Контроль (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна. Страница 29

— Скажи, ты и тут забрался на самое небо? — спрашиваю я, когда мы сворачиваем на территорию.

— Только так, и не иначе, — отзывается он, а я глупо улыбаюсь.

— А панорамные окна у тебя есть?

Вижу в глазах Саши недоумение и смущаюсь, почувствовав себя малолетней дурочкой. Спрашиваю какие-то глупости. Но очень скоро удивление сменяется улыбкой. Такой открытой и мальчишеской, что сердце начинает стучать быстрее. Какой же он красивый!

— У меня есть панорамные окна, — тихо с обещанием в голосе говорит он, и я чувствую, как жар приливает к щекам. Простая фраза, а я уже таю. Впрочем, следующие слова заставляют меня смутиться окончательно. Оказывается, к откровенности и взрослым разговорам, я все же не готова. — Хочу тебя на фоне ночного города.

— Панорамные окна у тебя в спальне? — сглотнув, уточняю я. Я не могу не представлять. И его спальню, и панорамные окна и себя на смятых простынях. Интересно, какого они цвета?

— Везде. Панорамное остекление — это одна из фишек жилого комплекса.

— Невероятно. И не тяжело жить, как в аквариуме?

— На самом деле, в городской квартире я провожу не так много времени. Предпочитаю, если есть возможность уезжать Верещагино. Тут только ночую.

— А зачем тогда тебе такая квартира?

— Потому что я могу себе ее позволить? — Непонятно он смеется, задает риторический вопрос или отвечает мне. Я вообще не понимаю. Себя, его ситуацию, но несмотря ни на что, мне хорошо и я ощущаю себя счастливой.

— И какой этаж?

— Семьдесят первый. Почти крыша.

— Невероятно, — выдыхаю я, понимая, что он мне уже говорил про этаж. Просто тогда я не придала значения этой мелочи.

— Вот и я так подумал, когда покупал.

Дальше мы едем молча, только в один момент Саша осторожно берет меня за руку и чуть сжимает дрожащие пальцы. Глупо убеждать себя, что я не волнуюсь. Волнуюсь. Мы творим глупость, о которой, вероятно, будем оба жалеть. Но ни он, ни я неспособны от нее отказаться.

Паруемся в подземном гараже и поднимаемся на лифте. Я напряжена, как струна, да и Саша тоже. Я ловлю его сумасшедший, жадный взгляд и понимаю, почему он не пытается даже шаг сделать мне навстречу. Нам нельзя касаться друг друга. Если мы сделаем это, то уже не остановимся. Вот и пытаемся изо всех сил держаться на расстоянии. Саша даже успевает предложить мне выпить, но едва я сбрасываю с ног босоножки и отрицательно мотаю головой, как преграды рушатся.

Мне кажется, мужчина даже выдыхает облегченно, услышав мой отказ. Кидается мне навстречу и сжимает в объятиях.

— Ты моя чума, — шепчет он, притягивая ближе к себе и путаясь пальцами в волосах. — Я еле избавился от наваждения зимой. Лично обошел всех, кто теоретически мог быть на банкете в поисках тебя. А когда увидел летом в своем доме, просто сошел с ума.

— Я тоже, — признаюсь я, несмело обнимая его за талию, проводя руками по сильным мышцам спины, пока скрывающимся под рубашкой. Я не верю, что сейчас он мой, и я могу касаться его так, как хочу. На кончиках пальцев электрические разряды, а в груди что-то невероятное, незнакомое, готовое вот-вот вырваться наружу. Меня уже трясет от его упоительной близости.

— Ни дня не прошло без того, чтобы я не думал о том, как я тебя… — Саша сбивается, а меня внезапно пробирает на смех.

— И что же ты меня? — уточняя лукава, уже без смущения вглядываясь в прозрачно-серые завораживающие глаза. В них расплавленное серебро и страсть.

— Я не знаю, что ты со мной делаешь, — признается он хрипло. От этого голоса, от эмоций в нем звучащих меня пробирает до мурашек. — Но я хочу тебя так сильно, что сносит крышу.

— Тогда тебе не кажется, что ты слишком много говоришь?

Ловлю на губах ухмылку и в следующий миг Саша меня целует.

