Чары дракона - Керр Катарина. Страница 24

К своему большому удивлению Родри начал испытывать к ней жалость. Хотя он желал бы ненавидеть хозяйку за то, что она лишает его свободы при помощи куска бумаги, запертого в её шкатулке с драгоценностями, он просто не мог относиться к ней дурно. Спустя некоторое время он осознал ещё более горькую правду о себе. Как-то раз, купив косметику хозяйке и специи поварихе, он бежал домой с рынка по свежему воздуху, напоённому запахом приближающегося дождя. Последние летние цветы ярко цвели над раскрашенными стенами. И тут Родри обнаружил, что поёт. Потрясённый, он понял, что на мгновение почувствовал себя счастливым и стал принимать свою новую жизнь. Весь день Родри обращал внимание на другие вещи – как он бывает доволен, когда его хвалит Порто, как он смеётся шуткам в кухне, как улыбается, когда Алейна вручает ему подарок – серебряную монету в знак своего расположения. Родри понял, что если когда-нибудь займёт место Порто и станет доверенным варреко, то это даст ему безопасность и уверенность, независимо от того, за кого выйдет замуж Алейна.

Вначале Родри размышлял, почему рабы не поднимают открытого восстания, но теперь начал это понимать. У раба в его положении жизнь была недостаточно тяжёлой, чтобы рисковать. Все рабы, вроде шахтёров, которые могли пойти на отчаянные меры, содержались в цепях и полуголодном состоянии; кроме того, их клеймили. Да и жили они слишком недолго, чтобы строить долгосрочные планы. Любой домашний раб, который обладал твёрдой коммерческой ценностью, имел все необходимое для приличной жизни, а также кое-какие утешающие излишки. Имелась и возможность, пусть даже смутная, когда-нибудь заработать себе свободу. Родри решил, что если бы помнил свою прошлую жизнь, то, несомненно, чувствовал бы себя по-другому, испытывал бы ностальгию по свободе, хирейд, или депрессию, свойственные человеку, рождённому свободным. Но сейчас Дэверри казалась ему некой туманной страной, от которой в памяти остались лишь какие-то обрывки. Родри не сомневался только в одном – он был серебряным кинжалом, презираемым, отверженным без клана и дома, опозоренным человеком без чести, обречённым бесконечно сражаться то за одного мелкого господина, то за другого, пока не умрёт ранней смертью. Много раз участь раба Алейны казалась лучшим броском костей.

Хотя оставалось одно воспоминание, из-за которого Родри не мог окончательно увязнуть в капкане удовлетворения. Барума. Каждый день после обеда, когда весь дом, как хозяйка, так и рабы, по два часа спали или просто отдыхали в постелях, Родри напоминал себе, что должен обеспечить Баруме кровавую смерть, даже если это и будет стоить ему, Родри, собственной жизни. «Что эта свинья сделала с моим серебряным кинжалом?» – думал Родри. Вопрос стал навязчивой идеей, словно в оружии, этих нескольких унциях серебра, жила его честь – так, как душа живёт в теле. Время от времени он мечтал об убийстве Барумы и о том, чтобы забрать назад кинжал. После таких мечтаний Родри был молчалив и все утро ходил погруженный в себя. Он обратил внимание на то, что в подобные дни все его избегают, даже хозяйка.

Потом наступил день, когда Родри вспомнил кое-что ещё о своей потерянной жизни, и это воспоминание ножом ударило его в сердце. После серого утра хлынул дождь, холодный и моросящий, от которого все ворчали. Поскольку Родри не мог работать на улице, то отправился к хозяйке, которая, как обычно, разглядывала предсказывающие судьбу плитки. Какое-то время Родри просто сидел рядом с ней и подавал ей кусочки сушёных абрикосов и миндаля в сахаре, когда она нетерпеливо протягивала руку. Дождь монотонно стучал за окном, дрожало пламя масляных ламп, Алейна выкладывала плитку за плиткой, потом быстро нетерпеливо их смахивала и начинала все заново. Когда она наконец заговорила с ним, он уже почти спал.

– Я от этого и так устаю, поэтому не зевай во весь рот.

– Нижайше прошу простить меня. Мне их убрать, хозяйка?

Алейна пожала плечами, надулась, затем вытянула руку. Родри протянул ей сушёный абрикос, который она покусывала, пока думала.

