По имени Зверь (СИ) - Грофф Аврора. Страница 22

— Пушистик, — признаюсь, косясь глазами в сторону свернувшегося комочка шерсти.

Его беленькая шкурка почти сливается с цветом махрового полотенца. Если бы не знала, что котенок лежит на импровизированной подстилке, то ни за что не заметила его.

— Красивое имя, — произносит. И тут же добавляет. — И ты красивая. Я тебе об этом говорил?

Я замираю, не зная как реагировать. Комплиментами меня мало баловали, чтобы привыкнуть к ним и воспринимать как само собой разумеющееся.

— Кажется, да, — на самом деле я растеряна. Зверь ластится. Заигрывает.

— Ты очень-очень красивая. Знаешь, что мне особенно нравится в тебе? — его глаза сияют. И я понимаю, что сейчас он искренен, как никогда ранее.

Чуть поворачиваюсь, меняя позу. Мне не очень удобно лежать, когда мужчина навалился на меня, но я терплю. Знаю, что так надо.

— Нет, — не хочу гадать.

Чтобы не ошибиться. А то вдруг разозлится, а зачем мне это нужно?

Когда мужчина спокоен и мне гораздо легче на душе.

— У тебя очень говорящие глаза. Я смотрю в них и вижу все что ты обо мне думаешь.

— Прям все-все? — переспрашиваю, потому как могу сказать ему о том же самом. Но понравится ли ему это, не знаю.

— До последней мысли, — проникновенно говорит он, склоняясь чуточку ниже.

Теперь между нашими губами остается лишь крошечное расстояние. Если Зверь еще немного наклонится, то губы соприкоснутся.

Хочу ли я этого?

Стоит подумать о близости с мужчиной, как тело тут же отзывается волной возбуждения, зарождающейся внизу живота и медленно заполняющей все тело.

А что будет если я первая его поцелую?

И прежде чем сама сумела ответь на этот вопрос, поднимаю голову. Наши губы соприкасаются всего лишь на миг. Но какой от этого мига результат?! Просто сногсшибательный.

Надо видеть глаза Зверь. В них проскакивает такое удивление, смешанное с радостью, надеждой и ожиданием чего-то большего, что хвалю себя за находчивость и импульсивность.

— Это благодарность за котенка? — тут же находит оправдание моим поступкам Зверь.

И в миг в его взгляде появляется подозрительность.

— Нет, — отвечаю. — Просто захотелось.

Я бы еще плечами пожала для пущей убедительности, только мне не очень удобно лежать. Но я терплю.

— Еще, — слышу хриплое.

— Что? — переспрашиваю.

Я никак не привыкну к мимолетной смене настроения у мужчины. В нем фантастическим коктейлем уживаются вместе лед и пламень. И что победит в каждый конкретный момент неизвестно. Но иной раз меня это заводит.

— Повтори.

Наконец, я догадываюсь о чем речь.

Зверю понравился мой экспромт. Он желает продолжения. В очередной раз получаю подтверждение, что первая мысль самая правильная. А уж неконтролируемый порыв и того лучше.

А почему бы и нет?

Сегодня он сделал приятное мне, так почему не могу порадовать и его?

И я вновь приподнимаю голову, чтобы наши губы коснулись друг друга. Только в этот раз не удается столь быстро отстраниться. Рука Зверя оказывается под моей головой, притягивая к себе.

Его язык атакует мои губы, проникая в рот. Буквально вторгается. Но не как завоеватель, а как более опытный товарищ, приглашая совершить вместе с ним головокружительное путешествие в чувственный мир наслаждений.

Глава 29

В первый миг Зверю показалось, что ему снится чудесный сон. Ляля, его маленькая девочка, его пугливый котенок поцеловала … в губы.

Неужели такое возможно?

Сама. Без принуждения. Без напоминания.

Просто потому что захотела.

Прикоснулась к нему по собственной воле. Внезапно. Только потому что ей самой это пришло в голову.

Зверь возликовал. Неужели? Неужели это случилось. И Ляля простила ему грубость, что так необдуманно совершил он в каком-то помутнении чувств и рассудка.

