Проводник (СИ) - Киселев Борислав. Страница 9

Голоса в голове, принадлежащие Керу и Понтию, подсказали, что я должен произнести.

— Я хочу встретиться с Витой и Фати.

Глаза великана вспыхнули тем же светом, что и окружающий его ореол, он поднял левую руку вверх и с силой ударил ладонью об столешницу барной стойки. Стук удара сопровождался уже знакомым «взрывом глубинной бомбы». Весь свет, что окружал Велеса, начал концентрироваться вокруг нашего рукопожатия, рунная вязь змеями ринулась на мою руку, и чёрные символы в оранжевой окантовке света впились мне в предплечье. И очертанием походили на след от медвежьей лапы. Рассматривая их, я не заметил, как Велес отпустил мою руку.

— Контракт заключён.

Сказал громила, и улыбнулся.

— За многие годы первый, я уже и забыл, когда ко мне приходили с «требой». Но скажи, зачем тебе понадобились эти двое, их же тут, вроде как, тоже не любят, как и твою компанию, которая тебе нашёптывает всякую чушь.

— Позволите объяснить?

Вежливо попытал счастье Керус.

— Да уж, валяй.

Небрежно бросил Велес, всем видом показывая своё пренебрежение.

— Вита и Фати, одни из 4 «внепространственных» сущностей, то есть им всё равно на границы между нашими мирами, плоскостями и реальностями. Эти четверо существуют только в одном своём экземпляре и видят сквозь все пространства, а значит, ответа на наши вопросы можно добиться только у них.

— Разумно, только если не брать в учёт то, что они ни с кем не разговаривают.

Сказал Велес задумчиво.

— Ну ты же как-то заманил их в свой бар?

Попытался аргументировать Понтий. На что Велес поднял руку в знак «тишина».

— Обожди, болезный, никто их не заманивал, я возвёл это место вокруг них. Они статичные точки мироздания. Эта компания пронзает всё существо насквозь. Их нельзя заставить. Но они молчат, хотя те, кто их видел, утверждают, что они говорят между собой, но не слышно ни звука. Хотя в одном ты прав, если у тебя есть вопрос, на который не может никто во вселенной ответить, значит, спросить остаётся только их.

— Мы ждём.

Послышалось откуда-то из середины бара, и при первом взгляде в ту сторону пространство начало перестраиваться. Столы и посетители раздвинулись (причём те, кто стояли напротив друг друга и говорили, как будто не заметили, что между ними расстояние теперь метра три, так и продолжая шептаться, слыша при этом друг друга). Там стоял высокий стол с барными стульями, стульев было четыре, три с одной стороны и один напротив.

— Идём.

Взял меня под руку Пон.

— Мастер Проводник, не забудьте и о моей просьбе, свою часть сделки я выполнил, если не выполните свою, медведь натурально отгрызёт Вам руку.

Прокричал вслед Велес с улыбкой ребёнка, размахивая мне рукой на прощанье.

Мы втроём сделали шаг вперёд, и я тут же оказался возле стола, а мои попутчики отстали от меня на… несколько километров, судя по размеру их силуэтов на горизонте бара.

— Тут только четыре места.

Сказала миловидная девушка в свободном белом платьице, заметив моё замешательство из-за происходящего. Она была, бесспорно, очень красивой и фигуристой, но почему-то воспринималась как мать, нежели как объект заинтересованности.

— Но нас только двое.

Ответил я, замечая очевидный факт.

— Не торопись, мы вне времени, и ждём моего брата. Мне есть что тебе сказать до его прихода, поскольку он бывает резковат. И можешь ничего не говорить, по очевидным причинам, я знаю уже всё, что произошло, не утруждайся. Мне нужно от тебя только то, что не произошло и не может произойти без облачения в форму. Это будет твоя плата за информацию. Начнём с того, что я Вита.

— Не до конца понимаю, что Вы от меня хотите… Мне можно называть Вас Вита, или у Вас есть какое-то звание? (очередной титул мямля года в кармане)

— Вот смотри, она идёт. (Вита)

— Но Вы же сказали брат, почему она?

