Заколдуй меня - Кертис Джек. Страница 21

— Пожалуй, я еще не созрела для шуток, — отпарировала она. — И полагаю, они сейчас неуместны. Не знаю, что и думать. Не исключено, что я тебя застрелю.

Паскью выхватил пистолет, подбросил, так что тот перевернулся в воздухе, и протянул ей, ручкой вперед.

— И как только клиенты доверяют тебе? — спросила она. — Ты, кажется, что-то взял? — Она упорно не замечала протянутого ей пистолета.

Паскью по-прежнему невозмутимо держал его на ладони.

— Я такую плату заламываю, что кто угодно разорится.

Она поднялась, потом склонилась к нему и, не глядя, взяла пистолет.

— Но если не ты посылаешь мне письма, если говоришь правду, то кто же тогда? Кто такой Зено?

— Я говорю правду, — подтвердил Паскью. — И ты мне веришь. Иначе не позволила бы мне забрать пистолет.

— Он не заряжен, — тихо произнесла Софи и как-то неопределенно покачала головой, будто ее мысли витали далеко отсюда. И через минуту она уже брела по тропинке вдоль побережья, глядя под ноги, словно бродяга в поисках сокровищ.

С барменом они стали чуть ли не братьями, и он расценил появление Софи как прибавление в семействе. Она попросила пива и тем самым, казалось, сразу заслужила его доверие.

— И насколько же ты богата? — задал Паскью вопрос, не дававший ему покоя.

— Настолько, насколько ты можешь себе представить. А разве в отеле нет бара?

— Есть. Но здесь для меня оставляют иногда письма.

— От Зено. — В ее устах это имя прозвучало экзотично.

— Вот именно. Значит, денег у тебя до черта. И откуда только они взялись?

— Я вышла замуж за деньги. — Софи отпила пива, слизнула с губ пену. — Заплатила слишком высокую цену.

— Вы развелись?

— В некотором смысле.

— В каком именно?

— Живем врозь.

— Врозь с мужем, но не с его деньгами, — предположил Паскью.

— Захотелось порассуждать о моей жизни? — спросила Софи. — И вынести свой вердикт?

Паскью кивнул, скорее извиняясь, чем соглашаясь.

— Это вовсе не мое дело.

— Совершенно верно. — Она сняла с маленькой металлической подставки меню и дважды внимательно прочла.

— Ты голодна? — спросил Паскью.

— Нет. — И после паузы: — Просто хочу успокоиться.

— Ну, ладно, — сказал он примирительно. — Я позволил себе лишнее. Но ведь совсем недавно ты размахивала у меня перед носом пистолетом. Не то чтобы это разозлило меня, просто разожгло любопытство.

Софи пожала плечами:

— Ты говоришь таким тоном, будто знаешь меня и имеешь на это право.

— Ну, вообще-то я тебя знал.

Она оставила его замечание без ответа и вновь заговорила о письмах:

— Они были отпечатаны на машинке? Те, что ты получал от Зено?

— Да.

— А ты не можешь догадаться, кто автор, ну, скажем, по стилю?

Паскью уже думал об этом.

— Нет, не могу.

— А вот одно из писем, адресованных мне, по духу напоминает тебя, об этом я и подумала, когда увидела тебя возле отеля.

— И потому пошла за мной с пистолетом?

— Он был...

— Не заряжен, но я-то этого не знал. Зачем ты вообще носишь с собой пистолет?

— Опять ты лезешь в мою жизнь.

— Ну, хорошо. — Паскью помахал рукой, будто отгоняя облачко дыма. — Да, я старался определить автора по тону и стилю писем. Но не удалось. Между строк постоянно сквозит насмешка, и именно это мне никого не напоминает. — Вдруг его осенило: — Одно письмо он мне прислал в офис, это нетрудно было сделать — мое имя значится на вывеске. Другое дело с тобой. Значит, он знал, как тебя найти. Это может подсказать нам разгадку.

— Да, мне тоже это пришло в голову... — Софи показала Паскью конверт; письмо сначала посылали по двум ее старым адресам. — Когда я жила по первому адресу, то все еще оставалась миссис Ланнер; по правде говоря, этот адрес мог знать и ты.