Мы никуда не спешим. Губы Александра настойчивые, но нежные. Он целует меня будто в последний раз, но не подавляет, позволяя привыкнуть к своим рукам, к умелым ласковым движениям. Я ловлю каждый вдох, каждое нежное касание стараюсь сохранить в памяти, потому что память — это единственное, что останется у меня очень скоро, поэтому я запоминаю, я впитываю его страсть, как губа и отдаюсь полностью. Сейчас мы растворяемся друг в друге, и только это кажется единственно верным. Меня накрывает очень странное ощущение, будто только сейчас и здесь правильно. Вся наша беготня друг от друга, внешние проблемы — все это перестает играть хоть какую-то роль тогда, когда мы решили быть вместе.

Да, это ненадолго, да, потом будет больно, но сейчас мы принадлежим друг другу, и у нас впереди удивительная, долгая ночь и потом еще как минимум несколько дней, когда можно наслаждаться, целоваться до умопомрачения и делать вид, будто это навсегда. О плохом думать совсем не хочется. Если честно не хочется думать вообще ни о чем, хочется упиваться ощущениями и открывать все новые и новые горизонты наслаждения. Я хочу ощутить его целиком. Каждой клеточкой тела, каждым вдохом.

За спиной стена и я прислоняюсь к ней, потому что ноги меня не держат, цепляюсь за ремень на его брюках, и позволяю мужчине вести в нашем умопомрачительном танце.

Вздрагиваю, когда Саша нарочно крепко вжимается бёдрами в мой живот. Я чувствую его желание, как и свое. Только вот мое зарождается горячей волной между ног, а его настойчиво упирается в меня, порождая в голове самые развратные мысли.

У него потрясающие губы. Жесткие, смелые, но в то же время нежные и я готова таять в его руках, покачиваясь на волнах желания. Но моя расслабленная нега отступает, едва мужчина проталкивает язык мне в рот. Это так волнующе прекрасно, что колени подкашиваются, и я вынуждена крепче вцепляться в ремень на его брюках просто, чтобы не упасть. Саша, кажется, это понимает, потому что подхватывает меня под бедра и приподнимает, прислонив плотнее к стене. Теперь я обнимаю ногами его бедра, и он так близко ко мне, что это сводит с ума. Я повернута на нем и это пугает. На его поцелуях, смелых руках, и сильном теле. Я хочу его до дрожи, и, кажется, мне не нужны никакие предварительные ласки, я уже вся влажная. Он этого пока не понимает, но я не обижусь, даже если он войдет в меня прямо сейчас без подготовки и нежных предварительных ласк, хотя они тоже сводят меня с ума. Мне нравится в нем абсолютно все.

А еще я понимаю, что совершенно не хочу на кровать, мне просто жизненно необходимо, чтобы он взял меня тут. Я плотно прижата к нему и стене, поэтому Саше даже не нужно поддерживать меня руками, и он вовсю этим пользуется. Ведет ладонями по моим обнаженным лодыжкам, скользит по коленям выше, задирая собравшееся на бедрах платье практически до талии, и сжимает ягодицы, немного разводя их в стороны. Когда я тихо стону ему в губы, увереннее дергая ремень на брюках, Саша с рыком толкается мне навстречу бедрами, поддразнивая, заставляя выгибаться навстречу и тереться влажными складками и его выпирающую ширинку. Мои тонкие кружевные трусики почти не притупляют ощущения, я перед ним будто бы уже обнажена. Перед прикрытыми веками взрывающаяся радуга, каждая клеточка моего тела в предвкушении наслаждения и эта прелюдия заводит не хуже, чем сам секс.

Я все же справляюсь с непослушным ремнем, и расстёгиваю молнию, пытаясь стащить с Саши брюки.

— Не хочешь хотя бы добраться до кровати? — шепчет он жарко мне в губы, на секунду с трудом отстраняясь.

— Не хочу, — отвечаю я и целую его, но не в губы, а в шею. Оставляю цепочку несильных укусов на загорелой упругой коже, и тут же нежно скольжу языком. Сейчас я беру инициативу в свои руки, и Саша позволяет, на короткий миг, просто сжимая меня в объятиях, разрешая скользить языком по шее, а руками по напряженным мышцам живота, расправляюсь с пуговичками рубашки одна за другой. У него удивительное тело — поджарое, сильное, с четко выраженными мышцами. Мне нравится касаться его, изучать, а еще чувствовать свою власть над ним. Наблюдать за тем, как сбивается дыхание мужчины, когда опускаюсь ладонями ниже к резинке его трусов, обрисовываю пальцами внушительную выпуклость.