но что если на самом деле их было три? И если последний вариант был связан с тем способом, который нельзя называть? Ведь если можно спасти целую вселенную, значит один конкретный мир уж точно выйдет уберечь...

Во мне извивался склизкий червь сомнения. Всё это было очень надумано. Может статься, что я натягиваю сову на глобус, но... Какая, в сущности, разница? Я нервно усмехнулся. Убивать себя и Таню я всё равно не собираюсь. У меня просто не было выбора, кроме как принять эту надежду на веру. Вот и всё.

Я кивнул, ещё некоторое время посидел на стуле, затем поднялся и направился в туннель. Теперь, когда мои внутренние распри оказались, большей частью, разрешены, самое время было взяться за дело.

Добравшись до комнаты Ямато, я закрыл глаза и сосредоточился на своём отпечатке. Вспыхнул синий вихрь, и спустя пару секунд моё тело сперва сменило своё положение на горизонтальное, а затем стало медленно обретать материальность...

Когда я открыл глаза, передо мной был тёмный потолок. Было тепло. Я поправил длинные розовые локоны, застилавшие моё нежное личико, приподнялся и обнаружил себя в спальне. Слева от меня лежали аккуратно сложенные вещи. Справа бежала верёвочка, с помощью которой Мурасаки в самый первый день разграничила «зоны» нашего проживания. Та, что досталась Ямато, была заметно меньше.

Самой девушки было не видать.

Со стороны зала слышался приглушённый треск.

Я приподнялся, завязал волосы и оделся в школьную форму. Какой сегодня день недели?.. Неважно. Я вышел в зал и увидел Нанако. Девочка сидела за плитой, растопырив колени в зелёных шортах, и задумчиво смотрела в кипящую кастрюлю.

12. давай поиграем

— Доброе утро, — опомнилась и улыбнулась мне умеренно светлой, как утреннее небо, улыбкой.

— Доброе, — я зевнул, прикрывая розовые губы ладошкой, и присел за столик.

— А где остальные?

— Мой брат ушёл за покупками. Кирияма сказал, что ему нужно помочь по дому, но что он «точно вернётся сегодня», Юки тоже пошла домой.

— Юки?.. А, Мурасаки, точно.

Если так подумать, она никогда не говорила мне своего имени... С другой стороны, я его и не спрашивал. Я кивнул сам себе, и вдруг заметил, что Нанако поглядывает на меня немного подозрительным взглядом:

— Ямато... — сказала она напряжённым голосом.

— Что? — я выпрямил спину.

— А ты... — девочка задумалась, как будто пытаясь подобрать правильную фразу.

— ...Неважно, — наконец она покачала головой.

Неужели она... Нет, вряд ли.

Затем повисла неловкая пауза.

Стараясь её разрушить, Нанако, хорошая она была девочка, заметила:

— Сегодня последний день, так? Помочь собрать вещи?

— Нет, я сама... Сильно вы от нас устали?

— Нет, — Нанако покачала головой. — Обычно, я только и делаю, что смотрю телевизор, когда Мацуя нет. А так, — она развела реки, — разнообразие.

— Ну да, — я покосился на её ноги. Спросил:

— А у тебя есть коляска... Или что-то в этом роде.

— Есть, — сказала Нанако. — В кладовке. Но я стараюсь её не использовать. Здесь такая улица, что одно неверное движение, и жух! Шуганёшь с холма прямо вниз, — она улыбнулась.

— Только Мацуя меня иногда выводит. Всегда соглашается, если я прошу, но ему это неловко, по лицу видно. Вот и я стараюсь не выходить.

— Ну да, место неподходящее, — мне вспомнились здешние ухабы и отвесные дорожки.

— Какой был дом, такой нам и дали.

— Дали? В смысле?

Нанако замялась. В кастрюльке лопались пузыри.

— Сделаем вид, что я ничего не спрашивала?.. — предложил я.

— Нет, — девочка покачала головой и выдавила улыбку. — Всё нормально, это я так... Не люблю об этом вспоминать, — она посмотрела на свои коленки. — Два года назад. Пятый дистрикт, слышала?

— Да.

На самом деле нет.

