Книжные хроники Анимант Крамб - Рина Лин. Страница 7

– Анимант обязательно придет, – пообещала тетя Лиллиан вместо меня и тоже выжидательно посмотрела на меня.

Неуверенно положив руку на подлокотник кресла, я поднялась на ноги. Когда все стоят в комнате, невежливо продолжать сидеть.

Я была в растерянности, в то время как та часть моего разума, которая мыслила аналитически, нашла несоответствие в словах моей тети.

– Минуту. Через шесть дней? Разве дядя не сказал, что вы едете в Глазго? Какая карета сможет доехать до Шотландии и вернуться обратно за шесть дней? – выпалила я громче, чем хотела, и, несмотря на грубость, которую я себе позволила, мистер Бойль рассмеялся.

– Никакая, мисс Крамб, тут вы правы. Но дирижабль вполне справится с этим, – ответил он, и его взгляд изменился. Невольно я сменила тему и сразу почувствовала, что на сердце стало немного легче. Как будто неприятное давление, которое все присутствующие оказывали на меня, исчезло.

Мои глаза расширились, когда до меня дошли его слова. Я не могла в это поверить.

– Дирижабль? – удивленно спросила я и подошла ближе к мистеру Бойлю. – Я читала о них, но никогда не видела своими глазами.

– И что же вы читали? – поинтересовался он, и на меня нахлынула небольшая волна эйфории. Ни один мужчина моего возраста не спрашивал меня об этом.

– Трактат Луи Сандерса «О воздухоплавании» и «От строительства до полета» братьев Тилл, – ответила я и сразу вспомнила третью книгу, которая содержала подробные описания полетов на дирижабле, но, конечно, не считалась научно-популярной книгой. – И «Путешествие Клэр на Луну». – Я все же упомянула ее и стала ждать реакции мистера Бойля. Я надеялась, что не перестаралась. Если он не знает ни одной из книг, то посчитает себя невеждой. И впервые в жизни мне не хотелось, чтобы в моем присутствии мужчина чувствовал себя оскорбленным.

– Изумительно специализированная литература, – заметил мистер Бойль, а затем лукаво усмехнулся. – Особенно последнее, – снова улыбнулся он, и я недовольно скривила губы.

Мне совсем не нравилось, когда надо мной подшучивали из-за книг, которые я читала.

– Как вам конец? – спросил, однако, мистер Бойль, и я быстро пришла в себя. – Роберт выбирает Клэр и бросает ради нее полеты. Романтическая литература, подходящая молодым девушкам, как я считаю, – заметил он, и я изумленно моргнула.

– Вы читали эту книгу? – поинтересовалась я, хотя это и было очевидным. Ведь он знал конец.

– Да. Так и? – вернулся он к своему вопросу, и я покачала головой.

Я точно помню, как прочитала заключение, а потом растерянно и сердито отбросила книгу на ночной столик.

– Вынуждена вас разочаровать. Мне кажется, конец ужасен, – ответила я, и теперь мистер Бойль был в изумлении от моих слов. – Женщина, которая требует от любимого отказаться от самого важного в жизни, не может любить его по-настоящему! – возмутилась я, видя, как рядом со мной тетя Лиллиан кривится в усмешке.

– Поистине необычное мнение для юной девушки, – отметил мистер Бойль, и я не вполне поняла, что именно он имел в виду. Я знала молодых девушек из своего маленького городка, и все они думали только о красивых платьях, любовных письмах, розах и другой романтической мишуре.

– Она говорит это только потому, что ничего не знает о любви, – вдруг заявила тетя Лиллиан, и ее слова ранили меня, хотя на самом деле я понимала, что она не хотела задеть меня.

– Я читала о любви, – выдавила я из себя и скривилась, чтобы это не прозвучало слишком резко.

– Дорогая, – сказала тетя Лиллиан и мягко положила мне руку на плечо. – Иногда просто читать недостаточно.

Глава третья, в которой я потеряю свое сердце

Утром было так холодно, что морозный воздух задувал под кринолин [1] и сковывал ноги, хотя я и надела длинные шерстяные чулки.

Небо было затянуто тучами и оставалось таким же темным даже после того, как взошло солнце.

