Брат для волчонка 2 (СИ) - Бэд Кристиан. Страница 31

Лейтенант вздохнул, снял компрессионку и позволил Бо утащить себя на пустынный по случаю полуденной жары пляж.

На пляже разлеглась вся небольшая компания пилотов. Жары они не боялись.

Да и вода в речке была прохладной — у поверхности ещё ничего, а снизу били ледяные ключи.

Можно было поплавать на глубине, промёрзнуть как следует, а потом выбраться на крупный золотистый песок и прожариться, словно на сковородке.

Это эйниты были избалованы тёплыми вечерними купаниями. Пилотов, для которых само по себе валяние на песке без штанов — лютый праздник, ни жарой, ни холодом не испугаешь.

Гармана, Джоба и Инка Рос с утра забросил на «Персефону», а двух «молодых», Эмора и Бо, Келли разрешил оставить при капитане.

За кэпом глаз да глаз нужен, а Дерену с Росом иногда полагается спать.

Но сейчас на пляже почему-то оказались все четверо «охранников».

— Кто с капитаном? — сразу спросил Дерен.

— Кэп занят. — Рос ткнул в капитанский маячок, неподвижно висящий возле дома Айяны. — Там девушка очень такая… симпатичная, не думаю, что ему надо мешать.

— Давно пора, — кивнул Дерен. — Девушки при храме правильные. Может, и вылечит.

— А мы чего тут лежим? — спросил Эмор, лениво приоткрывая один глаз. — Полечиться бы, а?

— А мы — капитана охраняем. А то придёт приказ, а ты без штанов, — ласково пояснил Рос.

— Так я и сейчас без штанов, — зевнул Эмор.

Дерен снял комбинезон и аккуратно сложил его на песок.

— Вальтер, пошли искупаемся? — позвал Рос. — А то эти, молодые, меня в грош не ставят. Эмора мама, похоже, родила от акулы. А с Бо лучше вообще наперегонки не плавать, у него в тыльном месте двигатель.

Эмор был сиротой, и на шутки про маму не обижался. А Бо — Дерен покосился на пилота — кто его знает, как он устроен, может, у него внутри и двигатель есть.

Лейтенант кивнул и не спеша пошёл к воде.

— Ну и чего думаешь? — спросил Рос, когда они отошли подальше.

Он явно имел в виду Рэма.

— Сто процентов мальчишка, — тихо сказал Дерен. — Трудолюбивый, способный. Тесты сам сдал, верю.

— И? — Рос остановился у воды, прищурился на высокое солнце.

— Не знаю, Хьюмо. Если бы его можно было вернуть домой — отвёз бы не раздумывая. Но возвращаться ему некуда. Летал же с вами Лес? В конце концов, боевых действий какое-то время не будет. А может, и вообще не будет. Угрозу я ощущаю, начало войны — нет. Как-то вывернемся…

— Вот и Дара говорит, что вывернемся, — кивнул Рос. — Дёшево, говорит, вывернемся, но тебе хватит. Я спросил, мол, совсем, что ли, хватит? Сказала — нет.

— Смутно всё впереди. Я ощущаю боль, но словно бы не свою. Да и не верю до конца, что мы кого-то из своих потеряем. Я… — Дерен замялся, видя, как внимательно слушает его Рос. — Я — плохой предсказатель. Если уж Дара не знает…

— Дара знает.

Рос закрыл глаза.

Дерен видел, что он вспоминает лицо женщины, с которой последние два года жил на Кьясне.

Дарайя любила Роса. Ради него она вышла из внутреннего храма, сложила полномочия Проводящей эйи и осталась простой послушницей.

Но умение предвидеть события эйнитка не потеряла. И Рос не понимал, почему она говорит с ним только намёками. Как может пересечение линий быть важнее того, что бывает между двоими?

— Я думаю, Дара боится повлиять на выбор кого-то из нас, — сказал Дерен. — И это очень важный выбор. Если ему не мешать, тогда мы, может быть, уцелеем. Потому что всё в ближнем будущем, кроме ощущения победы, — муть и мешанина из обрывков причин и линий. Решение сейчас существует только одно. Но оно есть.

Вечером Рэм пошёл на занятия вместе с Амаль. По-экзотиански он почти ничего не понимал, но все вокруг него понимали имперский стандарт.

А ещё вечерами у учеников была медитативная практика. И Рэму быстро объяснили почти на пальцах, как надо сесть, о чём думать.

