Измена по вызову (СИ) - Дюжева Маргарита. Страница 14
— Вообще нет. У бедолаги, походу на нашу бабу Нюру не встало, теперь отрабатывает другим способом, — ворчу я и прусь на кухню.
— Странно, — Инна чешет макушку, — хорошая бабка, добротная. Что ему не так? Мог бы и поднатужиться. Непрофессионально это как-то.
— Я ее сейчас прибью, — флегматично обращаюсь к Люде и медленно разминаю кулаки.
— Ты же знаешь, что она не со зла, — отмахивается подруга, а потом с невинной улыбкой добавляет, — но за бабку все равно обидно.
— Иди вы обе в задницу! — я ворчу. Они ржут. Дуры. Не понимают, что у меня реальная трагедия. Что я влюбилась в неподходящего парня.
И пусть с бабой Нюрой у него ничего не вышло, но будет следующий вызов, и там вполне его может поджидать красотка с шикарными сиськами, и тогда все у него встанет и заработает как надо!
— Сволочь блудливая! Чтоб тебе пусто было.
— Лель, не ворчи. У мужика и так сложный день, еще ты тут наговариваешь.
— Да плевать мне на его сложные дни! — рычу, а у самой глаза на мокром месте.
Что-то мне обидно так, и грустно, и тоскливо, что хоть волком вой.
— Оль, ну ты чего раскисла? — Инна обнимает меня и кладет голову на плечо, — ну хочешь, я тебе другого мужика по вызову подгоню, чтобы первого позабыть?
— Домой я хочу, — отвечаю угрюмо.
— У тебя там козло-Игорь притаился.
— А-а-а, черт, забыла совсем.
Кажется, я была замужем в какой-то другой жизни. Потому что конкретно сейчас меня вообще не трогает ни Игорь, ни его зазноба, ни все что с ними связано.
— У меня останешься, — твердо заявляет подруга, — я тебе постелю на диване в маленькой комнате. Сегодня посидим, поболтаем до самого утра, как в старые добрые времена, а завтра пойдешь мужа из своей норы выкуривать.
Тоска зеленая. Идти некуда, мужика нормального нет, никому я не нужна. Что за жизнь такая?
— Может, еще за шампанским сбегать? Пятнадцать минут до закрытия, — встрепенулась Людочка, взглянув на часы, — успею.
— А, давай, — Инна дает решительную отмашку, — тащи.
Людок бежит в прихожую, гремит там чем-то, натягивает сапоги, куртку и громко щелкает замком.
Секундное затишье, и раздается ее голос:
— О-о-оль, тут к тебе…
Глава 7
Я офигел…
Нет. Не так…
Я охуел. Решительно и бесповоротно. Настолько, что сломал эту несчастную трубу, погнул в принципе несгибаемый прут и чуть не прикончил бабку, не заметив, что она бесшумно, как ниндзя подошла сзади. Она мелкая как гном и легкая, а во мне метр девяносто безудержной дури. В общем с тихим «ах, еп…» она отлетела в сторону.
— Простите, — успеваю ее подхватить, за миг до того, как она впечатывается в стену.
— О, — тихо хрюкает и обмякает в моих руках, — ты меня, это, сынок посади на стульчик. Стара я уже для таких полетов. Ф-фу-ух.
— Простите, — извиняюсь еще раз, — я задумался.
— Из-за Оленьки нашей что ли?
— Из-за Оленьки, — ворчу себе под нос.
Из-за нее родимой. Я как со шваброй то ее увидел, так и обомлел и перед глазами картинка той фурии в туалете, которая по жопе палкой надавала.
Она! Как только сразу не признал! Хулиганка кровожадная!
— Хорошая девочка, — баба Нюра кивает, — добрая. Они с Инкой с третьего этажа с детства дружат.
— А муж у нее есть?
— Надо же какой прыткий, — усмехается она, — только увидел и сразу мужа подавай.
А чего теряться-то? Тем более мне жизненно важно понять, правду ли она сказала насчет бывшего и если да, то тогда что за хрен ответит мне по телефону.
— Игорек. В одном классе учились. Худенький был, в очках. Только в одиннадцатом классе в плечах развернулся и сразу нашу Ольку себе и присвоил. Но, я тебя так скажу…Не дотягивал он до нее никогда. Она такая яркая с огоньком, а он вечно как сморчок недовольный. Только на публике хвост распушит и выхаживает, словно павлин. А так — ни о чем вообще. Слабый. Не телом, а душой. Я помню, во дворе мальчишки дрались, а он вечно в сторонке стоял и обидные слова издали выкрикивал, а подойти ближе и друзей своих поддержать боялся.
