Измена. Право на любовь (СИ) - Арская Арина. Страница 33

— Слышь, Артур Борисович, — Илья перескакивает несколько ступеней и решительно шагает к мрачному Артуру. Подходит вплотную и вглядывается в его злые глаза. — Еще раз облажаешься с Витой, то я больше не отойду в сторону. Усёк? — подмигивает. — Буду ждать вашей ошибки, Артур Борисович.

Разворачивает на пятках и легко шагает к крыльцу:

— Увезу ее под бразильское солнце на песчаный берег, у которого по ночам океан шепчет о вечной любви.

Какой яркий образ. Перед глазами вспыхнуло видение безлюдного берега и звездного неба.

— Садись в машину, — ревниво шепчет Артур и переводит на меня сердитый взгляд. — Ты замерзла, у тебя нос красный.

Захлопывает дверцу, когда я подчиняюсь его просьбе, и через минуту мы уже выезжаем за ворота.

— В Бразилию… — рычит Артур и сжимает руль. — На песчаный берег…

Медленно выдыхает и кивает на небольшой термос в подстаканнике:

— Там чай с лимоном.

А рядом с термосом в другом отсеке бутылка воды.

— А ты туда кинул сосновых иголочек?

Артур недоуменно сводит брови вместе, медленно моргает и отвечает:

— Нет.

— Тогда не хочу, — вздыхаю и отворачиваюсь к окну.

Через пять минут машина резко тормозит у одного из домов.

— Сосна! — восторженно рявкает Артур, а я вздрагиваю от неожиданности. Спешно выскакивает из авто. — Вот она!

Подбегает к высокому кирпичному забору и прыгает к сосновой ветке, что выглядывает из-за ограды. И как он в ночи заметил ее? Несколько прыжков — неудачные. Решительно скидывает пиджак, закатывает рукава, подтягивает брюки, вновь прыгает и ему удается оторвать пучок иголок.

Подхватывает пиджак, деловито его отряхивает и возвращается в машину, но дверцу не закрывает. Берет бутылку воды, откручивает крышку и, высунувшись торсом на улицу, промывает иглы. Промакивает их платком, открывает термос и закидывает внутрь. Закрывает, встряхивает и молча протягивает мне.

— Чай с лимоном и сосновыми иголочками.

Глава 49. Важные мелочи

— Ты хочешь в Бразилию?

От тихого вопроса Артура я удивленно кашляю, поперхнувшись чаем. Мы стоим на обочине шоссе, смотрим на звездное небо, привалившись к капоту машины.

— Что?

— Ты хочешь в Бразилию с Ильей?

— Прости, — я вглядываюсь в его мрачный профиль, — я не улавливаю смысл вопроса. Я устала, и мозги не соображают.

— Ты испытываешь к нему чувства? — всматривается в мои глаза с тоской. — Вита… Я… Вот что хочу сказать, если… ты влюблена в него, то я не имею права… мешать вам…

— Вот так новости, — протягиваю ему термос. — Выпей. Ты прямо сегодня разошелся.

Принимает термос, и я кутаюсь в объемное пальто и прячу руки в карманы:

— Не испытываю я к Илье чувств, Артур, — перевожу взгляд на небо в россыпи звезд, — да, я могла по глупости с ним переспать… И по глупости, и из-за любопытства, однако о каких чувствах идет речь?

— О влюбленности? — тихо предполагает Артур.

Я смеюсь в ответ и встряхиваю волосами:

— Да и Илья в меня не влюблен. Ему лишь нравится идея об этом. Пусть так. Он забавный, и боюсь, что я бы с ним в Бразилии встряла в какую-нибудь ерунду. Даже не хочу думать, если я теперь в глазах остальных неверная жена, беременная проститутка и мошенница.

— Я тоже не ожидал такого развития событий, Вита, — серьезно смотрит на меня. — Я тоже в шоке.

— А будь все это правдой, — щурюсь, — ты бы все еще настаивал, что ты меня любишь?

— Провокационный вопрос.

— Ладно, давай уберем сайт интимных услуг, потому что это реальная грязь, но оставим внебрачную связь с Ильей, его ребенка, — слабо улыбаюсь. — Вот давай допустим, что я реально тебе изменила с ним в браке, и вот ты об этом сейчас узнал.

Крылья его носа подрагивают, глаза темнеют.

— Вот только честно, Артур, — клоню голову набок в любопытстве.

— Мне… даже думать об этом… тяжело, — сдавленно отзывается он.