Думать надо было «ни о чём». Сосредоточиться на дыхании, смотреть «внутренним зрением», как воздух заполняет лёгкие. «Входить» в себя и «выходить» вместе с воздухом.

Он старался. А потом, одуревший от странных ощущений, навалившихся на него во время занятий, до темноты гулял и купался с Амаль.

Утром Дерен отловил Рэма уже на подступах к длинному учебному зданию.

— Доброе… — начал пацан, вглядываясь в загорелое лицо пилота: понять бы, что тот сегодня выкинет?

Понять ничего не удалось. Дерен был непроницаем, как учитель по медитации: ни пол-эмоции не просачивалось на его физиономию без дополнительного контроля.

Дерен оценил усилия Рэма: изобразил улыбку.

Кивнул:

— Доброе. Капитан велел отдыхать всем, кому можно. Я тебя отпускаю, но не в увольнительную. Утром докладываешь, где ты есть. Плюс всё время остаёшься на связи. В остальном — свободен. Сколько такой режим продлится — не знаю, — он вздохнул, и глаза затуманились. Тряхнул головой: — Всё. Чего стоишь — беги!

— Я… — начал Рэм неуверенно. — Я на занятия хочу сходить. Можно?

Только сейчас до него дошло, что надо было сначала разрешения спросить, а потом уже вламываться на эти странные «занятия».

— Ну сходи, — разрешил Дерен.

И даже ругаться не стал.

Хотя Рэм видел, что глаза пилота сузились, словно бы он поставил напротив имени незадачливого «второго пилота» очередную галочку в каком-то небесном кондуите.

Дерен и в самом деле пометил для себя затею с занятиями как «бред».

Он понимал, что от обучения на незнакомом языке толку будет немного. Но Рэм посидит рядом с Амаль, и потому явно не заскучает.

А может, и наставник что-то придумает. Например, в виде исключения разрешит чужаку включить перевод с браслета.

Эйниты чуткие, они разберутся.

Наставник Амаль и ещё двух десятков мальчишек и девчонок разного возраста поступил проще. Он начал читать лекцию об истории колонизации на имперском стандарте.

Может, подумал, что послушникам будет неплохо попрактиковаться в чужом языке? Может, пожалел хлопающего глазами мальчишку? Кто их поймёт, этих странных эйнитов?

Зато теперь Рэм понимал всё. Какие-то факты он знал, о других слышал впервые. Это было интересно, но картины мира не перевернуло.

У экзотов — свой взгляд на историю колонизации — это понятно. К тому же они и в самом деле были первыми. И именно они помогали имперцам освоиться в галактике.

Рэм даже пытался спорить на тему недоразвитости имперцев. И его здорово удивило внимательное и уважительное отношение преподавателя к его не самому аргументированному мнению.

Но больше всего потрясло то, что случилось после занятий.

Спецбраслет заработал.

Рэм и Амаль сидели на кухне, и Нискья кормила их жареной рыбой, по вкусу напоминающей курицу. Под столом лежала Кьё, желая приобщиться к чудесно пахнущему лакомству, но ей ничего не давали. Опасались, что жадная собака наглотается острых костей.

Рэм уже два раза ночевал в доме Никсьи, но познакомились они только сегодня. Проводящая была занята и часто не ночевала дома.

Нискья, как понял Рэм, была не последним человеком в общине. Худая, с прозрачными, словно бы ничего не видящими глазами, она выглядела странно, но вполне доброжелательно.

Приятеля приёмной дочери она встретила материнской улыбкой и говорила с ним так запросто, словно они были знакомы всегда.

Доброжелательность исходила от всех старших в общине. Дети держались иногда отстранённо, но взрослые так искренне радовались Рэму, что его настороженность быстро сходила на нет.

Он стеснялся спросить, со всеми ли здесь так ласковы? В этом вопросе было какое-то невежливое недоверие, а Рэм от недоверия устал.

Устал он и от постоянного нервного напряжения, от ожидания: разоблачат или нет? Устал вглядываться в лица людей и вычислять, несут ли они ему какую-нибудь неприятность?

В общине Рэму было так хорошо и спокойно, что он не хотел наказывать себя дурацкими вопросами и портить неожиданные каникулы.

Пацан выбирал косточки, собираясь всё-таки угостить Кьё, когда браслет завибрировал у него на руке.