— Так вы...

— Угу, — она кивнула. — Не успели сбежать. Наши родители остались в развалинах, а меня вытащил Мацуя. Ну, почти всю, — она усмехнулась. — Кое-что забыл. У него тогда было такое лицо. Всё в пепле на фоне звёздного неба и пожара, а глаза горят.

— Поэтому он так старается в учёбе?

— Ну да. Сперва он всё время следил за мной, мне было даже немного неловко, а потом, когда сделался Стражем, только об этом и думает. Так даже и лучше, как по мне. Более... правильно.

Она пожала плечами.

И снова повисла тишина.

— ...Хотя иногда он тратит на это слишком много времени, — с напускным недовольством заметила Нанако. — Однажды он пришёл и стал рассказывать про «девочку из своего класса». Я уж было подумала, ну наконец-то ему кто-то понравился, даже приготовилась дать совет, как и подобает хорошей сестре, а на самом деле он просто хочет «сражаться, как она». Идиот, — буркнула девочка.

— Ха-ха...

— Ничего смешного. Кстати, а ты о нём что думаешь?

— Сватничаешь?

— Немного.

— Ничего не выйдет. Не в обиду твоему брату, но скажем так: у меня своеобразные предпочтения.

Нанако понимающе кивнула. Затем сказала:

— Ну ладно. Всё равно ему нужен кто-нибудь более умеренный. Ой, то есть, — она извиняюще вскинула руки.

— Ничего, сама вижу, что я не очень «умеренная», — я прыснул, показывая свои белые зубки.

После этого я спросил, что сегодня на обед, и не рановато ли для готовки. Нанако ответила, что нет, поскольку сегодня последний день и она хотела приготовить особенное блюдо на прощание — говяжий суп. Наваривать такой нужно весь день, а то и больше. Мацуя ушёл в магазин за продуктами и скоро вернётся.

— Кстати, — сказала Нанако, помешивая бурлящую воду железной ложкой. — А можно один вопрос, — её голос притих.

— Можно. Спрашивай конечно.

Нанако кивнула и опустила голову, протянув лицо перед парным котелком.

— Для тебя это игра?

— Ты о чём?

— О чём, да... — она нахмурилась, как будто пытаясь подобрать правильное слово, и провела пальцем по железной кастрюльке, облизала его и вдруг заговорила:

— Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять. Шесть, семь, восемь, мы попросим, чтобы зайчик нас обнял. Девять, шею мы свернём, зайку нашего убьём, и зажарим, и сожрём...

Я заворожённо, с холодом на сердце, слушал мелодию, которую девочка напевала своим звонким, и самую малость низким голосом. Потом я заметил, что всё это время Нанако водит кончиком своего пальцы по кипящей воде. Он весь покраснел, и с него слезала липкая кожа. Я немедленно схватил её за руку и отвёл её в сторону. Тогда Нанако медленно отвернулась от кастрюли, в которой разварилась белая плёночка, посмотрела на меня своими тёмными глазами и сказала:

— Давай. Давай, давай проиграем, Я-ма-то... У тебя десять минут. Кто не спрятался, я не виновата, — проговорила девочка и вдруг усмехнулась безумной улыбкой, от которой по всему моему телу побежали мурашки, а затем неожиданно обвисла прямо у меня на руках. Пожелала так, приподняла голову, поморщилась и схватилась сперва за лоб, а затем за свой палец.

— Ай, — Нанако вскрикнула и поморщилась. — Ой... Я случайно, — сказала он, разглядывая покрасневшую фалангу своего пальца.

— Ямато, можешь принести аптечку из ванной?.. Что-то я заговорилась и обожглась. Дура, — она вздохнула.

Я кивнул, молчал поднялся и принёс пластырь. Всё то время, пока я шёл по коридору, а затем наблюдал, как Нанако завязывает облезший палец, в моей голове звучал этот голос: Давай, давай поиграем, Ямато...

Я посмотрел на время. Электронные часы возле телевизора показывали 10:21. Через пять минут Нанако закончила завязывать палец, поморщилась, снова подобрала ложку и сказала:

— В готовке без этого никуда.

Я кивнул.