Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей. Страница 3

— Ленусик, отвечаю по пунктам. Во-первых, готовить будем вместе, и под моим чутким руководством. Во-вторых, майонез сделаешь ты лично, опять же под моим руководством. Ну а шаверма — это такое арабское блюдо, очень лёгкое в приготовлении. Готовить будете вместе с девчатами, опять же, под моим чутким руководством.

— Юра, ты откуда знаешь рецепт майонеза?

— Не помню, вычитал где-то.

— А точно получится?

— Конечно. Я уже делал один раз — господи, как же легко я умею врать!!! — потом разлил по баночкам и маме отдал, когда она новогодний стол готовила, и никто ничего не заметил.

— А почему не сказал?

— Понимаешь, сначала хотел посмотреть, отличат ли по вкусу, а потом как-то забыл.

— Слушай, давай сейчас сделаем, к приходу родителей?

— Да запросто. Давай яйца, я буду их мыть с мылом, а ты принеси отцовскую дрель, пассатижи и стальную проволоку.

— Зачем?

— Сейчас сама увидишь.

Я согнул из проволоки шестилопастный венчик, тщательно отмыл его с мылом и закрепил в дрели.

— Ну-с, сударыня, приступим! Раздели-ка яйца на белок и желток. Не умеешь? Не беда, сейчас покажем.

— Ой, это действительно легко!

— Значит так: желтки шести яиц мы заливаем ложкой уксуса и начинаем взбивать. Видишь, желтки побелели? Теперь начинаем вливать масло. Я кручу дрель, а ты лей тонкой струйкой.

— Юрочка, у нас получается!

— А то! Между прочим, это четвёртый разряд повара-кондитера. Кончилось масло? Теперь бери стакан, в котором мы сделали раствор специй и тоже лей тонкой струйкой.

— Ой, получилось! Дай попробовать?

— А вот держи венчик, с него вкуснее слизывать.

— И чем это дети заняты — послышалось от дверей — неужели чем-то полезным?

— Ой, мамуля, мы с Юрой тут майонез делаем! Получилось! Вкусно! Правда не вру! — и Лена бросилась к матери, суя ей в рот, венчик с остатками майонеза — Юра сказал, что с венчика вкуснее пробовать.

Мать лизнула, сосредоточенно нахмурилась, лизнула ещё и улыбнулась:

— И, правда, получилось. И даже не Провансаль, а Салатный. Я угадала?

— Правильно. Я специально побольше уксуса положил, и растертые укроп с петрушкой.

Мать подошла к столу, отрезала тонкий ломтик черного хлеба, положила сверху капельку майонеза и отправила в рот.

— Я его так, по-простому люблю, хоть говорят, что это вредно для фигуры.

— Мамуля, мамуля, а Юра на мой день рождения будет готовить шувурму! Правда, Юра?

— Не совсем. Во-первых, шаверму, а во-вторых, готовить будете вы с подружками, а я только руководить.

С улицы послышался звук подъезжающего грузовика. Я вытер руки о полотенце и направился к двери:

— Пойду, батю встречу.

Краем глаза я увидел, как Лена начала что-то объяснять пораженной матери.

У ворот стоял старенький, но ухоженный ЗиС-151, «Мормон», с фотографией Сталина на лобовом стекле. Отчим Юры как раз опускал задний борт. Это был крепкий мужик лет тридцати пяти. Жилистый, сухощавый, небольшого роста. Типаж алтайского чалдона — похож на знаменитого Михаила Тимофеевича Калашникова. Владимир Алексеевич и был родом с Алтая, из славного города Бийска.

«Да — подумал я — а свекор не сильно изменился, впрочем, молодость и ему к лицу».

Молча подошел, помог отчиму опустить борт и запрыгнул в кузов.

— Папа, что подавать?

Лицо Владимира Алексеевича дрогнуло, но он не показал волнения.

— Двигай сюда вон те шпалы — распорядился он.

Я выдвинул три лежащие в кузове старые, но крепкие железнодорожные шпалы, затем мы вместе опустили их с кузова и в вертикальном положении откантовали ближе к забору, и там уложили одну на другую, чтобы не мешали проходу.

— Папа, в следующую субботу у Леночки день рождения.

— Помню. И что вы задумали?

— А ты не мог бы договориться, взять машину и отвезти всех нас на озеро, в Казанку?

— Могу, конечно. А «нас», это кого?

— Вы с мамой, тёть Лида, Ленуськина крестная, четверо Ленуськиных друзей, сама Ленуська, ну и я. Итого девять человек.

