Без права на слабость (СИ) - Лари Яна. Страница 37

– Это потому что он на тебя запал, – тянет Ирка, давясь снисходительным смешком.

– Хватит! – отрезаю, выходя из себя. Мне сейчас только дай повод. – Матвей не клеит только англичанку, и то исключительно в силу её беременности.

– Ты ему нравишься, Лер, – твёрдо повторяет Астахова, кивая в сторону идущего к нам вразвалочку Лиховского. – Иначе, чем остальные.

Бред. Кусаю губы, чтобы промолчать, лишь потому, что обвинить её в слепоте как того требует мой полупьяный мозг будет крайне нетактично.

– Привет, куколки! – обнимает нас за плечи Матвей, сверкая из под расстёгнутой олимпийки голым торсом. – Готовы зажечь?

– Смотрю, кто-то уже дозажигался, – подмигивает Ира, тыча указательным пальцем ему в пупок, отчего прилично пошатывающийся парень, кренится назад. – Где свитер посеял, пиротехник?

– А хрен знает, – пожимает он плечами. – Кажется, на него Ерёмову вывернуло. Да точно, идиотка смешала шмаль и «Ягу». Плевать, в общем. Мне нечего стесняться, без одежды я ещё шикарнее. Смотри, Лерка как тяжело засопела. Эй, лапуль, может вывести тебя на воздух? Налить пивка? Сделать искусственное дыхание?.. В чём дело, малышка, – тебе рядом со мной резко стало жарко?

Стало! Так жарко, что лицо печёт, как будто кто-то кислоты плеснул. Вот же пиявка беспринципная! Я точно помню, что молния на её кофте была застёгнута на пяток сантиметров выше, а сейчас ткань едва прикрывает границы сосков. Нет, ну точно, пиявки отвратительней я ещё не видела! И Тимур хорош! О чём можно так долго трепаться? Хоть раз бы подошёл, спросил как я!

Беда словно почувствовав мой яростный взгляд, выпутывает локоть из цепкой хватки брюнетки, после чего поворачивается к нам. В этот момент Матвей делает неровный шаг в сторону и, споткнувшись о ботинок Астаховой, заваливается прямо на меня.

Нужно отдать парню должное, он не только умудряется вернуть себе равновесие, каким-то чудом спасая нас от встречи с полом, но и по максимуму использует возможность прижаться ко мне своей горячей обнажённой грудной клеткой. Стиснув зубы, подавляю острое желание толкнуть его на Ирку, чтоб знала место своим ногам, да вымещать злость на близких последнее дело, подруга ведь случайно. Во всём виноват Беда, мои к нему чувства, а никак не Астахова.

Машинально бросив взгляд через плечо Лиховского, вижу, как не перестающая трещать ворона нагло обхватывает ладонями лицо Тимура и требовательно разворачивает обратно к себе, всем своим видом демонстрируя откровенный призыв. Я не вижу выражение его лица. Не успеваю. Мне так паршиво, что даже не удаётся сообразить, зачем позволяю рукам Матвея обвить себя за талию. В ушах гул, перед глазами пелена, у виска чужие губы… нет, не целуют – шепчут пьяным голосом:

– Потанцуй со мной, Уварова. Просто один ни к чему не обязывающий, горячий танец. Хочу, чтоб этот непробиваемый засранец разул глаза…

Не уверенна, что понимаю, о чём речь. Выпитое волнами туманит разум, отметая ненужные мысли. Стоит признать, несмотря на заурядную внешность в этом парне море обаяния. Его внимание согревает, но до накала от прикосновений Тимура громадная чёрная пропасть. Я двигаюсь в медленном танце, почти не чувствуя близость партнёра, только свинцовую тяжесть под рёбрами, хоть он выгибает, вертит, мнёт меня как мягкую глину. Вскоре какое-то неприятное жжение в затылке, частично развеивает действие алкогольных паров.

Когда Лихо в очередной раз делает поворот, перед моими глазами вырастает Тимур. В перекошенном яростью лице не найти ни одной причины, по которой стоило бы продолжить наш танец, если только это не желание досрочно увидеться с предками. Тем не менее, я вскидываю подбородок, продолжая на свой страх и риск переставлять непослушные ноги. Он сам не хочет обязательств. Он, не я!

– Сука. Говорил же – не лапай…

– Центр идёт! – всполошённый крик раздаётся одновременно близко и далеко, в один момент меняя траекторию летящего в Матвея кулака. – Атас!

– Их здесь как тараканов, – выдыхает Лихо, напряжённо оглядывая вооружённую битами компанию. – Нам крышка.

