Стражи волшебных миров (СИ) - Лавров Владимир. Страница 12

Глава 4. Арифметика.

Замок Пфальфен сильно не дотягивал до нашего замка. Каменных стен не было, вместо них простая загородка из вкопанных в землю заострённых брёвен.

Бывшая баронесса Пфальфен впускать нас в замок отказалась. Она вышла на площадку над входными воротами и закричала, что скорее бросится с детьми со стены, чем отдаст нам замок. Дети у неё правда были: грудничка она держала на одной руке, маленькую девочку другой рукой.

Консанс, услышав такие речи, обратился к баронессе как можно ласковее:

- Сударыня, уверяю вас, что мы не причиним вам никакого зла. Даже с бароном наш отец не хотел сражаться и всячески уговаривал его быть друзьями. Но что сделано, то сделано, и теперь по договору, который предложил ваш муж, замок и ваши дети наши.

- Нет! Я сброшусь со стены!

На этом месте Консанс пригнулся к коню и заржал. Я посмотрел на него удивлённо:

- Ты чего?

- Представил, как мы её будем за ноги из этого сугроба вытаскивать, как морковку.

Я посмотрел на сугроб, который намело под защитной площадкой. О безопасности здесь не заботились совсем. Мало того, что сугроб не разгребали, на него ещё навалили снега, когда расчищали путь к воротам. В этот сугроб можно было прыгать ради забавы даже с нашей главной башни. Я не удержался и тоже засмеялся.

Баронесса почуяла неладное и перевесилась за край боевой площадки, посмотреть, чего мы ржём. Размер сугроба под площадкой её впечатлил.

В дело вступила Сигура:

- Почтенная матушка, заканчивайте комедию. Дело проиграно полностью. Барон ага Долиган держит слово и вас не обидят.

- Нет! Я буду сражаться! У меня тоже есть способности, я легко положу этих двух щенков!

- Положишь. А потом придут их братья и отец. И что ты с ними будешь делать? Голову тебе отрубят, и всё, - уговаривала Сигура.

- Я требую, чтобы меня отпустили с детьми и подарками мужа, к моему отцу!

Консанс посмотрел на меня. Я пожал плечами:

- Нам эта тётка не нужна. Дети её станут бойцами лет через пятнадцать, не раньше. Тоже нам не очень нужны, обуза на это время.

- Вам предоставляется свободный выход, - торжественно объявил братец.

Бывшая баронесса Пфальфен выехала буквально через пять минут. Сложила всё барахлишко заранее, значит. Вместе с баронессой ушла дюжина стражников. Тоже хорошо. Преданные барону стражники были угрозой.

Остальная челядь выстроилась во дворе, чтобы встречать новых господ. На лицах у людей был только страх, задней мысли не виднелось ни у кого, что тоже было хорошо.

Консанс обратился к ним с короткой речью в духе “кто служит хорошо - живёт счастливо”. Предложил тем, кто чувствует себя преданным прежнему господину без каких-либо обид перейти мужиковать в село. Двое стражников подняли руки. Консанс отпустил их кивком. Люди начали собираться и вскоре выехали из замка вместе с семьями.

Консанс с господином Иркинором отправились проверять личные покои господ, я пошёл смотреть стены замка и прочее хозяйство. Оказалось, что замок был запущен даже в большей степени, чем мне казалось. Во многих местах брёвна ограды покосились так, что между ними можно было пройти, а в одном месте участок длиной в десять шагов вообще лежал на земле. Понятно, что барон больше надеялся на личную силу, а не на стены замка, но так ведь и волки могут проникнуть, и просто расхитители…

Запасы кормов для животных и общие запасы зерна показались мне подозрительно малыми.

После обильного праздника по случаю нашего успешного прибытия мы спали долго. Мне приснилось, как я сижу на высоком троне и свысока смотрю на то, как селяне приносят к трону и складывают разные дары: овощи, зерно и дочерей. Дочери почему-то были маленькими, как котята, совсем раздетыми и весело прыгали в коробах, в которых их принесли, поглядывая на меня красивыми глазам. А я при этом смотрел на эту всю картину и лопался от гордости за то, что это всё моё и никто не смеет мне ничего сказать поперёк. Проснувшись, я решил, что это опять бесовские внушение, и напомнил себе, что дела двигаются только тогда, когда делаешь их со смирением и любовным вниманием. Пришлось даже молиться, прочитал три молитвы, чего раньше со мной не случалось. Хотя отец Михидо требовал, а мы всегда врали, что молились на ночь и утром.

