Путь к Вавилону - Керни Пол. Страница 28

Крякнув от боли, Ратаган слез с коня и оперся на плечо Мертаха.

— Ну, здравствуй, отец, — сказал он.

Золотобородый сжал свой кушак обеими руками.

— Опять неприятности, да? Твоя матушка места себе уже не находит, испереживалась вся, Ратаган. И на этот раз, я смотрю, не без причины. — Он улыбнулся, едва ли не извиняясь, но Ратаган в ответ только сморщился.

Все вместе они вошли в дом. На Ривена, казалось, никто и внимания не обратил, но когда взгляд его встретился с проницательным взором седовласого, он поспешил отвести глаза в сторону.

— Варбутт ждет вас. Всех вас, — голос седого был сух, точно осенний лист. — Я могу осмотреть ваши раны и за разговором, ибо он с нетерпением ждет новостей. И особенно от тебя, Байклин.

Байклин вздохнул.

— Так я и думал, Гвилламон. Я слишком долго отсутствовал.

— Но ты исполнил ту миссию, ради которой ушел так надолго. — Это было утверждение, не вопрос.

— Да, — Байклин повел головой в сторону Ривена, и снова пронзительный взгляд голубых глаз задержался на нем на мгновение, прежде чем скользнуть мимо.

Они вошли в небольшой коридор: стены темного дерева, каменный пол. Здесь мирканы незаметно покинули их. Потом Гвилламон и отец Ратагана провели путешественников через двустворчатую дверь в большой зал с высоченным потолком в перекрестии массивных балок. Сквозь высокие окна лились лучи желтого света. В лучах света плясали пылинки, на стенах тускло мерцали древние клинки, золотистые нити поблескивали на гобеленах. Очаг не горел, и только в самом дальнем конце зала рядом с парой кресел с высокими спинками, похожих на троны, дымилась жаровня. В правом кресле неподвижно сидел человек. Когда вошедшие приблизились, — их шаги отдавались гулким эхом в громадном зале, — человек встал.

— Байклин. Мой сын вернулся.

Он был стар, очень стар, но его белые волосы были еще густы, а орлиный профиль не утратил выразительности. Он и вправду походил на орла, только немного взъерошенного, в период линьки.

— Отец. — Байклин обнял старика, и тот снова сел в кресло.

— Вижу я, с Ратаганом случилась беда. У вас, наверное, есть немало о чем рассказать. Гвилламон, не распорядишься ли, чтобы сюда принесли воду — умыться, еду и питье? Я бы позвал прислугу, но чем меньше будет ушей, тем лучше.

Гвилламон молча кивнул и скрылся за маленькой боковой дверью слева от кресел.

Воцарилось молчание. Оно нервировало Ривена, и он беспокойно переминался с ноги на ногу. Байклин между тем разбинтовывал ногу Ратагана. Мертах хмурился, уставившись в каменный пол, где, облегченно вздохнув и высунув языки, растянулись его волки.

Через пару минут слуги внесли в зал нагруженные с верхом подносы, а потом Гвилламон быстренько выпроводил их. Он низко поклонился Варбутту и уселся напротив честной компании на возвышении у незажженного очага. Каждому принесли таз с горячей водой, серебряный песок и большое мягкое полотенце. На подносах было холодное пиво в громадных кружках, мясо и хлеб, сыр, мед и яблоки. Путешественники умылись, соскребая грязь песком, и поели в полном молчании под пристальным взглядом Варбутта. Лицо, старика было абсолютно непроницаемым. Флейта с Барабаном громко хрустели мозговыми костями. Кроме этого хруста, в зале было так тихо, что Ривен слышал голоса снаружи, чей-то смех вдалеке и мычание коров. Ратаган отодвинул пустую кружку и вытер рукой рот.

— Уф, — сказал он. — Вот оно — лучшее из всех лекарств. И гораздо приятнее пиявок.

Гвилламон хохотнул, но Юдайн, отец Ратагана, даже не улыбнулся.

— Кто это сделал? — спросил он, указав взглядом на ногу сына.

Ратаган небрежно пожал плечами.

— Гогвульф, в Скаралльском лесу.

Двое старших мужчин переглянулись, но тут Варбутт поднял руку, не давая им заговорить.

— Всему свое время, — возгласил он вроде бы невозмутимым тоном, но глаза его вспыхнули.

