Куноичи (СИ) - Лавгуд Виктория. Страница 25

— Прости за наше отношение. Я про акум. Это было неправильно.

Она прожевала и отложила бутерброд. Паштет оказался горьким.

— Ты говоришь за себя или за Ледибаг тоже?

— Я…

Кот сцепил пальцы и нахмурился. Его метания были понятны: хотелось бы ему извиниться ещё и за напарницу, вот только и он, и Тен-Тен понимали, что Ледибаг не думает так же, как и Нуар. И говорить за неё будет верхом двуличия. А ещё будет ой как некрасиво, когда при следующей встрече с Хлоей Ледибаг будет вести себя как обычно грубо.

— Я говорю за себя.

Тен-Тен кивнула. Хорошо, что Адриан понимает ситуацию. Не всё потеряно.

И при этом одновременно плохо, что Ледибаг оказалась более толстокожей. Ей понадобится нечто больше, чем разговор на повышенных тонах и потеря доверия от одноклассницы-фанатки. Если за Адриана Тен-Тен взялась из-за пробуждения собственных воспоминаний, то Маринетт придётся взрослеть самостоятельно. Всё-таки Такахаши в мировые няньки не нанималась.

Она сделала бутерброд с рыбой и впихнула его в руки парня. Кот, не глядя, проглотил еду и наверняка даже не ощутил вкуса из-за нервов.

— Я не могу тебя простить.

Кошачьи уши поникли, словно были настоящими. Тен-Тен мягко похлопала Нуара по плечу и ободряюще улыбнулась.

— Нуар, я на тебя не обижена.

— А на Ледибаг?

— Тоже. Но ты должен понимать, что вы обладаете огромной силой и несёте ответственность за свои поступки и слова. И что брошенное вскользь обзывательство или небрежное отношение могут создать такого врага, с которым в будущем вы не справитесь.

— Большая сила — большая ответственность, — задумчиво сказал Нуар, прикрывая глаза. — Почему я не подумал о том, что дядя Бэн был прав?..

— Твой дядя Бэн — умный человек.

Нуар моргнул.

— Думаешь?..

— Однозначно. Слушай его почаще.

Он странно посмотрел на неё, озадаченно растрепал волосы и приступил, наконец, к еде.

Тен-Тен кинула чайные листья в чайник. Ей было немного жаль, что кошачьего прозрения не застала настоящая Хлоя, но, в остальном, её сознание оставалось спокойным и безмятежным.

Она давно отучилась обижаться на детей.

Глава 10. Злолюстратор

Коллеж Парижа мало чем отличался от Академии шиноби, если не брать в расчёт программу обучения. Школяры здесь так же скучали на уроках, в классе происходило деление на популярных и не очень, учителя были уставшими и не особенно любили свою работу. Большинство людей вокруг, вне зависимости от возраста, хотели спать; бодрая и настроенная на день Тен-Тен среди этого сонного болота выделялась примерно так же, как цветок лотоса среди охровой топи.

До коллежа она добралась, как и в прошлый раз, в лимузине. Компанию ей составляла Сабрина, вырядившаяся в светло-жёлтое платье, которое ей совершенно не шло.

В машине девушки молчали. Тен-Тен проигнорировала робкую попытку Сабрины поприветствовать её, да и дальше разговор не заладился. Рыжая бросала взгляды на подругу, но так и не открыла рта до самого приезда в коллеж.

Смешно, что со своим розовым чемоданом-рюкзаком и жёлтым платьем Сабрина напоминала не школьницу, а туристку. Хорошо, что в здешний коллеж можно было одеваться как душе угодно — Тен-Тен не любила унифицированную форму. Ей казалось странным, когда все выглядят одинаково, действуют одинаково и думают в одном направлении.

Был в её истории момент, когда она попала в иллюзию такого усреднённого мира. Все люди, как один, вели одни и те же разговоры, одевались по одной моде и даже улыбались на строго определённую ширину. Тен-Тен уже не помнила, как она выскочила из этой модели мира, однако в моменты ночной слабости они до сих пор становились частью её потайных кошмаров.

Сама Тен-Тен надела в школу излюбленный жёлтый пиджак Хлои, полосатую футболку и свободные белые штаны прямого кроя. Хотя бы в одном девушки сходились во мнениях: светлая одежда — это стильно. В гардеробе Хлои, несмотря на огромное количество облипки, можно было найти и другие вещи.

