Граф-пират - Лонг Джулия Энн. Страница 3

Это было утонченно-жестокое предложение.

Оно восхитило Флинта, но он предпочел отказаться.

Ему не было и десяти лет, когда капитан «Стойкого» Морхарт предоставил брошенному мальчишке кров, помог найти цель в жизни и стать человеком, каким Флинт был теперь. Он всегда реально оценивал ситуацию и никогда никого не слушал; не собирался делать это и сейчас, даже если его просил сам английский король. Пусть даже он мог получить то, о чем так мечтал. Конечно, если он проиграет, то будет обречен.

Король упрашивал. Флинт возражал. Король не скупился на лесть, но Флинт стоял на своем. Наконец немало изумленный правитель прибег к завуалированным угрозам. Однако Флинта это только позабавило, и он, не опасаясь королевского гнева, снова отказался. Когда он услышал, что с королем случилась небольшая истерика, эта игра начала ему нравиться.

А потом Кот потопил «Стойкий».

Флинт узнал об этом вечером, сидя с командой в пивной Гавра. Он застыл на месте, крепко сжимая кружку пива, посреди взрывов хохота. Это известие поразило его, словно выстрел в упор.

Железный капитан Морхарт, седой, страдавший подагрой, но по-прежнему зоркий, невыразимо упрямый и полный чувства собственного достоинства, под угрозой клинка проклятого пирата был вынужден сесть в лодку и отправиться со своей командой навстречу верной смерти в бушующих волнах. А пират за его спиной разнес «Стойкий» в щепки пушечным выстрелом.

Поэтому Флинт согласился стать графом Эрдмеем.

И теперь огромное английское поместье с построенным век назад домом манило его как знаменитая морковка перед мордой осла, но было одновременно и дамокловым мечом.

Полчаса назад шум в зале, мысли о своей миссии и воспоминания о Морхарте вынудили Флинта беспокойно подойти к дверям террасы и чуть приоткрыть их. На улице завывал ветер, будто загнанный в угол раненый зверь, пахло лондонским дымом и морем. Шхуна Флинта «Фортуна» стояла в порту. Скорее всего завтра ветер утихнет, и он выйдет в море на рассвете со своей маленькой, но верной командой, при необходимости становившейся совершенно дикой. Верной за одним исключением. Может быть, он теперь и граф, но у капитана было множество повседневных неотложных хлопот, которые нередко сводили его с ума.

– Тебе удалось найти замену Ратскиллу в перерывах между загулами в «Бархатной перчатке»?

Болван Ратскилл, помощник кока, должен был покинуть корабль прежде, чем судовой повар Геркулес потеряет терпение и пропустит его через мясорубку. Ратскилл был ленив, неряшлив, и все матросы с ужасом смотрели на приставшие к его губам бисквитные крошки, в то время как он, положа руку на сердце, давал клятву, что не прикасался к корабельным запасам. Ему удалось одурачить Флинта и Лавея насчет большого опыта работы. Ни один из них не желал быть выставленным на посмешище.

Лавей вздохнул.

– Я кое с кем поговорил на причале, но никто не подходит. Возможно, в Гавре нам больше повезет. По крайней мере туда мы без помощника повара доберемся.

– Геркулес будет недоволен.

Недоволен – слишком мягко сказано. Повар-грек обладал тщедушным телосложением и поистине театральным образом выражал свое негодование. Впрочем, не только негодование.

– Кстати о недовольстве. Флинт, от твоей нахмуренной физиономии могут завянуть цветы. Мы на балу, и, ради Бога, не забывай, что тебя наградили титулом, а не присудили к заключению в турецкой тюрьме. Я сделал все возможное, чтобы научить тебя приличным манерам…

Флинт хмыкнул.

– …но тебе надо постараться улыбнуться. Одна из этих женщин так и сказала и еще сравнила тебя с дикарем.

«Дикарь». Флинт замер. Даже после стольких лет это слово было похоже на прикосновение острия клинка к спине.

– Которая? – отрывисто спросил он.

– Брюнетка в голубом.

