Я твой монстр - Звездная Елена. Страница 3

Я сняла очки, с тоской подавила желание спросить, а у этого какой шампунь, и раздраженно приказала:

– Лезь во флайт, извращенец.

Резко выпрямившись, этот гарантированно социопат приподнял бровь и переспросил:

– Извращенец? Мм-м, не подозревал, что ты знаешь обо мне настолько много.

Никогда не думала, что буду настолько зла на шефа. Просто вот настолько зла. На хрена я тут теряю время, защищая этого придурка, когда там, на Гаэре, шеф находится в реальной опасности. Вот на хрена?!

Заставила себя успокоиться, в очередной раз напомнив себе же, что у меня приказ охранять вот этого вот извращенца, который, я и теперь даже не сомневаюсь, и взломал систему визоров во флайте. Собственно, а чего я злюсь? Сломал и сломал, все равно флайт его, так что это вообще не мои проблемы.

– Лады, идеальный мужик, проявил галантность и открыл мне дверцу, – произнесла, оттолкнувшись от флайта и приготовившись забраться в него со всей грацией, на которую только была способна.

Идеальный мужик спорить не стал, открыл дверцу, галантно подал руку, помог пройти и сесть, и даже не попытался облапать, за что, собственно, был практически прощен по поводу первого косяка.

– На этот раз мстить не буду, – пристегиваясь, уведомила я, – но следующая попытка принудительного показа мне эротических картин будет стоить тебе повреждений внутренних органов. А может, и внешних.

Адзауро некоторое время продолжал с интересом взирать на меня, затем произнес:

– Я полагал, что во флайте меня ожидает… невеста.

Откинувшись на сиденье, хмыкнула и подтвердила:

– Я так и поняла.

– Но ты явно не она, – продолжил делать верные выводы Адзауро. – Ничего не хочешь мне объяснить?

Насмешливо взглянув на него, молча подняла левую ногу, закатала брюки и продемонстрировала тонкий ножной браслет с символикой клана Адзауро. Намек был недвусмысленным.

– Что?! – В черных миндалевидных глазах полыхнуло такой яростью, что я даже на миг подумала, что ему моя нога не понравилась.

Но нога была очень даже, практически идеальных параметров даже для помешанной на идеалах Ятори. И в целом демонстрация предбрачного атрибута должна была снять все вопросы. И наследник Адзауро идиотом не был, он понял практически все.

– Очередная интрига деда обернулась крахом?

– Угу. – Я опустила ногу, вернула брюки на место, отвернулась и теперь смотрела в окно, наконец наблюдая пейзаж, а не калейдоскоп эротических позиций.

– Дьявол девятихвостый! – Младший господин все больше и больше радовал сообразительностью. – Говорил же не лезть!

Я даже не отреагировала никак. Если честно, мне было совершенно плевать, кто и во что влез здесь, на Ятори, потому что переживала я сейчас совершенно за другого человека, который тоже влез куда не следовало. Шеф, чем ты думал?! Чем?! Впрочем, я знала ответ. Я прекрасно знала ответ. Он думал сердцем. Он думал о той единственной, кого любил всю свою жизнь. И я не осуждала, никто не осуждал, мы просто очень боялись за него. Я в особенности. Мне было страшно, мне было тревожно и бесконечно бесило, что я здесь, а Исинхай там, где против него почти все разведуправление плетет заговор. И шеф умен, я не спорю, но это команда Багора, они спецы высшего класса, они способны практически на все… а я здесь. И меня, вполне резонно, терзает подозрение, что Исинхай слил меня на Ятори не потому, что для него действительно важны были позиции клана Адзауро на политической арене, а он просто убрал меня подальше, спасая.

Исинхай мог. В том-то и дело, что он мог поступить так исключительно потому, что беспокоился обо мне. Вот только несколько упустил из виду тот факт, что я беспокоюсь о нем не меньше, скорее даже больше.

– Я так понимаю, тебя ситуация тоже не радует? – проявил неожиданное внимание законченный социопат.

Социопат и эмпатия? Забавная попытка казаться нормальным.

– Три последние недели я изучала все тонкости чайной церемонии и танец с веерами. Как ты думаешь, это может радовать? – раздраженно спросила я.

Адзауро-младший промолчал.

Некоторое время мы продолжали путь молча, затем «жених» поинтересовался:

– Линия поведения?

– Я тебя ненавижу молча, ты меня ненавидишь молча, все твои родные молча радуются нашей трепетной и романтичной любви, – обозначила с ходу.