И только когда рану Ратагана перебинтовали, Варбутт попросил Байклина рассказать ему подробно о его пребывании на Острове Туманов. Тот покосился на Ривена, самочувствие которого после умывания и пива заметно улучшилось, и начал рассказ.

— Мне сейчас кажется, что я отсутствовал целую вечность. Восемь месяцев миновало с тех пор, как мы с Мертахом отправились к Стэйру сквозь пургу и метели, что захватили наш край в самом разгаре лета. Восемь долгих месяцев… проведенных на странной, чужой земле. В незнакомом, неприятном мире, где все нам чуждо. Действовать приходилось на свой страх и риск. Были моменты, когда я всерьез начинал опасаться, — а не слишком ли умничает сын Варбутта и не повредит ли хитроумие его здоровью.

Он усмехнулся.

— Мертах сам расскажет обо всем, что случилось, начиная с того момента, как он отправился на юг в поисках Майкла Ривена и до нашей последней встречи в том мире, перед тем, как он шагнул через Дверь сюда. Все, что я знал тогда, это то, что я все еще нахожусь на Острове и что мне придется там оставаться, пока Сказитель Историй не вернется на север. Я знал, где он живет… я вообще многое узнал о нем за время общения с местными выпивохами. Остановился я в маленькой хижине, неподалеку от его дома, и ждал. Долго и терпеливо. У меня еще оставалось немного золота, мы с Мертахом меняли его на деньги того мира, но я в основном перебивался охотой, а иногда делал набеги на окрестные огороды, словно какой-нибудь дикий зверь или мелкий воришка. — Байклин умолк на мгновение и отпил пива.

— Я обнаружил другую Дверь, следуя по пятам за смуглой девушкой, с которой случайно столкнулся на Острове. Я видел, как она пропала, пройдя через Дверь. Она была не из того мира… в этом я уверен. Пугливая, дикая, как лань, она не позволила мне приблизиться. Я поначалу подумал, что она — из наших: вышла на Остров случайно и от испуга рехнулась, но было в ней что-то такое… непонятное, что ли. Она, похоже, что-то искала, — или, быть может, кого-то. У нее брови сходились на переносице.

Но что самое странное: вскоре я снова увидел ее. Сначала она пропала, но через несколько дней появилась опять. Я видел, как она бродит вокруг старого заброшенного поселения в долине, — местные называют его Гленбриттлом. За это время она никак не могла бы дойти от одной Двери в Мингнише до той, другой, так что она либо знала еще одну Дверь, либо могла проходить через Дверь в обе стороны, а не только в одну, как все мы. С того дня я ее больше не видел. Это было в последний раз.

А потом и Майкл Ривен вернулся, и я хитростью заманил его в Мингниш. И теперь вот он здесь… и, надеюсь, не слишком расстроен. — Байклин умолк и покосился на Ривена, но тот, казалось, не видит его.

Гленбриттл. Она была там, у своего старого дома, где мы встретились с ней впервые. Но там не осталось уже никого, кто мог бы узнать ее.

Гвилламон кивнул.

— Ты все сделал правильно, Байклин, если хотя бы половина того, на что вы с Мертахом намекали насчет этого человека, — правда. Но скажи нам: что приключилось, когда вы вернулись в Мингниш? Откуда у Юниша и Ратагана такие раны?

— Скажу я. И еще много чего скажу, — вдруг произнес Мертах. Голубые глаза его были зеркальным отражением глаз отца. — Две недели назад мы с Ратаганом в сопровождении Орда и Юниша выищи из Рорима навстречу Байклину. Сначала мы договаривались, что встретимся у самой Двери, но потом Байклин все-таки уговорил меня подождать его на расстоянии дня пути от Двери, чтобы Майкл Ривен успел слегка осмотреться до того, как встретится со всеми нами. Чтобы в голове у него не случилось какой мешанины. — Здесь он усмехнулся, бросив взгляд на Ривена, но тот только нахмурился.

— Видишь ли, для Ривена я незнакомец, и в то же время он меня знает. Ему уже Доводилось встречаться со мной, на юге, только тогда я был в облике тихопомешанного старика; я надел на себя эту личину, чтобы беспрепятственно проходить на территорию лечебницы, где он тогда обитал. Но Майкл Ривен знает меня и из другого источника… как, вероятно, он знает всех нас, как знает многое о Мингнише.

— Пока хватит об этом, — прервал его Гвилламон, и Мертах поклонился отцу.