Поутру принялись распределять людей по работам. После всех изменений у нас осталось трое местных стражников и четверо наших. Маловато для такого замка. Решили при походе в село набрать ещё стражников. Оставив часть людей на ремонте ограды, пошли в село с одним местным стражником и двумя нашими. С нами увязалась и Сигура.

Поместье старосты деревни было похоже на замок куда больше, чем замок его господина. Все брёвна ограды были в порядке, ворота поражали мощью, и к ним была даже пристроена боевая платформа. Староста деревни был гигантом, огромным мужиком крайне свирепого вида. Под стать ему были его дворовые собаки, огромные и злые. Даже ему стоило трудов оттащить собак к привязи.

В ответ на наши приветствия староста только рыкнул. На все остальные вопросы Консанса он тоже отвечал односложно, а иногда просто рыками. Когда я спросил, бывают ли у них нападения волков, он впервые произнёс несколько фраз:

- Бывают. Много скотины в этом году загрызли у мужиков прямо в хлевах и девочку одну.

Я спросил, проводится ли у них патрулирование вокруг села против волков, и есть ли кольцевая дорога, чтобы мы могли на лошадях проверять. Староста искренне удивился:

- Зачем? Это же сколько трудов.

- Так ваших же детей загрызть могут.

Сказав это, я понял, что сглупил - внутрь ограды старосты никто не пробрался бы, а если бы и пролез, то тут и остался. А всех остальных староста явно не считал достойными заботы. Похлопав глазами с самым озадаченным видом, он рыкнул и сказал:

- Моих не загрызут.

- Хорошо. Нам нужно, чтобы вы организовали мужиков на прокладку дороги вокруг села, а также на ежедневные патрулирования. Ещё посоветуйте нам, кого из мужиков стоит взять в замок для работы дозорными и стражниками, - сказал Консанс.

Староста понял, что мы с него не слезем, и пошёл вместе с нами по домам, знакомить с людьми и с вероятными кандидатами в стражники.

Консанс больше смотрел не на мужиков, а на их дочерей, очевидно присматривал себе любовницу. Вообще-то у него в нашем замке была девчонка для забав, дочь стражника и прачки. Девчонка была скандальной и вредной, но по отношению к Консансу она всегда вела себя приторно-умильно. Мне кажется, братец был рад, что оказался подальше от сюсюкающей дуры.

Мне на этих девочек как-то не смотрелось. Забитые, робкие существа, которые не видели в жизни ничего, кроме неодобрения и побоев… Было очевидно, что связываться с ЭТИМ себе дороже. Плюс запах… У нас в хатах селян зимой запах был тоже так себе, в компанию к гниющей соломе подстилок добавляли свои запахи жившие в хатах телята, кошки и собаки. Здесь же почти все люди пахли так, будто их сначала мазали навозом, а потом коптили над самыми дымными дровами.

Я спросил у старосты, есть ли у людей бани.

- У меня есть, - гордо ответила староста.

- А почему у людей нет?

- Сруб для бани поставить денег стоит. А барон у мужиков всё до последнего выгребал. Они скорее себе дома побольше поставили бы, если была бы возможность. Совсем в курятниках живут.

- Если общую баню поставим, люди ходить будут?

Староста искренне и глубоко удивился:

- Как общую?

- Через день. День женский, день мужской.

- Ну, наверное, будут. Все будут. А кто топить будет?

- Придумаете. Брёвна высушенные сможем в селе найти?

- Есть в запасе господском. Но они для мужиков денег стоят.

- За наш счёт. Бесплатно выдадим.

Староста сразу повеселел:

- Это в момент сладим. А строить как?

- Мужики много барону зерна должны?

Насколько я знал, к весне у мужиков по каким-то странным законам природы зерна никогда не остаётся вне зависимости от того, насколько большим был урожай. Все благородные люди это знают и стараются как можно больше зерна засыпать в амбары своего замка. По весне мужики бегают за посевным зерном к господам, им дают в долг и осенью этот долг забирают. При этом этот долг от года к году, как правило, растёт. Все прекрасно знают, что этот долг не будет отдан никогда, но делают вид, что строго его соблюдают.