– Ир, уведи её подальше, – чужим голосом командует Тимур, рывком вырывая меня из рук товарища и одновременно шаря цепким взглядом по помещению. – Лих, кинь мне вон ту цепь. Прорвёмся. Один фиг они в руках ничего тяжелее своего хрена не держали.

– Я тебя не оставлю, – цепляюсь за рукав плотной толстовки, мигом забыв о недавней ревности. Меня начинает мутить от страха за его жизнь, сердце мучительно подбрасывает до самого горла, ноги дрожат, мышцы сковывает паникой.

– Ира, ты оглохла?!

Этот рык искрой запускает кошмарную мясорубку. Нутро гаража взрывается топотом десятков пар ног и воинственным кличем обеих сторон. Вегас радушно принимает чужаков в свои душные, пропитанные ненавистью объятия.

Чёртов математик!

– Сматываемся, – сбросив с себя оцепенение, Ира тянет меня на задний двор.

Большая часть девушек, уже успела выскочить наружу и затеряться в непроглядной ночи. Поразительная слаженность для творящегося вокруг безумия. Похоже, все в курсе, что в таких случаях нужно делать. Всё кроме меня.

Пока те, кому физ подготовка не позволяет держать удар, срываются подальше, я намертво вцепляюсь пальцами в одну из металлических полок, пытаясь выхватить взглядом тёмно-серую толстовку Тимура. От агрессивного запаха крови кружится голова и желудок взлетает к самому горлу, чтобы затем мучительной тяжестью сорваться вниз. Ощущение такое странное, если не сказать жуткое, когда осознаешь опасность, чувствуешь своё тело, но не воспринимаешь себя его хозяйкой. Тотальная отрешённость грозящая перерасти в потерю сознания.

Искомая вещь, наконец, мелькает за красно-синей олимпийкой Лиховского. Парни, вмиг закопав топор войны, держатся спина к спине яростно орудуя один тяжёлой цепью, а второй монтировкой.

– Э, нет, моя хорошая, мы здесь не останемся. Совсем рехнулась? – под натиском Иркиного волнения начинает трещать рукав моей куртки. Ещё немного и та превратится в кожаный жилет, но я держусь за полку с таким отчаяньем, словно потеряв из вида Тимура, никогда больше его не увижу. Я не могу его лишиться. Не так. – Лера, не тормози, а то и нам достанется.

– Не могу… – упрямо мотаю головой, смаргивая набежавшие слёзы. – Если и с ним тоже что-нибудь случится…

– Да, блин, вруби мозги, Уварова! Если Беда тебя здесь увидит, то станёт отвлекаться и вот тогда с ним точно много чего случится. Например, перелом или черепно-мозговая. Ты этого добиваешься?! – совсем не по-женски рычит Астахова, но тут же на пару со мной впечатывается в полку под весом прилетевшего в нас здоровяка. Эта во всех смыслах «жирная» точка к полученной взбучке производит эффект ледяной воды, вылитой на голову.

С детства слышимое в свой адрес: «Лучшая помощь – не путаться под ногами», наконец, обретает сакральный смысл, подстёгивая рвануть к двери утаскивая за собой пошатывающуюся подругу. Закон законом, а тренировки Тимура в условиях местных реалий определённо не лишены смысла.

– Ирка, ну сколько можно месить грязь? – внимательно осматриваюсь, остановившись посреди размытой дороги, чтобы по очертаниям запомнить расположение окружающих нас деревьев. Холодный ветер частично выветрил из меня опьянение, а вот Астахову по мере отдаления от гаражей колотит всё сильнее. В таком состоянии плестись не пойми куда, сумасшествие. – Ир, мы далеко ушли, в случае чего, встанем за любой куст, нас не заметят. Пожалей хотя бы мои ноги, раз туфли уже не спасти. Куда мы вообще идём?

– Уже пришли, – стонет она, качнувшись, отчего мы обе чуть не заваливаемся вперёд. – Здесь озеро недалеко, на берегу отсидимся. Умоемся заодно, должно отпустить. Осторожно! Разулась бы уже, куда по глине на шпильках? Ноги переломаешь, – теперь черёд Астаховой удержать меня от падения.

Как-то чересчур ловко это у неё получается. Пальцы так крепко стискивают мой локоть, так уверенно увлекают с основной дороги по узкой тропинке, что я невольно начинаю задаваться вопросом кто из нас пьянее. Но сделав пару нетвёрдых шагов, Ира махом развеивает возникшие сомнения, неуклюже шлёпаясь на четвереньки. Не удержав равновесия, я падаю сверху, распластывая под собой ойкнувшую подругу.