Понятно. Урод какой-то.
— Но вот Олька наша нашла что-то в нем. Свадьбу справили, из нашего района уехали. Хорошо хоть ребенка сразу не заделали.
— Они еще не развелись?
— Да кто ж их знает, мне не докладывают. Но сегодня мы с ней стояли на улице, и колечка-то на пальчике не было…
Колечко, это конечно не гарантия, но определенные надежды внушает. Может, не обманула все-таки.
— Что? Понравилась? — усмехается старая любопытная лиса.
— Понравилась.
— Ну так иди. Пригласи куда-нибудь. А то она у нас девка видна, и если Игорек ушел в отставку, то рядом мигом кто-нибудь другой появится.
Я им появлюсь, блядь. Эта моя драчунья. И хрен я ее кому отдам.
— Сейчас трубу докручу…
— Да брось ты, — отмахивается она, — какая труба! Иди!
— Я не отработал…
— Отработал, отработал. Иди. Пока птичка не улизнула.
Я все-таки убираю тот срач, который образовался по моей вине, тепло прощаюсь с бабкой клятвенно пообещав пригласить на свадьбу если срастется, и спускаюсь вниз. Но не успеваю даже руку протянуть к звонку, как дверь распахивается и на пороге появляется огненно-рыжая девица с ярко-накрашенными губами.
Она удивленно смотрит на меня, хлопает глазами, потом отступает на шаг и отклонившись назад кричит:
— Оль, тут к тебе.
Я топчусь у порога, не зная, что сказать, а рыжая бессовестно меня рассматривает. Причем не просто как незнакомого человека, а как кусок мяса на витрине.
Наконец, раздаются шаги и из-за угла выглядывает хмурая Ольга.
— Симпотный какой, — одобрительно выдает рыжуля, снова смерив меня с ног до головы, и почему-то задерживая взгляд на ширинке. Расстегнулась, что ли? Капитан с борта выпал?
Опускаю быстрый взгляд. Нет, все нормально. Застава на замке.
— Чего пришел? — совсем неласково выдает Оля.
Сердится. На меня. Еще бы знать почему. Вроде накосячить не успел, глупостей каких-то натворить тоже. И потрахались мы в прошлый раз задорно. Что не так-то?
— К тебе пришел, — отвечаю таким же ворчливым тоном, — поговорить надо.
— Не о чем мне говорить, со всякими…
Не договаривает, проглатывая последнее слово, и почему-то мне кажется, что там планировалось что-то неприятное.
Вообще не понятно. А я не люблю, когда мне непонятно. Я быковать начинаю.
— А ну-ка пойдем.
И прежде, чем она успевает пикнуть, ловлю ее за руку и вытаскиваю на лестничную площадку прямо в тапочках.
— Ты обнаглел, — шипит она, безуспешно отбиваясь от моих рук.
А я тем временем шагаю внутрь, хватаю какую-то куртку и сапоги. И выхожу обратно, громко хлопнув дверью. Не специально. Просто сквозняк.
— Это не мое!
— Теперь твое! — Силком накидываю ей на плечи пуховик
— Руки свои от меня убери! — она буянит, а у самой губы трясутся так, будто пытается не зареветь. Да что за фигня-то?
Я запаковываю ее в куртку, застегиваю молнию несмотря на пискливое сопротивление. После этого она все-таки сдается, и сама надевает сапоги. Тапки оставляет на коврике перед дверью.
— Зачем все это?
— Затем, — звонко хлопаю по глазку и с той стороны кто-то верещит и падает, — чтобы поговорить без посторонних глаз. Идем.
— Не вижу смысла разговаривать с таким…таким…
— Каким?
Я не могу понять, что на нее нашло, и почему вместо игривой девочки сегодня я вижу перед собой угрюмого, колючего ежа.
— Неразборчивым!
Зашибись. Вот чего угодно ожидал услышать, но никак не это.
— В смысле неразборчивый?
Она машет рукой, мол отстань со своими глупостями. Бесит!
— Идем, — я подталкиваю ее к лестнице, — на улице разберемся кто из нас неразборчивый, а кто фигней страдает.