Стражи волшебных миров (СИ) - Лавров Владимир. Страница 89

- Может, вернётесь в город? - встревожился я.

- Зачем? Просто завтра поедем на санях. Нам больше нельзя трястись, - отказалась Ва.

- Неизвестно, где больше трясёт. И вообще, это странно, я вроде не разрешала себе беременеть, - пробормотала сквозь сон Ангела и уснула.

Ночью меня разбудил сильный тычок под ребра. Ва и Ангела сидели на коленях, раздетые ниже пояса, и тупо смотрели на два яйца. Одно, стоявшее ближе к Ангеле, было побольше, ярко-коричневого цвета. Второе, стоявшее ближе к Ва, поменьше, было жёлтым. Яйца крупные, размером с кулак.

- Ты не поверишь, что сейчас было, - весело начала Мира, которая тоже не спала. Мира было вполне себе одетая.

- Откуда яйца? - спросил я.

- Мы их родили, - глухо сказала Ва.

- Только что мы родили два яйца. Я побольше, Ва поменьше, - так же глухо сказала Ангела.

Яйца стояли прямо на мёрзлой земле, девчонки отодвинули коврики, которые нам постелили под спину, в сторону, чтобы все жидкости ушли в землю.

Я взял жёлтое яйцо в руки. Оно было мягким, кожистым.

- Насколько я помню, яйца положено держать в тепле и высиживать.

- А я тебе говорила, что не зря хочется его обратно засунуть, - обиженно сказала Ангела и стремительно засунула свое яйцо глубоко в женский орган. Ничего себе она у неё растягивается! Ангела даже кулак не разжимала, так прямо с кулаком и засунула.

- Ва, у тебя молоко случаем не течет? - пришла ко мне следующая идея.

Ва сунула руку за пазуху, пощупала:

- Что-то течет.

- Ангела, а у тебя?

- Течёт! - радостно возгласила Ангела.

Ва мутно посмотрела на яйцо, потом так же мутно на Ангелу:

- Ангела, а ты сможешь моё яйцо у себя внутри хранить?

- А тебе не хочется его к себе внутрь вернуть?

- Очень хочется. Но больно. Рожать больно было, а обратно страшно.

- А давай, - легко согласилась Ангела и столь же стремительно вырвала у меня яйцо и засунула к себе.

- Завидую, - честно призналась Ва.

- У меня тоже хорошо растягивается, можно ко мне положить, - предложила Мира.

- Не отдам. Мне и так хорошо, - не согласилась Ангела.

- А зачем молоко? И куда его теперь девать? - задалась вопросом Ва.

- Наверное, организм сработал как с человеческим ребёнком. Раз роды прошли - значит, надо подавать молоко, - поумничал я.

Ва и Ангела посмотрели на меня как-то подозрительно пристально.

- Что?

- Знаешь, Полик, сцеживать молоко - та ещё задача. Иногда у женщин бывают такие проблемы, что приходится сцеживать… И это не очень просто, я с таким сталкивалась. Есть способ попроще, - сказала Ва.

- Да? И какой?

Ангела оголила грудь и сунула левую сиську мне в рот:

- Пей!

- Вот придумали! Нашли молокососа!

- Я первая должна быть. У меня грудь давит, - сказала Ва.

- У меня тоже давит. Полик, помоги нам с этой проблемой. Мы же не балуемся и не издеваемся. Просто помоги нам.

- Ладно, давай сюда…

- Тогда давай по очереди! Сначала ты левую, потом я левую, потом правые, - попросила Ва.

- Мира тоже может потреблять молоко, - намекнула Ангела.

- У меня на молоко очень плохая реакция, - призналась Мира.

Обе мои девчонки были большегрудые и очень изобильные. Я понял, что это надолго, и на секунду оторвался:

- Пока я работаю, вы подумайте. Какое чудище и когда могло пробраться к вам и отложить яйца?

Эта идея девчонок увлекла. Однако, сколько они не рассуждали, получалось, что не было ни у какого чудища никакой возможности сотворить такую пакость. Спали мы все, кроме Миры, достаточно чутко, сказывалось пребывание на войне.

- Так что папочка, вероятнее всего, ты, - резюмировала Ва.

Пока я высасывал у Ва левую грудь, Ангела вытащила свою трубу и надела её на мой орган.