Жалко только, что ни одна из этих вещей не была подобрана с учётом частого бега и необходимости выживать. Вероятно, последний раз Хлоя обновляла гардероб ещё до того, как в Париже началась вся эта канитель с акумами. А потом, вероятно, Буржуа вообще не думала про шмотки.

Но вот за чем она следила неукоснительно, — и что Тен-Тен успела уже запороть, — так это за состоянием ногтей и их красотой. Пластина под жёлтым лаком оказалась блестящей и мягкой, очень здоровой и приятной. И, да, Тен-Тен это узнала, по-варварски сняв слой лака щипцами.

На маникюр она так и не записалась. Банально забыла сказать о своём желании Жану, а на Сабрину после её не-смерти полагаться вообще не стоило. Девочка была растеряна, смотрела на мир из-под защиты очков совершенно по-новому и явно переживала сильнейшую переоценку ценностей. Тен-Тен оставила её в покое, даже не третируя в стиле Хлои. Может быть, из рыжей и выйдет что-то путное.

На самом деле, Тен-Тен немного уважала Сабрину. За стойкость характера, за терпение, — величайшую добродетель для менталитета страны Огня и шиноби, — даже за решимость убрать неприятного человека. Из окружающих их серых людей рыжесть Сабрины выделялась огоньком среди золы.

Тен-Тен не устраивало лишь то, что Сабрина настроена против неё. Да, в этом была виновата Хлоя, — и не только Хлоя, список виновников был довольно большим, — вот только с последствиями приходилось разбираться Такахаши. Так что, если Сабрина после переоценки себя и собственных действий не прекратит попыток убийства, Тен-Тен придётся разобраться с проблемой по-другому.

Но, опять же, она не слишком любила убивать. Если была возможность этого не делать, то зачем лишний раз обнажать клинок? Худой мир всегда лучше доброй войны…

Жаль, что добродушное настроение Тен-Тен сохранялось ровно до первой большой перемены. Она наступала после двух довольно скучных уроков литературы и длилась практически час.

Сабрина по обыкновению сбегала в местный кафетерий и вернулась в класс с добычей: двумя круассанами для себя и картонным стаканом с напитком для Хлои. Пластмассовая крышка была погнута, практически незаметно; Тен-Тен с первого взгляда поняла, что Сабрина открывала напиток.

И вряд ли она добавляла лишнюю порцию сахара, который мог бы отложиться на бёдрах школьной зазнобы.

Никак не выказывая своей осведомлённости, Тен-Тен взяла стакан и поднесла его к губам. Сабрина, вроде бы увлечённая круассанами, нет-нет, да и посматривала уголком глаза на соседку по парте.

Так и не донеся стакан до губ, Тен-Тен, словно что-то вспомнив, достала мобильник и уставилась в него. Сабрина едва заметно перевела дыхание. Рыжие брови сошлись к переносице, фокус внимания вернулся к еде. Слоёное тесто круассанов осыпалось на стол крупными хлопьями.

Тен-Тен быстро набрала в поисковике запрос о вреде кофе. Скопировала несколько ссылок на самые пугающие статьи и переслала их Сабрине.

Такахаши поставила стакан перед собой и всем корпусом повернулась к рыжей. Лицо Тен-Тен принудительно расслабила, и теперь оно было похоже на безэмоциональную, бесстрастную маску.

Статьи должны были дойти с задержкой в две минуты. До сигнала оставалось одна пятьдесят.

— Ты хочешь меня отравить?

Сабрина подавилась круассаном. Пока она пыталась откашляться и вернуть самообладание, прошло тринадцать секунд, которые Тен-Тен отсчитывала с точностью метронома. Выражение её лица не менялось. Голова стала лёгкой и пустой, только тикал внутренний таймер, да мелькали с быстротой молнии мысли.

Этому научила её Ино. Она часто повторяла, что настоящий мастер допросов всегда одинаков: лицом — бог, сердцем — демон(1). Это пугало допрашиваемых намного сильнее, чем показная злость, безумие или сострадание.

Ино вообще считала, что на свете нет ничего страшнее равнодушия.

— Ну ты сама подумай, — говорила блондинка, накручивая на палец прядь светлых волос из высокого хвоста. — Кого ты больше боишься: того, кого обуревают эмоции, или того, кто сохраняет холодную голову?