Адзауро хмыкнул. Почти по-человечески.

После насмешливо произнес:

– Дед всегда был деспотичным тираном, но так явно поиздевался над семьей впервые.

Я глянула на него, невольно улыбнулась в ответ на его улыбку. Да, это было эпично, и старикан действительно повеселился от души.

На Ятори не любят инопланетянок. Инопланетянок-блондинок иной расы, культуры, религии и прочего – тем более. Но исключения, конечно, были. Леален Усамоко, наследница одного из сбежавших на Гаэру кланов. Она являлась инопланетянкой, однако раса, культура и религия были местными, то есть ее можно было считать фактически дочерью Ятори. Меня – нет. Не тот цвет кожи, не тот цвет и разрез глаз, ну и в целом я не была выходцем с данной планеты, так что вчера в момент представления меня семейству Адзауро домочадцы старого интригана испытали шок.

Моя условно свекровь падала в обморок трижды, прежде чем надеть на мою щиколотку злополучный браслетик, а после безутешно рыдала над судьбой ее дорогого сыночка, когда я, то ли от нервов, то ли попросту из чувства вредности, трижды облила ее чаем в момент представления своих «неописуемых» способностей в области чайной церемонии.

Ныне, по мнению всего клана Адзауро, шок, практически несовместимый с жизнью, испытывал сам мой «жених». Собственно, они даже попытались убедить деда в том, что он поступает крайне жестоко, заставляя «несчастного мальчика» лицезреть выбор главенствующего над родом деда в радостный момент сваливания из школы строгого режима.

И в принципе, столкнувшись с их восприятием «радостной светлой новости», я предполагала, что Адзауро-младший как минимум расстроится, как максимум попытается устроить мне «сладкую встречу». И он практически оправдал ожидания, взломав систему флайта и организовав мне просмотр эротических фильмов, но… на этом было всё. И это напрягало.

Мы молча ехали, он молча смотрел на меня, не делая попыток ни унизить, ни оскорбить, ни даже уколоть присущей яторийцем язвительностью. Ничего.

В очередной раз искоса взглянув на него, я натолкнулась на все тот же внимательно-изучающий взгляд и не удержалась от замечания:

– Ты как-то странно себя ведешь.

Криво усмехнувшись, Адзауро спросил:

– Что кажется тебе странным в моем поведении?

– Даже не знаю, – я вновь взглянула в окно, – ожидалось, что ты будешь в состоянии негодования и прочее.

– С чего бы? – Вопрос был задан нейтральным тоном, но тут явно имелся какой-то странный подтекст.

Повернувшись, глянула с нескрываемым недоумением. Идеальный маньяк ответил вопросительно изогнутой бровью, недвусмысленно намекая, что мы вполне можем продолжить беседу. Да, как-то не так я себе это представляла.

– Это временно, – закинув ногу на ногу, указала на браслет.

– Уверена? – слегка насмешливый вопрос.

Адзауро-младший, похоже, был еще более законченным психом, чем я думала. Чем даже думали его родственники.

– Абсолютно, – невольно отодвигаясь подальше, сказала я.

Идеальный псих усмехнулся.

Степень моего недоумения росла в геометрической прогрессии. Отвернувшись вновь к окну, сложила руки на груди и сделала вид, что меня здесь нет. Впрочем, я бы искренне хотела, чтобы меня здесь не было… особенно сейчас, когда мне следовало бы быть на Гаэре. Рядом с Исинхаем, под которого маниакально копала Сейли Эринс, воспитанница Багора, его гордость, его концентрат сплошного тщеславия, двукратная победительница соревнований по спортивному обольщению. Что было крайне досадно, потому что до нее побеждала я. Тоже дважды… В третий раз не вышло, я стала номером два, несмотря на все приложенные старания. Мне хотелось бы верить, что причина моей неприязни к Эринс крылась именно в этом, но, увы, проблема была не в моем уязвленном тщеславии, тщеславия у меня не было в принципе, его просто не могло существовать, учитывая реалии моей жизни. И в момент проигрыша я не расстроилась – я испугалась. Потому что Эринс оказалась сильнее. Сильнее, быстрее, способнее, коварнее. Единственное, что радовало, – на последнем задании она таки облажалась. Я напоминала себе об этом все эти проклятые три недели на Ятори, я твердила это как мантру, как молитву, как формулу успокоения… и все равно не успокаивалась. Мне было страшно за шефа. Слишком страшно.