- Ангела, тебе всё мало?

- Извини, очень хочется. А потом, чем плохо? Ты кормишь нас белым снизу, мы кормим тебя белым сверху. Просто смирись с тем, что ты являешься такой частью природы.

- С вами можно потерять последние остатки нравственности. Но мне нравится на вас смотреть, - сказала Мира.

Я обратился к Ангеле:

- Что твой папа написал про рождение ребенка - отрады?

- Ничего.

- Он что, совсем не пишет?

- Пишет, три письма прислал. Но про ребёнка - отраду ничего.

- Так, не отвлекайся, - легонько хлопнула меня по голове Ва.

Ангела получила свою порцию любовной истомы и убрала трубу. А когда все утихомирились и уснули, Ва опять пришла ко мне, не просыпаясь, за своей долей семени. Да что такое вообще происходит? Я молился всем богам, но никто не ответил.

Поутру опять пришлось высасывать молоко.

Ангела решила ехать на коне. Её правина - служанка заметила, что живот у неё намного больше, чем обычно, и спросила, как она смогла забеременеть за один день.

- Это не беременность, - весело ответила Ангела.

Мы подсаживали боевую подругу на коня вдвоем с Ва. Ангела взлетела в седло без нашей помощи. Правина Ангелы посмотрела на нас с большим подозрением.

К вечеру мы приехали в большое село, которое было нашей первой целью. Все устали так, что рухнули отдыхать. Опять молоко, опять Ва во сне пришла меня насиловать.

С утра я принялся опрашивать потерпевших и свидетелей. Картина происходящего выявилась сразу: судья тупо решил, что если его избрали судьёй, то можно отнимать у людей всё, что ему нравится, а дальше хоть трава не расти. Все дела этот умник разбирал по двум очень простым правилам: прав у него всегда был тот человек, который принадлежал к его племени, а из своих побеждал тот, кто давал больше денег. Об этом говорили даже те, кто выиграл дела.

Я заявил, что судья доигрался и надо выбирать нового. Судья созвал своё племя и заявил, что будет защищать место силой. Вот тут я совсем изумился.

Стоя между двумя рядами кавалерии с обнаженным оружием - с одной стороны двести тайцев, с другой стороны четыре сотни местных - я обратился к судье и попытался достучаться до его разума, сказал, что главное в его жизни - не набрать как можно больше денег. Главное - это завоевать доверие людей и создать здоровое государство, в котором все дела идут и жизнь процветает потому, что все выполняют законы. Тогда и его многократно переизберут судьёй, и он в конечном итоге заработает больше денег, чем если будет грабить и отнимать, и все его будут любить и радоваться, что живут в таком хорошем государстве. А при таком поведении, как сейчас, он разрушает государство, и теперь придётся выделять его племя в отдельное поселение, причём с внешним контролем.

Судья заявил, что у него больше людей, что его люди более ловкие, и что они порубят нас без труда. Я спросил, действительно ли он готов отказаться выполнять решение государственного чиновника и поднимать восстание против всего государства? Нас-то он порубит, но потом придут сотни благородных и тысячи кочевников.

Судья совсем потерял берега и принялся кричать, что я никакой не чиновник, а мальчишка - прислужник в храме Радо и что он таких, как я, в походах вместо женщин использовал.

Я улыбнулся и сказал, что действую по личному поручению господина Ирмы, а значит, я чрезвычайный чиновник, а если он хочет подтверждающие документы, то вот за моей спиной двести восемь документов, и каждый может подтвердить мои слова самым доходчивым образом.

Татайцы, которые несколько напряглись, пока бывший судья кричал оскорбления, дружно заржали. Похоже, моя незатейливая шутка про объяснения доходчивым образом им понравилась. Тут члены племени поняли, что дело оборачивается для них самым нехорошим образом. Сразу несколько человек подъехали к судье, чтобы нашептать ему на ушко правильное решение. Потом вперёд выехал вождь этого племени:

- Мы принимаем твоё решение, жрец Радо. Наше племя уйдет из этого села и встанет на отдалении.

- И сразу стройте стены. Возможно вторжение разной нечисти. Эта зима будет тяжёлой.

Вождь поклонился, я поклонился в ответ, и мой отряд убыл к следующей цели.