Чары дракона - Керр Катарина. Страница 48

Рядом с эльфами стояли другие статуи: одна изображала Джилл – хотя, конечно, Старец совершенно не представлял, как она выглядит – и одна статуя Родри, обнажённого и в кандалах. Рядом стояла статуя Невина, которого Старец знал слишком хорошо, что никак не давало ему успокоиться. После того, как Невин ступит на берег Суртинны, статуя оживёт и с ней произойдут небольшие изменения, которые позволят Старцу судить о планах Мастера Эфира. Разбросанные среди этих основных образов находились и другие, символы меньшего значения и размера – статуи Диких, образы эльфийского лука, различных предметов, которые имели для Старца эмоциональное значение. На протяжении последних нескольких месяцев он действительно зарегистрировал некоторые изменения в этих символах – как и надеялся. Например, как раз перед тем, как Барума связался с ним в первый раз, появился каменный волк. Он маячил в одном углу и наблюдал за лестницей. После разговора с Барумой Старец смог понять, что волк означает шпиона и врага. Время от времени он замечал ещё один образ – туманный, но определённый: то был мужчина-эльф, стоящий рядом с Джилл. Пока Старец не смог изучить эту новую личность. Когда бы он ни пытался сделать это, фигура эльфа исчезала.

Именно в этот вечер Старец обнаружил изменения, которые сильно его обеспокоили. Кандалы Родри исчезли. Каменный волк обнажил клыки и поднялся на задние лапы, шерсть на его загривке встала дыбом. Джилл держала в руках дикую голубку, словно пыталась защитить её от кошки или какого-то хищника. «И надо же было выбрать эту из всех птиц! – подумал он. – Что же это все обозначает?» Тем не менее, Старец не особо задумывался над вопросом, потому что в конце концов Джилл – только женщина. С воображаемым пожатием плеч он отправился к одному из окон на лунной стороне. Для того чтобы выглянуть из окна, потребовалось определённое мужество. Временами там появлялись странные существа и странные видения. Несмотря на то, что башня начала своё существование, как простой результат ментальных усилий, она каким-то образом привлекла астральную плоскость – или, во всяком случае, подошла к ней близко – или же перекинула на неё мост – какая метафора вам больше нравится. Хотя эта связь вливала силу в работу двеомера, она также приносила с собой определённую опасность.

Когда Старец выглянул из окна, то поначалу не увидел ничего, кроме густого тумана, который окружал башню со всех сторон. Он подождал, сосредотачиваясь, пока, наконец, ему не показалось, что внутри тумана что-то движется, что-то приближается и поднимается, как пловец из моря. Туман стекал по телу, как вода, и формировал узнаваемый образ, в большей или меньшей степени человеческий… Но лицо явления менялось и колебалось, как языки пламени в костре. Вокруг лица появились зеленовато-коричневые волосы, подобные спутавшимся листьям или мху на густой земле, а когда сущность заговорила, Старец почувствовал, что на него дохнуло холодом, и ледяной воздух закружился вокруг него, хотя слова звучали только у него в сознании.

– Ты разжёг больше зла, чем осознаешь сам, и когда-нибудь ты тоже сгоришь в огне.

И прежде чем Старец смог ответить, сущность исчезла. Старец резко отвернулся от окна и бросился к лестнице. Когда он спешил вниз, то слышал, как в комнате играет музыка – странные неблагозвучные, диссонирующие звуки, словно сам ветер звенит на струнах арфы.

Этим вечером он думал о видении, сидя в удобном кресле. В конце концов он пришёл к выводу, что кто-то разбудил силы Владык Стихий и направил их против него. Логично предположить, что это сделал Невин. Что касается образа Родри, то казалось очевидным, что Невин должен бы близко подойти к его спасению – или опять же это было бы очевидно, если бы только символическая статуя Невина изменилась или подала какой-то признак жизни. Но поскольку она не изменилась, Старец мог только предполагать, что какой-то другой мастер двеомера разбудил Владык. Возможно, этот мастер двеомера является одним из его многих соперников на пост главы гильдии. Не исключено, что это – тот же самый, который послал волка за Барумой. Старец знал собственную силу и знал свою магию: когда Невин прибудет, статуя покажет его прибытие точно так же, как тёмные тучи показывают приближение дождя. Старец в этом не сомневался. Он попросту отказывался верить, что может быть по-другому. И, конечно, если бы речь шла только об одном этом факте, он был бы абсолютно прав.