После утреннего туалета тетя Лиллиан помогла мне одеться, потому что я очень нервничала для того, чтобы суметь застегнуть хотя бы одну пуговицу дрожащими пальцами. Я надела простую хлопковую кремовую блузу и темную клетчатую шерстяную юбку. И то и другое маме не понравилось бы, потому что, по ее мнению, наряд выглядел скучным и лишенным жизни. Хотя, мне кажется, она просто боялась, что я выгляжу слишком строго и таким образом отпугну молодых людей, привыкших к веселой пестроте дам поместного дворянства.

Я чувствовала себя очень комфортно в этой одежде, комфортнее, чем в туго затянутых рюшах, и обрадовалась, когда тетя Лиллиан посмотрела на меня и сказала, что выгляжу более взрослой и зрелой. Затем она заколола мне волосы и протянула тонкие жемчужные серьги.

И, хотя я чувствовала, что одета соответствующе, в голове был беспорядок, в животе тянуло, а сердце рвалось наружу.

Дядя Альфред шел рядом со мной, он предложил мне руку, чтобы я могла держаться за него, и я была рада этой поддержке.

Мощеная дорога тянулась сначала недолго вниз по улице от дома дяди Альфреда, а затем через кованые ворота сворачивала в парк, который был частью университетского городка.

Дядя указал на несколько больших, величественных зданий из ржаво-красного и темно-серого камня и назвал их, а у меня чуть глаза не вылезли из орбит от чрезмерного изумления.

Последний раз я была здесь так давно. Тогда я прочитала «Оливера Твиста» [2], а затем провела остаток нашего пребывания в Лондоне, высматривая беспризорников. К библиотеке мы даже близко не подходили, так как родители опасались, что потеряют меня там и никогда больше не найдут.

Парк, по которому мы шли, был огромным, пронизанным яркими вымощенными дорожками, вдоль которых росли старые платаны, сбросившие уже почти все листья. Окруженный зеленью университет возвышался под пасмурным небом. Пышные здания с узкими колоннами, башенками и серебряными зубцами, типичными для Лондона. Сотни узких окон, большие деревянные ворота – все это излучало такую атмосферу, что я испытывала благоговение перед хранящимися здесь знаниями, о которых я имела лишь небольшое представление.

Между домами толпилось много молодых людей. Было еще рано, но они уже шли в университет. На утренние лекции, в кафетерий, который остался справа от нас, или в учебные группы, которые встречались по всему кампусу и в кафе.

Библиотека располагалась в самом центре, и я благоговейно втянула воздух, когда мы шли по дорожке к главному входу.

Украшенный фасад возвышался передо мной, наклоняясь мне навстречу, заставляя почувствовать то, насколько маленькой я была.

Страх, который я до этого более-менее успешно подавляла, заполз в живот вместе с утренним морозом, заставляя чувствовать себя некомфортно.

Я не имела понятия, как много книг находится в этом здании. Как я могла вообразить, что обладаю хотя бы малейшим представлением о всей литературе в мире.

Дядя Альфред ласково похлопал меня по плечу, по-отечески улыбнулся, а затем отпустил мою руку, чтобы открыть тяжелую дверь.

Я задержала дыхание, стараясь сохранить самообладание; высоко подняв голову и расправив плечи, я вошла в здание.

Тишина окружила меня, когда дядя закрыл дверь, оставляя позади все внешние звуки. Ветер, шумевший в деревьях, карканье ворон, стук далеко проезжающих карет. Здесь, внутри, было так тихо, что можно было услышать, как пролетает муха.

Гулкие шаги дяди эхом разнеслись по холлу, и я быстро пошла в его сторону.

Я подняла взгляд, и мое сердце замерло, я не могла поверить своим глазам. Вестибюль был просторным, бо́льшую его часть занимала полукруглая кафедра выдачи из черно-коричневого дерева в центре помещения, за ней тихо работали два молодых человека.

За вестибюлем располагался круглый зал размером с театр, со стеклянным куполом в качестве крыши. И, хотя бесконечные резные украшения и золотые узоры наверняка были достойны внимания, мое было приковано только к книгам.