— Тогда десять: Валерку, Лидиного мужа ты не посчитал?

«Точно, Лида с Валеркой развелись аж в восьмидесятые годы» — вспомнил я.

— Точно.

— Ладно. Тогда я пятницу возьму в автобазе скамейки, чтобы в кузове было удобно ехать.

— Слушай, пап, а складного стола там нет?

— Есть, но маленькие, нам они не подойдут. Ладно: возьмёшь тот щит, что стоит в дровянике, сколотишь пару козел, вот и будет стол. Ну ладно, пошли в дом. И это, Юрик, ты, где себе рог насадил, подрался что ли?

— Этот что ли? — я потер шишку.

— Этот самый.

— Да понимаешь, пап, глупость такая: пошли купаться, я стал нырять и обо что-то треснулся лбом. Спасибо, Леночка меня вытащила, а то не знаю, что было бы.

Отчим хмыкнул и пошел умываться.

Вечером, когда я уже улёгся в постель, ко мне подошел Владимир Алексеевич, присел рядом на табурет.

— Юра, завтра или послезавтра сходи с Ленкой в магазин, купи ей какой-нибудь подарок.

— Папа, а если я куплю материал для подарка, и сделаю сам?

— Ещё лучше. Значит, сделаешь сам.. Тридцати рублей хватит?

— Да за глаза. Этого даже слишком много. Если останется…

— Останется, придумаешь куда пристроить. Деньги я вот сюда, в тумбочку кладу, чтобы сквозняком не унесло. Ладно, спокойной ночи, сынок.

— Спокойной ночи, папа.

Я лежал на диване и вспоминал события этого длинного дня. Прекрасно, что «внедрение» прошло без сучка и задоринки. Конечно, помог шок. То, что я стал называть отчима отцом, отодвинуло на задний план, все нестыковки в моего поведении. Помогла и память о предыдущих приездах. Словом, внедрение состоялось. И вот такая любопытная подробность: сама я, когда была Еленой Ивановной, не была рукодельницей, разве что неплохо портняжила и кое-что соображала в кулинарии, а вот мой Бобрик, наоборот, прекрасно умел мастерить. А вот сегодня, когда понадобилось изготовить венчик, я не стала задумываться, а просто сделала. И использовать дрель вместо миксера — эта идея скорее Бобрика, чем моя. Значит, Бобрик никуда не делся, а тихонько мне помогает, как это он делал всегда. А это значит, что наша личность получилась, как в рекламе говорится: два в одном.

И что ещё любопытно: раньше я при таких размышлениях тихонечко бы поплакала, сейчас… отметила факт и отложила на полочку. Странно. Впрочем, не более странно, чем внедрение женского сознания в мужское тело.

Теперь подумаем о планах на будущее. Юрий пошел в школу поздно: в восемь лет, а сейчас, в семнадцать, перешел в девятый класс, впереди ещё два года школы. В сущности, можно попытаться окончить школу досрочно — в Калинине такое случалось, почему бы экстерну не быть в Кустанае? Но стоит ли? На два года раньше я поступлю в институт. Кстати, в какой? Реальный Юрий мечтал о поступлении в лётное училище, а потом водить вертолёты. Но его зарезала первая же медкомиссия — сердце не позволило. И стал Бобрик строителем. Сама я хотела стать историком, но у истфака тогда не оказалось мест в общежитии. Зато в Техноложке я оказалась ко двору, о чём никогда не жалела. А куда теперь двинуться? Ну да время будет определиться и решить. Главное не наделать прежних ошибок. Кроме того — в мутной воде горбачевского времени можно наловить для себя много вкусной рыбки, и умотать куда-нибудь во Флориду.

ПГТ Троебратский, 8 часов утра

Пробуждение вышло неожиданным: кто-то меня тащил с дивана за ногу. Я автоматически (Бобровская реакция!) лягнул другой ногой, и как выяснилось, удачно: злодей хрюкнул и отскочил.

— Тебе что надо, придурок? — реакция тоже оказалась скорее Бобровская, это я автоматически отметил для себя, разглядывая пришельца. Пришелец выглядел как мальчиковый вариант Гены Денисенко. Кстати, намного симпатичнее старого. Тот был здоровенный, толстый, лысый, но зато с бородой. А этот тощий, длинный и удивительно волосатый. Естественно, безбородый. Причёска «а-ля Анджела Дэвис» … Или так стали называть позднее? А, неважно.