Ужас Дикого Леса 2 (СИ) - Горъ Василий. Страница 20

— Александр Михайлович, а наше участие обязательно? — спросил я, хотя догадывался, каким будет ответ.

— Вы нашли и уничтожили все диверсионно-разведывательные группы, заброшенные в алтайскую магическую аномалию, и предотвратили Большую Волну, усиленную сезонной миграцией… — задавив нешуточное раздражение, преувеличенно спокойно сказал самодержец. — Для сравнения, поисками ДРГ, работавших в Забайкалье, занималась целая бригада пластунов. Да, нашла, да, уничтожила, да предотвратила зарождение Волны, но потеряла шестнадцать великолепно подготовленных офицеров!

— В якутской работало две бригады… — продолжила Софья. — Но толку? Двенадцать погибших, семнадцать тяжелораненных и двое диверсантов, пустившихся в бега. Хорошо, хоть гражданские не пострадали! Чего, увы, нельзя сказать о ситуации, сложившейся возле границы с Японией.

Репортажи о Большой Волне, прокатившейся по Дальнему Востоку, я помнил чуть ли не дословно, ибо, глядя на экран визора, мысленно винил себя в том, что ее все-таки пробудили. Поэтому опустил голову и сжал кулаки.

— Вы сделали в разы больше, чем обещали! — успокоил меня Император. — И при всем желании не сможете заменить спецслужбы огромной страны. Но проигнорировать ваше участие в предотвращении катастрофы я не могу по целому ряду причин. Во-первых, перестану себя уважать за то, что не оценил ваши подвиги. Во-вторых, информация о вашем вкладе в защиту Алтая очень скоро просочится в народ, а значит, я потеряю лицо перед всей Империей и заслужу прозвище Неблагодарный. В-третьих, я продемонстрирую слабость перед Поднебесной и Тураном. А это, вне всякого сомнения, приведет к войне. Есть еще в-четвертых и далее, но мне за глаза хватает и этих трех.

— Кстати, о Поднебесной и Туране… — дав ему договорить, как-то уж очень ехидно ухмыльнулась Софья. — Пап, а ты не будешь возражать, если на приеме мы немного позабавимся? А то о нас, о «Фениксах», начали забывать, и меня это страшно раздражает!

— Мне понравится? — на всякий случай спросил он. По моим ощущениям, точно зная, что расспрашивать ее о подробностях абсолютно бессмысленно.

— Еще как!

— Тогда даю свое согласие… и уже весь в нетерпении!

Развивать эту тему он не захотел и сосредоточился на еде. Благо блюда, приготовленные его поварами, стоили пристальнейшего внимания. Пока утолял голод, задавал вопросы на ничего не значащие темы — поинтересовался, не скучно ли нам жить в «этой глухомани», попросил каждую из девчонок рассказать о самом ярком впечатлении, полученном тут, на Алтае, узнал, какую дичь предпочитает Злата, и так далее. А после десерта собственноручно налил себе граммов сто коньяка, откинулся на спинку кресла и, баюкая бокал в ладони, снова уставился мне в глаза:

— Яромир Глебович, а как у вас, у «Фениксов», обстоит дело с развитием боевого направления Дара?

Я пожал плечами и сказал чистую правду. Естественно, за вычетом информации об успехах в развитии созвездий Воли:

— Тут, в поместье, практически никак — да, мы бегаем в Дикий Лес чуть ли не каждый день, чтобы дать ирбису отдохнуть от «нулевки», но толку от этого немного. Но за время отшельничества на территории аномалии успели прорваться в следующие ранги.

— Что, все?! — недоверчиво уточнил он.

Я утвердительно кивнул:

— Да, государь: ваша дочь, Ольга Валерьевна и я стали «семерками», Лада Мстиславовна отстает на одну звезду, то есть, уже «шестерка», а Александра Станиславовна и Наталья Петровна — полноценные «четверки».

— Достойно, однако… — задумчиво пробормотал он, ушел в себя и выпал из разговора минуты, эдак, на полторы.

Потом нить беседы перехватила Рюриковна. Призналась, что прижилась в «этой глухомани», и не горит желанием возвращаться в Москву. А затем ответила на подначку моей ближницы и заявила, что все ее любимые студенты находятся рядом, а проблемы остальных прекрасно решаются и в удаленном режиме. И ведь не солгала ни в одном слове: к нам относилась в стиле «лучше не бывает», а с руководством МАО общалась по полтора-два часа в день.