Паскью покачал головой:

— Я... но и кто-то другой. И этот другой, не входивший в нашу компанию, мог услышать про Лори и воспользоваться информацией.

— Ради денег.

— А ради чего же еще? — сказал Паскью, хотя сам в это больше не верил и придерживался этой версии только из-за Софи. — Почти наверняка кто-то проболтался: смерть Лори Косгров — этакая мелодрама...

— Мелодрама... — Софи не отрывала глаз от стола. Обмакнув стакан в разлитое пиво, она переставляла его с места на место, и на зернистой поверхности искусственного покрытия оставались мокрые следы. Голос ее звучал так тихо, что Паскью едва расслышал слово «мелодрама».

— Таким образом, это может оказаться человек нам абсолютно незнакомый, который знает всего одного члена нашей компании.

— Или же он просто соучастник, работающий в паре с тем, кто дал информацию.

— А еще это мог быть Чарли. Или Люк.

Она не ответила. И он пояснил:

— Ник мертв, но это не я.

— Да, — согласилась Софи. — Я не дура. Вижу, что круг сужается. — Паскью уловил раздражение в ее голосе: интересно, чье имя ее так взбудоражило? С полуулыбкой она продолжила: — Такой, как Чарли, способен на все.

Паскью попробовал представить себе Чарли: живой, нервный, остроумный, обворожительный, быстро говорит.

И, словно оправдывая Чарли, она добавила:

— Это могла быть и женщина. Например — я, или Сюзан, или Марианна.

Паскью поднял раненую руку, которую уже показывал ей на берегу; нитки развились, похожие на кусочки ржавой проволоки.

— Не забывай — я был здесь. И встречался с ним.

Софи передвинулась на скамье и встала. Когда она повесила сумочку на плечо, Паскью заметил выпирающий изнутри пистолет.

— Покажи мне. — Она отступила на пару шагов, как будто торопилась уйти.

Паскью удивился. Бармен встревожился и переводил взгляд с одного на другого.

— Покажи мне это место.

Софи повернулась и пошла к двери, уверенная, что Паскью последует за ней.

Конечно, он и сам собирался еще раз сходить в тот дом. Ключ, взятый у агента по торговле недвижимостью, Паскью надел на собственное кольцо, словно ключ этот теперь принадлежал ему.

Они взбирались по холму, держась рядом, с бодрым видом — настоящие покупатели, которые хотят осмотреть дом при дневном свете. На Софи был твидовый жакет, присборенный в талии, блузка устричного цвета и узкий галстук с голубой булавкой и пуговицами лазурного цвета. Галстук развевался на ветру, как хвост бумажного змея.

— А у тебя как дела? — спросила Софи. О доме они не промолвили ни слова, будто договорились не вспоминать о нем, пока не придут туда.

— Значит, ты можешь спрашивать, а я нет?

— Ты выносишь вердикты. В этом вся разница.

— Я был женат, теперь — нет.

Она улыбнулась, будто вспомнила удачную шутку.

— Так во всем мире, — сказала она, — во всем огромном мире.

Едва они переступили порог, как она остановилась и посмотрела на Паскью. Мурашки забегали по ее спине, неприятное ощущение распространилось на порозовевшие щеки. Она кончиками пальцев дотронулась до лица.

— Это мог быть и ты.

— Но это не я.

Он отвернулся от Софи и пошел наверх, в ту самую комнату. Там по-прежнему ничего не было, кроме соснового шкафа. Осмотрев все внимательно, он приметил крошечные осколки стекла и фарфора, застрявшие в углах, между досками пола у плинтусов — там, куда не добралась щетка.

Софи остановилась в дверях, огляделась, опустив увесистый пистолет. Паскью вытянул вперед руки, словно торговец, демонстрирующий товар.

— Это произошло здесь? — спросила она.

— Можешь все как следует рассмотреть, — сказал Паскью, отвернувшись к окну.

Из мебели в комнате не было ничего, кроме старого гардероба. В трещинах на стенах Софи заметила блестящие, как слюда, крылышки жуков. А на стене, прилегающей к двери, и на полу — затертые кем-то пятна крови в виде полос, разводов и кружков величиной с монетку.

Она провела рукой по размытому кровавому пятну, блеклому, как намокший шелк.

— Почему ты остался?