– Знаю! – внезапно хозяйка улыбнулась. – Я предскажу тебе судьбу. Сядь с другой стороны столика и перемешай плитки.

Родри уже столько раз видел, как происходит предсказание судьбы, что знал, как нужно действовать. Перемешав плитки, он выбрал наугад двадцать одну из девяноста шести и выложил звезду. Алейна сама взяла миндаль и жевала его, пока изучала расклад.

– Конечно, это все прошлое, поскольку раньше тебе никогда не раскладывали плитки. Иногда получается, что несколько раз показывается прошлое перед тем, как ты узнаешь будущее. Не знаю, почему. Пергамент, который прилагался к плиткам, не объяснял этого – Алейна замолчала, задумавшись. – Клянусь подолом одеяний Богини! Я никогда не подозревала, что ты был солдатом. Вижу в твоём прошлом много сражений.

– Это определённо так, хозяйка, – Родри придвинулся поближе, внезапно заинтересовавшись игрой. А что, если она в самом деле выяснит о нем другие вещи, те, которые он не помнит сам?

– Ты побывал в сражениях во многих разных местах, – Алейна показала на плитку с двумя скрещёнными копьями. – Это показывает, что ты был наёмником, а не добровольцем из гражданских.

– Да.

– Очень странно, потому что, похоже, ты родился в очень высокопоставленной семье. – Алейна положила накрашенный ноготь на золотой туз. – Очень высокопоставленной. Но, о, да, вот оно! У тебя возникли проблемы с законом и тебя… выслали или ты убежал сам. Право, Родри, как нехорошо! А в тот раз это тоже были азартные игры?

Поскольку он не помнил, то просто улыбнулся. Хозяйка приняла его улыбку за «да».

– Ты никогда не умел вести денежные дела, это точно. Выбери ещё две плитки.

Когда Родри протянул их ей, Алейна перевернула их и внимательно рассмотрела.

– Совсем не умел обращаться с деньгами, – засмеялась она. – Вижу, как ты вручал дорогие подарки всем, кто просил.

– Так ведут себя господа в Дэверри, хозяйка. Они должны быть щедрыми, или в глазах всех теряют честь.

– Значит, ты и в самом деле благородного происхождения. Я так и думала, но Поммейо считал это глупостью. Говорил, я должна об этом забыть. Клянусь, Родри, так ужасно, что ты пал столь низко – и все из-за того, что не мог не играть в кости. – Алейна снова поглядела на плитки, потом хитро улыбнулась. – Ты также и от другого не мог удержаться. Посмотри вот на этого валета с мечом, по бокам которого цветочные принцессы. У тебя было много любовных приключений.

Родри показалось крайне несправедливым, что он не помнит ни одного из них.

– О, сюда посмотри! У тебя дома остался ребёнок.

– Правда? – Шок заставил его забыть о маске рабской покорности.

– Ты не знал? Что ты сделал? Отправился дальше вместе со своей армией – вероятно, ещё до того, как девушка поняла, что беременна. – Алейна рассмеялась. – Ну, определённо, мужчины Дэверри – точно такие же, как мужчины Бардека. Во всяком случае, в некоторых крайне важных вопросах. Не так ли? Боюсь, плитки не могут сказать, мальчик это или девочка. – Все ещё улыбаясь, Алейна взяла ещё один абрикос. – Меня интересует вот эта дама наверху. Странное положение для такой плитки. Достань ещё две плитки.

Это оказались туз и ворон.

– О! – Алейна резко вдохнула воздух. – Как грустно! Она была единственной истинной любовью в твоей жизни, но все закончилось трагически. Что случилось? Похоже, её, как и тебя, продали в рабство. А может, выдали замуж против её воли за другого человека?

Внезапно Родри вспомнил Джилл, вспомнил имя блондинки, которая временами всплывала у него в памяти и появлялась в его снах. Вспомнил своё отчаяние, когда потерял её где-то на длинном пути. Он смутно помнил, как начал искать её. Это было в какой-то тёмной лесистой местности…

– Родри, ты плачешь.

– Простите, хозяйка. – Он сглотнул слезы и вытер лицо рукавом туники. – Простите меня. Я очень сильно любил её, а её заставили уйти с другим человеком.

Родри поднял глаза и увидел, как Алейна удивлённо смотрит на него, словно он только что материализовался, как один из Диких.