Сейчас, спустя время, дня не проходило, чтобы он не проклинал тот миг. Когда сделал ей больно. Когда заставил испытать то, с чем она никогда не должна была столкнуться. Когда нанес ей душевную травму. Он готов руку себе отгрызть только бы вернуть тот миг, чтобы он не повторился. Но ведь время вспять не возвратить, сколько не старайся. Еще никто не придумал машину времени. Ни люди. Ни нелюди.

Нет оправдания его поступку. В глубине души он это прекрасно понимал. И корил себя, со всей свойственной ему горячностью.

Его девочка. Его маленькая девочка. Она стала его наваждением. Его путеводной звездой в темном царстве бытия. Его маяком в ночи. Светлячком освещающим тьму.

Такая хрупкая. Нежная. Точно пугливый котенок, которого он ей подарил. И этот Пушистик, как она его назвала, теперь спит и видит десятый сон, накормленный и напоенный под завязку.

А может быть лишь по этой причине она и поцеловала его?

Ощущение надвигающегося урагана принялось наполнять Зверя с катастрофической быстротой.

— Это благодарность за котенка?

Зверь чувствовал себя бикфордовым шнуром с подожженным концом. Еще чуть и на другом рванет. Неизвестность пугает даже сильных мужчин. А безответные чувства отравляют кровь.

— Нет. Просто захотелось, — и глазах ни капли сомнения в собственных словах.

Ляля похожа на открытую книгу, которую еще никто не открывал. А он Зверь первый читатель.

— Еще, — Зверь и сам не поверил, что попросил. И что? Обыкновенной ласки. — Повтори.

Он готов молить, лишь еще раз ощутить тепло и искреннюю ласку от Лялечки. Его Лялечки.

И она тянется к Зверь. Тянется потому что ей хочется, потому что у нее существует потребность прикасаться.

И Зверь не выдерживает. Срывается с тормозов.

Его губы впиваются в податливые, теплые, нежные, принадлежащие его Ляле, его девочке.

Руки как с цепи срываются, желая привлечь еще ближе, раствориться, стать одним целым. Они гладят, они притягивают, они ласкают.

Зверь с упоением наслаждается прикосновениями, получаемыми от Ляли и отдает в ответ себя. Его дыхание учащается. Возбуждение нарастает с каждым мгновением. Его тело, раззадоренное неопытными ласками, желает слиться с единственным человеком важным для Зверя в данный момент. С Лялей.

Его плоть восстает, чресла опаляет жаром. Неосознанно, еще в одежде он начинает двигаться. Тереться о Лялю, словно мартовский кот. При этом лаская ее губы, целуя шею, гладя везде где только можно дотянуться.

— Ляля, ты такая нежная, — шепчет он. — Позволь мне…

Зверь не договаривает, когда чувствует, что девичьи руки начинают стягивать с него рубаху. Он помогает. Не противится. Отдает, пусть, маленькую инициативу, но все же, в руки Ляли. Она смелеет. Сама начинает гладить Зверя по спине, царапает коготками, словно маленькая кошечка. Выгибается.

Для зверя это служит сигналом. Ляля готова. Она так же как и он желает близости. И для ее достижения остается всего лишь снять с себя мешающую одежду. Чтобы стать ближе друг к другу. Чтобы познать наслаждение тела. Ощутить единение плоти.

Одежда летит в разные стороны. Зверь помогает раздеться Ляле. Она отвечает тем же. Без стеснения тянется к пряжке ремня. Пальчики соскальзывают со скользкой поверхности на выпирающий бугор. Но Ляля не одергивает руку, а проводит ею по топорщащейся ткани.

Зверь стонет от казалось бы простой ласки. И толкается. Желая показать насколько ему приятны прикосновения.

Ляля смелеет. Пряжка ремня поддается. Молния со вжиком расходится в стороны. Девичья рука ныряет за резинку белья, и тут же натыкается на возбужденную дышащую жаром плоть. Она буквально прыгает Ляле в руку. Живая. Горячая. Пульсирующая.

Пальчики нежно пробегают по нежной коже. Чуть сжимают. Скользят в обратном направлении.

— Я так больше не могу, — рычит Зверь.

Глава 30

— Я хочу тебя, — слышу признание. Оно райской музыкой проникает мне в уши.

То, с каким чувством сказаны слова, не оставляют сомнений, что все мои действия верны. Зверю нравятся мои ласки, мои прикосновения, моя инициатива.