Флинт легко отыскал ее взглядом. Она стояла среди других дам, но казалась отстраненной, словно окруженной тишиной. Волосы уложены в изысканную высокую прическу, пара завитков небрежно спадает на лоб. У нее было красивое лицо, если не считать вызывающе пышных губ, платье необычного голубого оттенка с большим декольте, открывавшим грудь, на длинной шее блестящий камень на цепочке. Она бесстрастно обмахивалась веером, ее рука выглядела словно чужая.

Однако ее глаза оказались поразительно живыми, а уголок полных губ презрительно приподнят. Что означало это презрение: презрение к себе, или к своим спутницам, или ко всем присутствующим?

Странно, но она вдруг напомнила Флинту его самого.

– Той даме скучно, Лавей. Я готов поспорить, что для мужчины нет ничего опаснее скучающей капризной богатой молодой англичанки.

– Не желаю спорить, Флинт. Мне бы хотелось дожить до утра.

Девушка и ее хорошенькая белокурая спутница с пером на шляпке внезапно двинулись в их направлении. На полпути к ним присоединился джентльмен.

– Черт побери! – Лавей выглядел изумленным. – Постарайся вести себя вежливо хотя бы в этот раз, негодяй, я чувствую, нам придется с ними танцевать.

– Прошу прощения, Лавей, – пробормотал Флинт. – Уверен, все дело в моих великолепных бедрах.

Глава 2

Верная своему обещанию, леди Перегрин с помощью кузена своего мужа, который уже был представлен лорду Лавею и лорду Флинту, устроила их знакомство. Кузен поспешил уйти, как только стало ясно, что джентльменам придется пригласить дам на танец.

Зазвучала веселая мелодия вальса, и по залу закружились пары.

Лорд Лавей покорно поклонился Вайолет и леди Перегрин.

– Я был бы счастлив, если бы вы оказали мне честь и…

– С радостью, лорд Лавей, – спокойно перебила леди Перегрин и подала ему руку.

Ее рука застыла в воздухе, синие камни на браслете мерцали в свете люстры. Все с удивлением, а Вайолет еще и с обидой, смотрели на нее.

Леди Перегрин с самодовольным видом приподняла бровь.

К несчастью для себя, Лавей был джентльменом, поэтому взял ее руку и повел за собой.

Вайолет смотрела на них, закипая от гнева.

– Мисс Редмонд?

«Лавей». Именно это слово прокричала цыганка. И не случайно человек с таким именем появился в зале, когда она уже готова была умереть со скуки.

– Мисс Редмонд? – повторил голос.

Она вздрогнула и обернулась.

Высокий граф поклонился ей, протянул руку и выжидающе приподнял бровь.

Она быстро осмотрела его, и ей на ум снова пришло сравнение с гранеными драгоценными камнями. Его лицо было словно выточенным: высокие скулы, твердый упрямый подбородок, высокие и густые брови, сильно выступающий нос, красивые, четко очерченные губы. Определенно индеец. Вайолет была уверена, что у него в роду были индейцы. По цвету кожи он совершенно не походил на англичанина и уж тем более на человека с отличной родословной: его кожа была золотистого цвета и на солнце скорее могла стать темнее, нежели загореть.

Однако граф умел танцевать вальс.

Когда он уверенно и бережно взял руку Вайолет, а другой рукой приобнял ее за талию, у нее на мгновение перехватило дыхание, словно она оказалась в невесомости. Граф обладал какой-то скрытой силой, которой хотелось противиться и в то же время сдаться на ее милость, и, конечно, Вайолет предпочла первое.

Проклятие! Ей так нужно было познакомиться с Лавеем.

Она заглянула за плечо графа и перехватила торжествующий взгляд леди Перегрин, и тут же они сделали поворот.

А Вайолет сердито уставилась на ее спину.

– Я не кусаюсь. – Низкий голос графа раздался у самого ее уха.

Вайолет вздрогнула.

– Прошу прощения?

Он очень забавно говорил: властный голос, невнятное американское произношение, однако в конце фраза всегда звучала четко, совсем как у британца аристократического происхождения. «Р» было мягче, будто переливалось. Он, наверное, впитал в себя мелодии языков тех стран, где побывал.

– Нет, просто мне было необходимо удовлетворить свое любопытство.

– Узнать, сколько у меня может быть глаз?

– Я довольно быстро это поняла, благодарю.