Непокорная для шейха (СИ) - "Extazyflame". Страница 19

Султан разглядел среди песков добычу. Сложил белоснежные крылья и камнем пошел вниз. Так же точно сделало сладкий, почти болезненный рывок мое сердце, а имя Киры, вернее, Аблькисс, как я уже давно звал ее, осело сладостью на губах. Сердце давно билось ритмом ее дыхания и глубиной ее глаз, наполняя меня никогда прежде не познанным счастьем. Как мне хотелось тотчас же сорваться к ней, заключить в объятия, стереть поцелуями протест и тоску, чтобы никогда более не захотела она мне прекословить и возвращаться домой!

— Висам, оставим моральную сторону твоего вопиющего проступка. Ты едва ли понимаешь, чем обернется твое существование с подобной женой. Русские девушки ревнивы и своенравны. Эмиру такая спутница не под стать. Тебе придется взять как минимум еще одну жену, и о мире в гареме можешь забыть. Твоя мать была воспитана в нашей культуре, поэтому я счастлив с нею и с другими женами.

Я смотрел, как сокол исчез среди барханов, где явно терзал сою добычу вдали от наших глаз. Возмущение закипело в крови, и я все же не сдержался.

— Тебе виднее, конечно. Но почему Юлия так и не вернулась домой, ты никогда не думал? Почему она предпочитает сносить неприязнь матери и твое равнодушие, но всегда с чистыми намерениями входит гостьей в наш дом и поныне? Даже утратив твою любовь, она не пожелала возвращаться.

— Висам, — в голосе отца появились металлические нотки. — Это разные вещи.

— Ты практически купил ее на закрытом аукционе. Твоя страсть не прожила и года. Мать всегда говорила, что Юлия не вернулась только потому, что ты подарил ей дом и назначил довольствие, но я вижу совсем иное в ее глазах. Пусть она и осталась дерзка и иногда переходит границы, в ее сердце живет преданность и уважение. Поэтому не говори мне, что с Аблькисс будет иначе. — Я сказал свое мнение. Висам. Я против того, чтобы эта девушка в вошла в нашу семью. Я готов дать тебе месяц, но лишь для того, чтобы ты и сам увидел, что это не любовь. Ты захотел обладать экзотическим цветком с белой кожей и волосами цвета солнца. Но чего тебе не хватало? Шармуты со всех точек планеты слетались к тебе на хельвет по щелчку пальцев. Возьми этот месяц, но не более. И если эта девушка не оправдает твоих чаяний, я лично вышлю ее из страны. И поскольку может разразиться ненужная нашей семье гроза…

Я догадался, о чем хочет сказать отец. Но нет, играть по правилам я не желал. Моя кровь кипела так сильно, что я бы просто сошел с ума, не овладей своей Аблькисс в тот же вечер. И никто не имел права мне в этом препятствовать.

— Ты верно заметил, отец. Страсть идет рука об руку с любовью. И я не собираюсь отказывать себе в наслаждении. Она все равно скоро станет моей женой перед Аллахом. Считай, я просто возвышу наложницу до супруги и матери моих сыновей.

— О, Аллах, — отец погладил сапсана и снял с его головы колпак, отправляя в полет. — Не иначе, как она околдовала тебя. Но чтобы ты не совершал еще одно преступление под моей крышей, завтра же заключишь с ней союз Орфи[i]. И не смотри на меня так. Я не знаю, как ты заставишь ее это подписать, но без своей подписи на контракте она под крышей моего дома не останется.

— Я и сам собирался это сделать. Вызови юриста.

Отец скользнул взглядом по моему лицу и, раздражённо выдохнув, отвернулся. Приложил ладонь к глазам, наблюдая за полетом своего сапсана. Тем временем Султан расправился с невидимой мне добычей, взмыл в небо и закружился над головой.

Зеленые, словно глубокие изумруды глаза Киры вновь заполнили собой мое сознание. Даже раскаленный воздух принес аромат ее волос и кожи, заставив меня широко улыбнуться. Мысль о ней превращала меня в кого-то другого, одержимого, влюблённого, готового перешагнуть через любые преграды и положить весь мир к нашим ногам.

Может, именно поэтому не насторожил меня недобрый взгляд отца, вскользь брошенный перед тем, как его зоркий Амин разглядел в песках движение пустынной мыши. В крови бурлил сладкий яд, и я не мог даже предположить, что близкий человек не разделит со мной такой радости и не пойдет навстречу. Да и никогда прежде не думал, что отец способен причинить зло.