— А давай усложним задачку, — я ласково улыбаюсь, — ты возвращаешься домой пораньше, а меня на столе отлюбливает Илья. С дикой страстью, рыком, и по моим стонам ты слышишь, что я ловлю волну удовольствия…

Поджимает губы, зло отходит от машины на несколько шагов, кружи по обочине, приглаживает волосы и решительно разворачивается ко мне. Смотрит на меня долгую и холодную минуту и глухо говорит:

— Если бы я его не убил и не сел в тюрьму лет на двадцать за особо тяжкое, то… — она выдыхает пар, — то развод был бы неминуем, Вита.

— Я бы сказала, что это ничего не значит.

— Значит…

— Значит? — вскидываю бровь.

— Да, — он темным взглядом смотрит на меня. — И не любовь к Илье…

— А что?

— То, что ты в какой-то момент позволила себе подумать, что я для тебе не важен, — опускает взгляд, на несколько секунд замолчав, а затем вновь смотрит на меня, — и нет, мою бы любовь это не убило. Она бы извратилась, Вита, а после она бы меня отравила, уничтожила, и я бы стал женоненавистником. Я бы всех женщин возненавидел и никому из них больше не поверил. Я слабый, Вита. И из-за этой слабости я бы многим сделал больно, ведь я бы захотел других утопить в своем болоте боли и обиды. И даже в момент, когда я был чертовски неправ, я угрожал тебе и наговорил гадостей.

— И почему ты не претворил в жизнь свои угрозы? — тихо спрашиваю я.

— В бессилии перед тобой я хотел тебя лишь напугать, ведь я сам был напуган, — пожимает плечами. — Я облажался и хотел, чтобы ты… я не знаю как правильно выразиться… поддержала меня? Во что бы то ни стало была со мной? Чтобы ты разгребла все то дерьмо, которое я натворил? Да, скорее последнее, а ты отказалась. И меня это взбесило.

— И что бы вышло в итоге?

— Ничего хорошего. Я не желал брать ответственность за свои поступки… И не только за них. Я не желал ответственности за свою жизнь, за свою жену и даже за отношения с родителями, которые меня воспитали, — отводит взгляд вдаль. — Взять ответственность — это заглянуть прежде всего в себя, расставить ориентиры и работать над собой. Работать, работать и работать. До самой смерти держать себя в тонусе и помнить, что тебе дорого и вести борьбу с самим собой, — переводит взгляд на меня. — Я в какой-то момент решил не бороться со своим демоном, и я отдался ему во власть. У него все просто. Быть уродом очень легко. Уроду не больно, урода не задеть, урод всегда прав, но вокруг него много несчастных людей. И я не хочу быть им, Вита. Я уже им был, и я оглядываюсь на него и мне страшно. С таким человеком я бы не сел за один стол. И самое забавное, что тот урод не был бы счастлив, потому что, как ни странно, он все равно жаждет любви, пусть и не заслуживает ее.

Замолкает на несколько секунд и вновь смотрит на меня:

— И претвори я свои угрозы в жизнь, то для тебя ничего бы кардинально не поменялось. Ты бы осталась собой, а я бы перешагнул ту грань, за которой меня не ждал бы этот разговор. Не ждал бы чай с лимоном и сосновыми иголочками и дикий восторг, что все же сумел до них допрыгнуть. Не было бы этого, а значит не было бы и жизни, которая, оказывается, состоит из важных мелочей, которые согревают сердце.

Подходит ко мне, заключает в объятия и прижимается щекой к моему виску. Время замирает, и меня окутывает густой и теплый аромат древесной коры и терпкого чабреца. Несколько секунд уютных объятий, и к горлу подкатывает резкий ком тошноты.

— Меня мутит…

— Я понимаю, — шепотом отвечает Артур.

— Нет, ты не понял… — отшатываюсь и кидаюсь прочь. Через несколько шагов меня накрывает болезненными спазмами, и я едва успеваю собрать волосы.

— Чаю? — обеспокоенно спрашивает Артур.

— Воды… — сипло отзываюсь я, — а чай потом. А еще я, — жалобно всхлипываю, — а еще я хочу жирный прежирный бургер. Аж в глазах темнеет.

Глава 50. Мы изменились

— А мне можно бургер? — с сомнением смотрю на аппетитную башенку из булочек, жирных котлет и овощей. Рот полон слюней. — Вдруг нельзя?

Артур лезет в телефон, внимательно что-то читает и поднимает серьезный взгляд: