Эль. Начало - Хана Агма. Страница 32

— Хорошая теория, стоит об этом задуматься.

— Ты сам то, как считаешь?

— Как по мне, дело даже не в том, как преподнесут это сами девушки, а в том, что народ по большей части ведёт себя как стадо. И если одна начнёт, себя превозносить, за счёт того, что она лучшая, то народ почувствует в ней альфу и подчинится ей и будет перед ней лепетать, — мы шли с полными охапками хвороста, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться.

— Та же, что постесняется своих достижений, народом будет воспринята как слабая и они накинутся на неё, чтобы растерзать, ведь нет худшей твари в этом мире, чем сам человек.

— Ого, вот это ты загнул, — присвистнул я от удивления, бросая свою охапку рядом с той, что бросил Роси, по середине небольшой поляны, которую мы выбрали для ночлега.

— Звучит обидно, ведь я так-то человек.

— Да-да, ты прав, — почёсывая затылок, улыбнулся он, — что-то я перегнул палку. Но ты не можешь не согласиться, что от человека может быть намного больше проблем, чем от тварей или зверья. Например, вспомнить последнюю деревню и их плотину, построенную исключительно из-за жадности.

— Тут ты прав, — принимая из его рук флягу с водой, кивнул я.

Напротив нас, в конце поляны, что-то зашуршало в кустах, мы оба одновременно развернулись на звук, но тут же расслабились, увидев здоровенный силуэт сквозь кусты.

Разламывая всё как медведь, на поляну вышел Тоум, в левой руке он тащил охапку хвороста, в правой же волочил за собой три небольших брёвна, обвязанные между собой верёвкой, за которую он и тащил их. Подойдя к нам, он первым делом высыпал хворост из его левой руки, кучка, что образовалась при этом, была больше, причём значительно больше, чем та, которая образовалась из того хвороста, что мы собрали вдвоём.

— А брёвна то ты зачем приволок!? — спросил я у здоровяка, пока он отвязывал от них верёвку.

— Так это, не на земле же нам сидеть… — протянул он с удивлением — вот, на них и сядем.

— А чего брёвна то три? Нас же четверо.

— Ой, — вдруг резко подорвался он — точно, про юродивую то забыть, сейчас принесу ещё одно.

— Не надо, — махнул ему Роси, чтобы тот вернулся, — вон, одно из брёвен больше остальных, оно сойдёт для того, чтобы сидели двое, давайте уже разводить костёр, хоть мошку немного отгоним, — крышка котелка весело зазвенела, оповещая нас о том, что содержимое кастрюльки закипело.

— Приятного аппетита, — разлив содержимое по тарелкам, пожелал всем Тоум.

— А что это? — спросил Роси так же, как я и с любопытством разглядывая содержимое своей тарелки.

— Это традиция блюдо, мой племя, которое принято готовить по случай знакомства с новыми людьми.

— Из чего оно сварено?

— Давай лучше не будем это спрашивать, а просто попробуем, — перебил меня Роси, зачерпывая содержимое своей тарелки ложкой с прикрытыми глазами, отправляя это всё дело в рот.

Немного остро, чувствуются кусочки лука и ещё какого-то овоща, мясо же, немного склизкое, но довольно вкусное.

— Очень даже вкусно, — кивая немного головой, повернувшись к здоровяку, отметил я, Роси же, как, обычно не отрываясь от тарелки просто покивал с полным ртом.

— Хорошо. А то я думать мясо три…

— Стоп! — резко прервал его Роси, — не говори нам, что это за мясо такое и что вообще есть в этом супе. Главное, что он вкусный и чувствуется, что ты старался его приготовить. А теперь всем спать, завтра возможно сразу в бой, первый дежурить Тоум, потом Эль, потом я, — договаривал он эти слова уже лёжа спиной к костру, накрывшись небольшим одеялом, при этом пустая тарелка стояла возле костра.

— Не переживай, ты, — ответил я на растерянный взгляд здоровяка, ставя пустую тарелку тоже поближе к костру.

— Похлёбка и вправду вкусная, и вышла на славу, а вот из чего она, нам действительно лучше не знать, ведь вкусы у всех разные и что нормально для одних, аморально для других, — на эти слова Тоум немного расслабился.

— Всё, а теперь и я спать, как придёт моё время буди и по сильнее, я могу крепко спать.