— Не-не-не, вы мне нужны в городе! — выпав из прострации, воскликнул государь. — Вас действительно стали забывать, а это меня не устраивает. В общем, покажите мне самый краешек аномалии хотя бы с высоты птичьего полета, потом посадите в «Белый Орел» и начинайте собираться…

…Показывать «краешек аномалии» полетели на «Сапсане», взяв с собой Императора и его самого доверенного телохранителя. Приземлились в области с магофоном под одну целую и одну десятую по шкале Оберта, возле озера, которое весной, летом и осенью восхищало своей красотой, а зимой казалось огромным идеально ровным полем. Впрочем, еловый бор, почти касающийся его западного берега, восхитил самодержца и красотой высоченных зеленых елей, и одуряющим запахом хвои. Ну, а кошечка, отпущенная порезвиться, донельзя впечатлила невероятной длиной скачков, сумасшедшей скоростью перемещений и неожиданностью нападений из-под отвода глаз.

Нападала, естественно, на меня. Надеясь завалить в какой-нибудь сугроб и, как обычно, от души побороться. А я подыгрывал. Нет, не из-за молодецкой дури, а по банальному расчету: даже после личного знакомства с желтоглазой красоткой Александр Восьмой видел в ней крупную прирученную кошку и не более. Что меня не устраивало от слова совсем: я хотел, чтобы кличка нашей зверюги автоматически ассоциировалась со словосочетанием «чудовищная мощь», пугала и вызывала непреодолимое желание держаться на расстоянии. Причем как в прямом, так и в переносном смысле этого выражения.

От первой атаки я увернулся. Благо заблаговременно почувствовал знакомое предвкушение и взвинтил скорость восприятия, провалившись в очень глубокий полутранс. Потом ушел скачком метров на двадцать, в момент выхода из перемещения сместился в сторону и тут же прыгнул обратно. Злата, пойманная в момент поворота, полетела вверх тормашками, но еще до падения извернулась, приземлилась на все четыре лапы, развернулась ко мне мордой и ударила. Лапой со спрятанными когтями.

Блокировать эту конечность было крайне неосмотрительно, и я под нее поднырнул. Естественно, со встречной атакой в область печени — со всей дури всадил правый кулак в мощнейший покров и снова метнулся в сторону, не разрывая дистанции. Вовремя: через долю секунды после моего исчезновения из предыдущей точки на уровне моей шеи сомкнулись и лязгнули челюсти с о-о-очень большими зубками. А потом зубки, челюсть и их хозяйку начало заваливать назад. Проход в ноги я выполнял по-дилетантски, но против Златы он иногда проходил. Получился и в этот раз: она прогнулась в спинке, но провернуть и себя, и меня вокруг продольной оси не успела, так что радостно мяукнула, грохнулась на спину и все-таки обхватила меня лапами.

Боролись мы в облаке снега, очень добросовестно и изобретательно мешая друг другу встать. Потом я отпихнул ее от себя воздушной пеленой, она, помня правила, врубила в нее кулаком, увернулась от ледяного шипа и со всей дури вложилась в огненный шторм. Естественно, направив его не в меня, а в сторону противоположного берега. Но я все равно разорвал расстояние все тем же скачком, чтобы не поджариться, подозвал к себе хвостатую хулиганку, подал команду «Хватит!» и рассыпался в комплиментах.

Конечно же, обратил внимание и на выражение лица самодержца, благо его любимая дочурка транслировала картинку мне в КТС-ку. Через нее же услышал и его ошеломленный выдох:

— О, боги…

— Пап, это она баловалась. А если вдарит со всей дури, то нас не спасут никакие покровы!

— Да я не о мощи… — воскликнул Александр Восьмой. — Перед вылетом к вам я проштудировал выборку из нескольких монографий, посвященных магическим способностям кошачьих, и поверил, что ирбисы — это «физики» чистой воды, то есть, сражаются в ближнем бою, пользуясь зубами и когтями, а дальнобойными навыками не владеют. Так же, как и отводом глаз!

Софья знала, что все «нестандартные» навыки «чудовищу» приживил я. Но сообщать об этом мы никому не собирались, поэтому она соврала: