Классный час 2 (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 21

— Да, иногда случается всякое разное, — согласился я, — тогда уж совсем последний вопросик — а что вы там в трансформаторной будке такое устроили?

— А вот это, Антон Палыч, вам знать не полагается, — снова перешёл он на официальный язык. — Можете быть свободны, вот пропуск, — и он протянул мне кусочек бумажки с печатью, — если что понадобится, мы вас найдём.

----

Я ещё и на свой последний шестой урок успел, там по расписанию значилась алгебра в 10-В классе. Но сначала доложился директорше.

— Это хорошо, что у вас всё хорошо, — сказала она, изучая меня поверх роговых очков. — Постарайтесь больше не попадать в непредвиденные ситуации.

— Оксана Алексеевна, — возразил я, — на то они и непредвиденные, что спланировать и спрогнозировать их вряд ли выйдет. Так что твёрдо обещать не могу, но постараюсь…

— Да, — добавила она, полистав свой блокнот, — тут звонили с нашего телевидения, знаете где это?

— Конечно, кто ж не знает — на улице Белинского-110…

— Вот-вот, вас там ждут сегодня в пять вечера… вместе с Василием Дубиным, не знаю уж, что там они с вами делать будут.

— Спасибо, обязательно подойду туда в пять вечера. Васю с собой возьму.

— И ещё одно… — она сняла очки и начала их протирать фланелькой, — узаконьте как-то свои отношения с Софьей Павловной…

— Не совсем понимаю? — сделал круглые глаза я.

— Да всё вы понимаете, — с досадой продолжила она, — она у вас которую ночь ночует, район у нас маленький, так что об этом практически все знают. Нехороший пример для учеников получается…

— Хорошо, — вздохнул я, — обязательно что-нибудь придумаю в кратчайшие сроки.

А урок в десятом-В против ожиданий прошёл у меня без запинок и без неожиданностей. Даже всегда бойкая на язык Алла сидела смирно и скрипела пером, записывая мои мудрые мысли относительно производных от разных функций, почерпнутые в методичке.

Я ещё и Васю успел поймать перед тем, как он домой убежал, и рассказал ему о неожиданном вызове.

— Надень чистую одежду, без дыр желательно, — проинструктировал я его, — почисть ботинки и это… голову что ли помой. В четыре выдвигаемся на остановку сорокового.

— Сделаю, Антон Палыч, — отсалютовал он мне, — а чего там будет, на этом телевидении-то?

— Интервью у нас будут брать, чего.

— Тогда бы и модели наши надо бы взять, чтобы было чего показать, — логично продолжил он.

— Точно, ты магнитофончик приведи в божеский вид, а я коптер постараюсь выцарапать с Завода.

А чуть позже у меня ещё и с Софьей разговор случился…

— Как там у тебя с продавщицей этой? — спросила она, приперев меня к стенке возле кабинета физики.

— Распрощался, — коротко осветил вопрос я, — нет больше никаких продавщиц.

— Это хорошо, — и её лицо осветилось изнутри лёгкой улыбкой, — это хорошо.

— Хорошо-то хорошо, — внёс в разговор я трезвую нотку, — только мне вот не далее, как час назад, намекнули прямым текстом, что нам надо либо как-то легализовать наши отношения, либо расстаться. А то неправильный пример молодёжи подаём.

— Это кто же, например, так намекал?

— Кто-то, Оксана свет Алексеевна.

— Надо же, какой у нас район маленький, все обо всём мгновенно узнают, — задумалась она, — и что же ты выбрал?

— Первое, конечно, Софочка, — тут же ответил я, — давай сегодня… нет, сегодня не получится… завтра давай сходим в загс.

— Это предложение? — спросила она.

— Ага, — ответил я, — предложение… сложносочинённое.

— Я согласна, — обрадовала она меня. — А почему сегодня не получится?

— Сегодня у меня интервью на телестудии.

— Как интересно, — зажглись у неё глаза, — может и меня с собой возьмёшь?

— Боюсь, это будет непросто, — буркнул я, — пропуск только на одно лицо.

— Ладно, — вздохнула она, — буду тогда тетрадки проверять и готовиться к завтрашнему походу в загс.

— Вот и ладушки… я тогда пошёл, надо кое-какие вопросики ещё порешать. Да, — вспомнил я один насущный вопрос, — как там твои критические дни-то?