«Какая сука ржёт, аж до визга» — от которого моя головная боль только сильнее становиться. Зажимая одной рукой ухо, второй рукой я приоткрыл веко. Передо мной сидел Роси и разрывался от смеха глядя туда, где должен спать Тоум. Мне пришлось немного повернуть голову, от чего боль в ней раздалась подобно взрыву, чтобы посмотреть, что там происходит.

От увиденного у меня распахнулись оба глаза, а изо рта пошёл безудержный смех. Потому что там лежал здоровяк, весь красный как помидор, он настолько был красный, что его чёрная кожа не могла это скрыть. Он лежал на спине и словно черепашка беспомощно шевелил руками и ногами. Это было очень смешно! Причиной этому была свернувшаяся клубочком на его груди и животе Мари'а. Под плащом не было видно, где какая часть тела её находиться, но я был почему-то уверен, что она в такой же позе что и кошки, когда спят клубком. Тоум же хотел её убрать с себя, но не говорить с ней, не уж тем более трогать, он не мог, нарушение учений его провинции. Вот он и барахтается бедолага, не зная, как поступить. От увиденного и смеха, у меня аж глаза заслезились.

— Ой, не могу больше, — взялся за живот Роси обеими руками, — Эль будь добр, разбуди её, а то наш арбалетчик боюсь сейчас лопнет от натуги, — действительно, по его жалобным белоснежным глазам было видно, что он взывает к нам о помощи.

— Эй, Мари'а, хорош надоедать человеку, — я аккуратно кинул в неё небольшой камушек.

В ответ на это клубочек лишь сильнее сжался, а из его недр послышалось: — «М-м-м-м, тёплый».

— Вставай, — грубо сказал Роси.

Где-то в недрах плаща, что-то шевельнулось и зажглись глаза, которые посмотрели прямо на Тоум, он же в ответ сильно зажмурился и отвернулся в сторону, при этом покраснев ещё сильнее, хотя куда бы уже. Из-под плаща показалась немного подрагивающая нога, обтянутая в мой подарок. «У-у-у-а-ах» — раздалось из-под подрагивающего плаща, будто кто-то там под ним зевнул и потягивался. Потом эта же ножка коснулась земли и Мари'а резко встала, глаза её при этом еле-еле светились, периодически плавно мерцая.

— Тёплый и удобный, — сказала она, садясь на корточки, возле моего полена, голосом обиженного ребёнка.

Снова превратившись в клубок из ткани и тихо засопела. Здоровяк же при этом резко сел, глаза его пылали яростью, а самого его трясло.

— Ты как? — поинтересовался я у него.

— Всё хорошо, — ответил он, при этом сверля взглядом то место, где сидит Мари'а, причём буквально, он не смотрел на неё, он смотрел на место, где она сидит.

— Как мы уже сказали ранее, мы не против если ты будешь вести себя с ней, так как принято в твоей провинции, — протягивая ему фляжку, сказал Роси.

— И мы не будем пытаться заставлять тебя поменять отношение к юродивым, но мы не говорили, что и она будет придерживаться такого же мнения, — Тоум неохотно кивая в знак согласия откупоривает флягу и поднеся её ко рту, резко останавливается. Глаза его округлились, он глянул на флягу, глянул на Роси. Тот ему кивнул, мол «пей» и Тоум резким движением запрокинул флягу, сделав один хороший глоток. Глаза его округлились и наполнились влагой, от зажал тыльной стороной ладони рот, не выпуская при этом фляги.

— Ого, — выдохнул он, спустя пару мгновений, — ого-о-о, — выдохнул он ещё раз, — вот это питьё, что это? — немного прокашливаясь и возвращая флягу Роси с любопытством, поинтересовался он.

— Это самогон из вольных поселений.

— Хорошо, никогда его не пробовал, но слышал, что он крепок. И действительно, он значительно крепче, чем наша кактусовая настойка.

— Это тебе для того, чтобы твои нервы быстрее успокоились, если что, за медицину отвечаю я, — сказал Роси, убирая флягу в небольшую сумку с лекарствами.

Я же просто промолчал. Хотя в голове подумал, что у него глотка — лужёная. Я их настойку то кактусовую пить не могу, только разбавленную один к четырём. А он самогон чистый прям так пьёт. Который ещё крепче. Как мужик к мужику, я проникся к нему лёгким уважением.