— Потому что ты нужен ей, это моя сестра. Велес разве не сказал, что нас четверо, два брата, две сестры. Лично я олицетворяю фактор «существования», другими словами, я сама жизнь. Моя сестра, которая идёт сюда, она фактор изменчивости и перехода от одного состояния к другому, она единственная не имеет своего имени, поэтому её можно звать как угодно, Фантазия, Вдохновение, Муза. Она продлевает всем жизнь, то есть она неотъемлемая часть меня. И ты должен отдать ей часть своих миров, которые по причине твоей несостоятельности, как проводника, живут только у тебя в голове. А должны рождаться и процветать.

Что-то абсолютно бесформенное, но привлекающее взгляд появилось на барном стуле слева от Виты (кстати, на стороне, где стоял один стул, сидел как раз я, как на собеседовании прям).

— И тысячами и одним голосом сказало нечто.

И тыся…..

— Стоп, что?!

— Я просто облегчаю тебе мысли. (Муза)

— Я бы и без тебя обошёлся.

Пробурчал я, эти двое вызывали во мне, конечно, благоговейный ужас, но бунтарский дух (он же идиотизм) брал верх.

— Думаешь, обошёлся бы? А хочешь, проверим? (Муза)

Начала провоцировать под тихий, но явный смешок Виты.

— Я сформирую мысль для тебя. Ты же у нас такой уникальный и творческий, попробуй развить мысль из того, что ты зашёл в чат или беседу, где ты никогда не здороваешься, а просто выпаливаешь очередную витиеватость твоего сознания на суд людей.

И мой мозг взорвался, эта картина всплыла у меня перед глазами по-настоящему…

— Представляете? Я просто поздоровался, а дальше не было никакого безумия и сумасшествия, никакой космической и внепространственной чуши, никаких историй и фантазий. Так, будто вдохновение покинуло меня, как будто сама жизнь встала, глядя мне в глаза, и тихо прошептала: «Делай что хочешь. Всё. Судьбы больше нет! Нет предназначения! И иллюзия о том, что тебе дарован шанс менять своё и чужое мировосприятие с помощью слова утеряна навсегда. Сдавленный стон умирающей музы, это всё, что ты слышишь вместо сонма мириад звуков движения вселенной…

Тебе скучно?»

Мне тут просто подумалось, а что, если в какой-то момент творческая нить мира оборвётся? Вот так внезапно, как например, понимание того, что ты вроде с друзьями (и алкоголем) отдыхаешь на набережной, но только что ты был на площади Ленина, а что было в промежутке между ты не помнишь. То есть, совсем внезапно. И я говорю не о каком-то конкретно стиле или направлении в музыке, а именно о творческой составляющей вселенной. Время остановится. Ведь творчество есть не только в «искусстве» (особенно в современном). ОНО есть и в чертежах нового рукомойника, или здания, или автомобиля. Я не о том, что каждый выбирает, как творчество, ведь есть те, кто считает, что «Бутырка» это предел полёта мысли, а «Шопен»… А кто это вообще? Доказательством того, что искусство прячется там, где мы его не ждём, а именно в технарях, служит мой отчим, который, проработав инженером/конструктором полмиллиарда лет, внезапно взял кисть и стал рисовать прекрасные картины.

Представь, полёта фантазии больше нет! На этом моменте технологический прогресс остановится, никто не придумает ничего нового, никто не сможет придумать стих или музыку! Всё станет серым, потому что нет разницы какого цвета уныние.

Вот теперь, тебе скучно?

Люди идут на работу, завёрнутые в одеяло и позавтракавшие хлебом и водой, потому что — а зачем выбирать одежду, если в одеяле и так тепло, и какая разница, что ты будешь есть, если придумать завтрак ты не в состоянии… всё, что было под рукой — хлеб на столе и вода в кране…

Не хватает только холодных серых глаз, отблескивающих в темноте, и голоса, похожего на сыплющийся песок, говорящего, — тебе уже достаточно скучно? — Но ведь, тогда будет абсолютный порядок, скажете вы. — Нет, тогда сам хаос пожалеет вас. Ведь настанет вечный конец света — бесконечное уныние и безразличие.

— И это твои слова, Проводник. (Муза)

— Не сердись на неё, она всегда такая. Пока не признают её важность, даже говорить толком не станет. (Вита)

— А что, собственно, это было?