Парадоксы гениев (СИ) - Казиник Михаил Семенович. Страница 28
(Сравните с письмом Татьяны.)
Причем у невероятной Марселины элегия — шедевр женской романтической поэзии. А у Пушкина — остроумный «перевод». А вот строчка из письма: «Кто ты, мой ангел ли хранитель // Или коварный искуситель?» — намек на столь любимого Татьяной Ричардсона, где два главных героя — Грандисон и Ловлас (Ловелас) — и являют собой двух типов — «ангела-хранителя» и «коварного искусителя».
И стихи Ленского — пародия на «темную и вялую» поэзию. Но Чайковский этого не видит и не желает видеть. Он и в первом (сцена письма Татьяны), и во втором случае (ария Ленского) музыкой снимает всю пародийность, банальность текстов. В результате мы получили своего рода оперу в опере (сцена письма) и одну из самых проникновенных арий в русской музыке (Ленский). Но главная причина, по которой Чайковский пишет оперу, вот: у обеих лирических пар нет взаимности. Ответ Онегина Татьяне на ее пылкое письмо звучит, мягко говоря, холодно и равнодушно (ария Онегина «Когда бы жизнь домашним кругом // Я ограничить захотел…»). Упрощенно говоря, на пылкость, страсть, любовное романтическое безумие шестнадцатилетней девушки Онегин отвечает, что он не собирается жениться, потому что «…не создан для блаженства, // Ему чужда душа моя». И еще лучше: «Супружество нам будет мукой».
Из оперы П. Чайковского «Евгений Онегин»
Письмо Татьяны
https://yandex.ru/video/preview/7931561753756130801
Ария Ленского
https://yandex.ru/video/preview/8542417340923347671
Ария Онегина
https://yandex.ru/video/preview/4967376235384061024
Ария Татьяны
https://yandex.ru/video/preview/2179721787354390134
Ария Гремина
https://yandex.ru/video/preview/2819863532866805343
Вторая пара. Ленский любит Ольгу. «Я люблю вас, // Я люблю вас, Ольга. // Как одна безумная душа поэта // Еще любить осуждена». Но до приезда Ленского Ольга поет арию, в которой дает себе характеристику. «Я не способна к грусти томной, // Я не люблю мечтать в тиши. // И на балконе ночью темной // Вздыхать до глубины души». И далее — самый антиромантический текст. Полная противоположность Ленскому. И, когда Ленский поет свое ариозо (любовное признание), то мы уже понимаем, что оно — в пустоту. Ленский никогда не будет понят. И если он не перестанет вздыхать, называть себя «отроком» («Я отрок был тобой плененный»), а свои чувства — «сердечными муками», то семейная жизнь превратится в фарс. Ольга: «Зачем вздыхать… я беззаботна…» и т. д.
Встретив Татьяну через годы странствий, Онегин неожиданно испытывает чувство любви к светской даме — Татьяне, девочке, которую он когда-то так быстро и нелепо отверг.
И здесь опять ничего не получается! Татьяна: «…я другому отдана; // Я буду век ему верна». И это несмотря на то, что на их последнем свидании Татьяна проговаривается: «Я вас по-прежнему люблю».
И здесь, в своей моральной дискуссии с Пушкиным, Чайковский использует удивительный драматургический прием. Для того чтобы превратить роман в стихах в лирические сцены, он с автором либретто Шиловским выбрасывает массу пушкинских героев. И вдруг… вводит нового! Безликий в пушкинском романе муж Татьяны — генерал обретает имя — князь Гремин! Да еще получает дивную арию — одну из лучших и глубочайших по мелодии и тексту арий в оперной музыке.
Я приведу весь текст арии, где либреттист (вне всякого сомнения, в тесном контакте с Чайковским) использует необычайно глубокие и крайне критические мысли (пушкинские строки, не вошедшие в основной текст романа. И ясно почему!). Вчитайтесь!
Вчитайтесь в эти строки, которыми муж Татьяны князь Гремин описывает, КТО для него Татьяна. Она как божество, «как солнца луч», которая «явилась и зажгла».
Зачем Чайковский дает этот очень сильный образ?
Все очень интересно!
Когда пушкинская Татьяна отказывает Онегину: «…я другому отдана; // Я буду век ему верна», то во времена Пушкина не нужно было объяснять смысл и мораль этой фразы Татьяны. Она — мужняя жена. Перед Богом и людьми. Воспитывалась в патриархальной семье. Читала романы о чистой любви. Она сохранит верность своему мужу. Даже если по-прежнему любит Онегина.
А во времена Чайковского уже была Анна Каренина. И русское мыслящее общество горячо обсуждало ПРАВО женщины пойти за любовью, пренебрегая условностями.
Поэтому Чайковскому для того, чтобы приблизить Татьяну к своему времени, пришлось ввести в оперу конкретного замечательного Гремина, подлинного патриота России, благородного и умного, критичного и (даже) разочарованного в мире, полном