Чары дракона - Керр Катарина. Страница 97

– Добро пожаловать домой, кузен, – сказал Блейн.

– Спасибо, ваша светлость. Это был долгий путь. Когда-нибудь расскажу тебе о нем.

– Непременно. Кстати, наш родич, проживающий здесь, предложил тебе остановиться у него.

– Спасибо, лорд Сибир. – Родри повернулся к нему. – Рад видеть тебя.

– И я вас, ваша светлость.

Все кругом кланялись и улыбались, и Джилл делала реверансы, как умела, когда кто-то кланялся ей, но все время искала в толпе Каллина. Когда она наконец его нашла, отец подмигнул ей, и от этого она почувствовала себя куда спокойнее, чем на протяжении многих дней. «По крайней мере, отец здесь, – подумала она. – Я смогу все это пережить…» А затем толпа расступилась, чтобы позволить пройти человеку с блестящими светлыми волосами. Ей потребовалось мгновение, чтобы узнать Калондериэля, одетого в более богатые одежды, чем она когда-либо видела на эльфе: ботинки до колена, обтягивающие штаны из тонкой белой оленьей кожи, хлопчатую тунику, жёсткую, от вышитых на ней ярких цветов. На боку висел колчан, отделанный золотыми пластинами. Лук, который он нёс, очевидно являлся церемониальным оружием, поскольку был украшен золотом и драгоценными камнями. Все вокруг выпучили глаза, когда Калондериэль поклонился Родри и протянул ему руку.

– Моё имя – Калондериэль, банадар Восточной Границы. Я пришёл предложить дружбу и союзничество гвербрету Аберуина.

Родри схватил предложенную руку и сжал её в ладонях.

– Родри, гвербрет Аберуина, принимает твой дар всем сердцем и душой. Калон, негодник! Банадар!.. И ты никогда не говорил мне этого раньше!..

– Не было повода. – Калондериэль повернулся к Джилл и улыбнулся ей. – Я объясню позднее. Клянусь самой богиней и Чёрным Солнцем, я очень рад видеть тебя.

– И мне радостно видеть тебя. Я всегда думала, что когда-нибудь отправлюсь на запад. Но никогда не предполагала, что ты первым приедешь на восток.

– И я не предполагал. Но это только доказывает старую пословицу: никто знает, что принесёт вирд.

Словно по какому-то заранее оговорённому сигналу, Блейн и другие люди благородного происхождения окружили Родри и Калондериэля, чтобы увести их прочь в толпе важных лиц. Все говорили о серьёзных вещах с мрачными выражениями на лицах, склоняли головы друг к другу и отталкивали простолюдинов. Мгновение Джилл колебалась, не последовать ли ей за ними, но вот рядом появился Каллин и взял её под руку.

– Пошли, милая. Нас ждут лошади.

– Они смогут подождать ещё немного. О, папа, я так рада тебя видеть.

– И ты даже представить себе не можешь, как я рад видеть тебя, – он схватил её за плечи и улыбнулся. – Ну и дрянная же ты девчонка, Джилл! Носиться по двум королевствам три долгих года и ни разу не послать письма старому отцу…

Она начала смеяться, потом бросилась ему в объятия, и он крепко прижал её к себе. Плакала она недолго, а когда посмотрела на него, то обнаружила, что и его глаза подозрительно увлажнились. Когда толпа распалась, и мужчины поспешили за лошадьми, Каллин с дочерью, обнявшись, медленно пошли за ними.

– Неужели в самом деле прошло три года, папа?

– Чуть больше. Глупо так говорить, но я в любом случае должен это сказать: ты изменилась, моя милая, сильно изменилась, и я не думаю, что дело только во времени.

– Нет, папа. Я должна тебе кое в чем признаться. Я изучаю двеомер.

Она ожидала какого-нибудь драматического жеста или ругательства, но он просто задумчиво кивнул.

– Не могу сказать, что удивлён.

– Правда?

– Правда. Ты всегда была таким странным ребёнком, Джилл, разговаривала с диким народцем… Ты видела странные сны, различала знаки в каждом облаке или костре… – Каллин слегка содрогнулся, вспоминая. – Но здесь не место для таких разговоров. Вон лорд Родри, он уже сидит в седле и машет нам. Мы поговорим позднее.

Из-за всей этой суматохи, вызванной прибытием в дан Сибира и размещением такого количества всадников на ночлег, Джилл смогла уединиться с отцом только после захода солнца и окончания вечерней трапезы. Во время ужина не подавалось никаких изысканных блюд, настоящий пир ещё предстоял. Джилл отправилась в комнату, чтобы снять платье и переодеться в свою удобную старую одежду. Она взяла у слуги лампу, и они с отцом взобрались на верх земляной насыпи, где и уселись на покрытой травой земле. Стояла тёплая весенняя ночь. Долгое время они ничего не говорили, просто в тишине наслаждались обществом друг друга.

– У твоего старого отца есть для тебя новость, – наконец произнёс Каллин. – Я снова женился.

– Папа! Как здорово! И кто она? Какая она?

– Её зовут Тевилла, и она работает у тьерины. Какое-то время тому назад она овдовела. Её первый муж был кузнецом и умер от заражения крови. У неё есть сын, которого я тренирую для боевого отряда. Он хороший парень. Тевва – разумная женщина, и сильная… ей не помешают и здравый смысл и сила, коль скоро она вышла за меня замуж.

– Она красивая?

Каллин задумался на мгновение, слегка улыбаясь.

– Да, – кивнул он наконец. – Можно так сказать.

– Я так счастлива!

– И впрямь, похоже, что счастлива.

Он слегка повернулся, чтобы посмотреть на дочь в мерцающем свете лампы.

– А ты думал, что я не обрадуюсь? – На мгновение она удивилась, затем поняла его опасения. – Ну, на самом деле, раньше меня бы вывернуло от ревности – признаю это – когда мы ещё вместе скитались по долгой дороге. Но не теперь. В конце кондов, я тоже собираюсь замуж.

– Да, собираешься. Знаешь ли, милая, это странная вещь. Я уже пару раз слышал, как ты говоришь о браке, и… – Каллин замолчал.

– И что?

– А, тебе больше не нужны советы старика-отца. Это не моё дело, черт побери. Мне следует научиться не совать свой длинный нос в твои дела.

– Давай, скажи мне. Что такое, папа?

– Ты не кажешься счастливой, когда говоришь о браке, вот и все. В твоём голосе звучат грустные нотки.

Джилл была готова расплакаться. Каллин обнял её и прижал к себе. Все тот же старик-отец, который вечно её успокаивал… От него пахло потом и лошадьми, как и всегда.

– Ты боишься? – спросил он мягко. – Боишься всех этих благородных дам, которые только и ждут, как бы вонзить коготки в наложницу гвербрета? Или интриг, благородных господ, их вражды и желания урвать что-то для себя, и всего такого прочего?

– Да. Я не такая, как Ловиан или жена Блейна. Они родились в этом мире. Я – нет. Но… но… это не то, чего я боюсь. – В безопасности отцовских объятий Джилл могла впервые за несколько недель по-настоящему расслабиться. – Дело не в этом. Дела при дворе кажутся такими мелочными, папа, после того, как начинаешь изучать двеомер… Люди благородного происхождения – это просто дети, ссорящиеся из-за игрушек и разбивающие их, когда дело идёт не так, как им хочется. И они все важничают, думая, что являются любимцами самих богов. – Джилл слегка отстранилась, чтобы посмотреть на отца. – Ты помнишь тьерина Брайда и войну из-за корма для свиней, много лет назад – в то лето, когда ты взял меня с собой?

Каллин долго думал, потом усмехнулся.

– Помню, – ответил он наконец. – Знаешь, милая, ты во многом всегда была очень похожа на меня. Надеюсь, для тебя это благо, а не яд.

Вначале она рассмеялась, а потом похолодела, когда поняла: отец не собирается с ней спорить, он на самом деле согласен с её мнением о жизни при дворе. Джилл вполне могла сказать больше, но внезапно отец отпустил её и прислушался, склонив голову набок. Джилл провела немало времени в постоянном страхе, в любой момент ожидая нападения наёмных убийц, поэтому автоматически потянулась за мечом, но это оказался только Невин, который спешил к земляной стене и звал их.

– Каллин, Джилл, это вы сидите там наверху?

– Да, мой господин, – откликнулся Каллин. – Что-то случилось?

– Может да, может и нет. Вы не видели Перрина?

– После вечерней трапезы – нет. – Каллин бросил взгляд на Джилл, которая тоже покачала головой. – И Джилл не видела, мой господин. Эй, мы сейчас спустимся. А что, маленький ублюдок сбежал?