Позднее он поймёт, как дорого стоили ему заблуждения, – поймёт, когда, к несчастью, не останется времени для исправления ошибки. Однако на тот момент он вложил всю свою энергию в разработку сложного метода дальновидения, пытаясь выявить своего врага в гильдии.

Покинув Албару, Великий Криселло и двое его слуг-варваров отправились на север к горам. Дорога шла вдоль широкого, почти сухого русла реки. Ширина его составляла примерно двадцать футов, глубина – двенадцать, в середине протекала тоненькая струйка противной на вкус воды. Однако на второй день, когда они проснулись, друзья обнаружили, что по руслу течёт чистая вода. Она несётся широким потоком, а небо приобрело зловещий серый цвет. Когда они тронулись в путь, вершины гор исчезли в густых серых зимних облаках.

Дождь шёл весь день – это был мелкий нудный дождик. Через приблизительно равные промежутки времени путники стряхивали воду со своих промасленных шерстяных плащей. Река возле дороги все поднималась и поднималась, пока не заполнила русло. К полудню она уже пенилась, стремительно несясь с дальних гор. Во второй половине дня Джилл увидела, как мимо пролетает целое бревно – ей показалось, что это часть деревянного забора. Когда она сказала об этом Саламандру, тот стал серьёзным.

– Думаю, сегодня ночью нам следует разбить лагерь подальше от дороги. Зимние наводнения бывают очень сильными, моя дикая голубка, и у меня нет желания просыпаться, плавая.

– Если вообще проснёшься вовремя, – вставил Родри. – Я много слышал об этих жутких наводнениях, и, скажу вам честно, у меня совсем нет желания путешествовать в потоке воды.

– Как и у меня, дорогой брат, но, к сожалению, у нас нет выбора. Наше единственное утешение: мы на пару недель одни на дорогах – пока состояние дел в здешней природе не достигнет равновесия. – Саламандр, казалось, пребывал в унынии. – До тех пор нам придётся ехать мокрыми, грязными, замёрзшими и в целом такими несчастными, насколько может быть несчастным человек, если он только не валяется больным. Но ничего не поделаешь, придётся мириться с этим.

– Предполагаю, мы можем переждать несколько дней в городе, – сказала Джилл.

– Между этим местом и центральным плато больше нет городов, по крайней мере достаточно больших, чтобы в них имелась гостиница. Кроме того, мы должны продолжать движение. Что-то не так, я чувствую это.

– А как ты знаешь, что мы не едем прямо в пасть очередной беде?

– Моя хорошенькая куропатка, ты в самом деле подняла серьёзный вопрос. Нам лучше сегодня ночью, когда мы встанем лагерем, установить дежурство. Хотя, несомненно, при этой проклятой погоде мы особо не сможем поспать.

К вечеру моросящий дождь усилился, поднялся густой и очень мокрый туман. Казалось, тучи висят на расстоянии вытянутой руки над дорогой. Путники оставили побуревшую реку позади, и повели лошадей вверх на гору, на поросший травой склон, холодный и открытый всем ветрам.

– Это место не подойдёт, – застонал Саламандр. – Мы все можем умереть от воспаления лёгких и тем самым избавим наших врагов от задачи ловить нас.

– Ну, здесь найдутся валуны и кусты, – показала пальцем Джилл. – Мы можем привязать к ним лошадей, а затем попытаемся отыскать сухие места среди скал.

– Попытаемся. Мне нравится твой выбор слов.

Хотя Джилл и была закалённым на дорогах серебряным кинжалом, в эту ночь она чувствовала себя так же неуютно, как Саламандр. Вокруг повсюду просматривались огромные бледные куски песчаника, из склона торчали валуны. Больше всего их оказалось на небольшой естественной террасе примерно в тридцати футах ниже вершины. Вместе с колючими кустарниками и высокими сорняками, которые росли между ними, эти валуны действительно предоставляли путнику укрытие от ветра, но ровные места вокруг них были узкими, а земля такой мокрой, что влага просачивалась сквозь одеяла. В конце концов, путники все же решили, что единственный способ заснуть – это сесть и обернуться одеялами, как плащом. Хотя Джилл хотела тоже нести вахту, Родри заметил, что они с Саламандром способны видеть в темноте, а она в эту беззвёздную ночь будет слепа, как крот.