Но в тот момент до этого всего еще было рано. Я не рассмотрел в его холодности даже не желание, а твердо данный Аллаху обет избавиться от Киры любой ценой. Я был уверен, что достучусь до его сердца и он полюбит будущую невестку, как родную дочь.

— Пока вы были в Москве, я принял решение относительно Газаль, Висам.

Султан опустился на мою руку, я осторожно погладил его белоснежные перья. Чистые, гладкие, как волосы Аблькисс.

— Если ты считаешь, что время пришло, я разделяю твое решение. Кто этот человек?

— Шейх Дальль Заид бин Зареми. Этот союз будет благоприятен обеим семьям.

— Я считаю, он станет хорошим мужем для моей сестры. У него репутация профессора точных наук, а моя сестра также проявила талант к математике. Общие интересы наверняка станут хорошим началом. Газаль знает?

— Еще нет. Я собирался объявить утром, но ты со своей славянкой перевернул мои планы.

— Отец, я очень люблю Киру. Если ты против, я прошу просто мне не мешать. Я готов даже увезти ее в свой дворец в Шардже, если ты не желаешь нас видеть. Но от своего слова не отступлюсь!

— Это лишнее, Висам. Она останется. Амани научит ее нашим порядкам, но не смей вмешиваться. Твоя невеста должна и сама понимать, что ей придется отказаться от прошлого. Надеюсь, из-за ее слез по поводу неприятия традиций ты не станешь выговаривать мне и матери?

— Для начала я хочу ее увидеть, и не обязательно, что она будет плакать. Прими ее ради меня.

— Так и быть. Я приму ее ради тебя. Я даже готов пригласить во дворец Юлию, она быстрее поняла свое положение и то, как следует себя вести. Урок будет не лишним.

Внутри поднималась волна ликования. И я уже начинал считать минуты до той поры, как обниму свой самый ценный трофей. Накрою своими губами алые губы Киры, запущу ладонь в ее волосы и вознесу нас двоих к вратам рая.

Пусть плачет, отбивается и проклинает. Пусть умоляет увезти ее обратно. Однажды она будет вспоминать этот день со счастливым смехом и благодарить за то, что я принял решение сделать ее своей женой…

Кира Полянская

Почему я не возразила этой напыщенной суке, по совместительству матери Висама, я и сама не знала. Новая реальность и ужасающие слова этой женщины хоть и проникли в мое сознание, но не желали в нем оставаться. Я перебывала в полнейшей прострации. Отметила злобное торжество Амани Аль-Махаби в больших темных глазах, подобие сочувствие и неприятия в глазах Зейнаб, предвкушение Милекси, которой нравилось наблюдать, как загоняют в угол другого человека. Успела даже понять, что каждая из них в определенном роде побывала в аналогичной ситуации. Газаль попыталась возразить матери, заговорила на повышенных тонах, но ее быстро осадили. Я же отставила чашку с недопитым кофе и не заметила, как меня подхватили под руки два крепких стражника. Смотрела в глаза матери Висама без страха и упрека, но уже с явной ненавистью.

Хотелось закричать, что принц этого так не оставит. Но я уже начала понимать, что ничего здесь не делается без одобрения Висама. И не просто так меня бросили на растерзание этой тигрице. Если бы она меня так ненавидела, велела бы собирать вещи и лететь в Москву. Но у семьи эмира на меня были иные планы.

Я повернула голову, не разрывая зрительный контакт с Амани ни на миг. Так я хотела дать понять, что им меня не сломить, я не одна из восторженных дурочек, которая мечтает выйти замуж за принца. Страха действительно не было. Только ярость и возмущение.

Оно настолько сильно кипело в моей крови, что я не чувствовала чужих рук и не замечала, как меня ведут по длинным коридорам дворца. Глаза застила красная пелена, и я не отказала себе в паре отборных матов. Но вряд ли кто-то из конвоиров понял, что именно я сказала. Воображение сразу нарисовало сырую камеру с решетками, и я несказанно удивилась, когда меня закрыли в обычной комнате, пусть и не такой роскошной, как гостевые покои, но вполне себе благоустроенной. Стражники отвесили легкий поклон перед тем, как удалиться и закрыть дверь на ключ.