— Ещё идут… но завтра похоже закончатся.

А перед уходом из школы я ещё и заводскому сотруднику позвонил, тому, что из первого отдела. Его визитка так и пролежала у меня в кармане всё это время. Он выслушал меня, потом взял мхатовскую паузу и наконец обрадовал меня тем, что я могу забрать требуемое через полчаса на главной проходной. Я и получил там назад свою модель, благо, что пешком от нашей школы туда идти не более четверти часа. Физиономия у сотрудника была кислая и сморщенная, из чего я вывел тот факт, что ребята с Галкина-36 работать умеют. Когда захотят.

А ровно в четыре часа мы с Василием выдвинулись в центр нашего закрытого для всех иностранцев города на автобусе сорокового маршрута. По случаю вечернего времени салон был полупустым — у нас ведь как, утром все едут из нашего района в центр, а вечером обратно, а мы в противоход этим потокам, значит, попали.

На Васю было страшно смотреть, как он волновался и нервничал, я счёл нужным его подбодрить:

— Да не тушуйся, ты, боец — это ж разве проблема. Ну спросят у тебя, как ты в школе учишься и почему вдруг придумал эти штуки. Ну ответишь ты им чего-нибудь, что в этом такого страшного-то? А если с первого раза не получится, так они и второй-третий дубль снимут, пока гладко не пройдёт…

Но помогало это слабо… и я понимал Василия — сам когда-то так мандражировал, когда первый раз меня на камеру снимали. На проходной всё прошло без задержек, и вот мы уже сидим в гримёрке, а гримёры замазывают нам ненужные детали и пудрят носы, чтобы не отсвечивало это дело в горячем свете софитов.

— Значит ты Колесов, — сказал мне набежавший помреж, немолодой уже товарищ в сильно помятом пиджаке, — а ты Дубин. Вот вам примерный перечень вопросов, — и он сунул нам по листочку одиннадцатого формата, — составьте примерные ответы, чтобы не экать и не мекать в эфире. Через десять минут в третьей студии, — это он уже бросил на бегу, улетучиваясь из этого помещения.

— А чего они тут все такие задёрганные? — тихо спросил меня Вася.

— Работа сложная, — ответил я ему, — и нервная. Вот и дёргаются.

Беседовать с нами отрядили совсем даже не молодую и красивую дикторшу, которая иногда мелькала в выпусках местных новостей, а старого и лысого редактора по фамилии Циркулев, а по имени-отчеству Аполлон Автандилович.

— Добрый день, дорогие телезрители, — сказал он в камеру, растягивая рот в подобие улыбки, — сегодня у нас в гостях учитель и ученик средней школы 160 Заводского района эээ Антон Палыч Колесов и Вася ээээ Дубин. Многие, наверно, видели их придумку на позавчерашнем траурном митинге. А теперь мы побеседуем с ними в прямом, так сказать, эфире и узнаем все детали придуманного. Антон, можно я так буду вас называть? — обратился он ко мне.

— Да, конечно, — любезно разрешил я.

— Я вижу, вы принесли собой макеты этих… эээ… изделий, покажите их телезрителям.

— Пожалуйста, — с готовностью отозвался я и выложил на стол наш неказистый квадрокоптер, а Вася положил рядом магнитофончик, приведённый в божеский вид, ничего наружу не торчало. — Это вот, — показал я налево, — модель мини-вертолётика, управляемого по радио, мы между собой называем его квадрокоптер.

— А почему квадрокоптер? — немедленно поинтересовался Автандилыч.

— Квадро это четыре на латыни, у него 4 винта, а коптер это собственно вертолёт на английском.

— Понятно… — глубокомысленно заметил редактор, — а почему винта четыре, а не один, например?

— Это просто, — не выдержал и ворвался в беседу Вася, — если винт будет один, то модель будет просто непрерывно вращаться вокруг вертикальной оси из-за момента инерции. У всех же вертолётов минимум два винта…

— Правильно, — поддержал его я, — но тут вы наверно зададите вопрос — почему у нас не два винта и не три? Это тоже просто — при четырёхвинтовой схеме сильно облегчается управление моделью по всем осям. Если надо вперёд, немного ослабляем скорость переднего винта.