Заколдуй меня - Кертис Джек. Страница 62

В течение минуты Тодд не произнес ни слова, но в трубке что-то хрипело — видимо, он сам, — а к хрипу примешивался тонкий, пронзительный, едва слышный звук, напоминавший похороненный заживо плач.

— Поэтому я прошу еще неделю, Хилари. Неделю или около того. Я намерен форсировать события. После этого я хотел бы взять небольшой отпуск. А потом вы смогли бы подыскать для меня еще какое-нибудь интересное дельце. В жизни все обманчиво, Хилари. Жизнь — это коридор, уставленный зеркалами. Вы считаете — у вас в руке мои яйца? Мда... Посмотрите внимательнее. В зеркале все наоборот. А вы заметили, что у меня в руке? Правильно, у меня в руке нож.

Десять минут спустя Эллвуд уже мчался по эстакаде, обгоняя разных неповоротливых увальней и слюнтяев. Он надеялся встретиться с той девушкой в «лотус элан». — «Впрочем, — думал он, — нельзя ведь заполучить все, чего бы ни пожелал».

Глава 31

Паскью увидел сверкающий в темноте шар, который то взмывал кверху, то падал вниз, прочерчивая в воздухе дуги. К нему присоединился второй, потом третий. Все они летали под потолком, перемещаясь, проделывая сложные виражи. Наконец появился еще один; теперь их стало четыре: белый, зеленый, красный и голубой.

— Правда, зрелищный номер? — спросил голос из темноты. Мистер Мэддокс оставил шары в воздухе еще на несколько секунд, затем поймал все по очереди, погасив их сияние. Он, улыбаясь, раздвинул занавески на окнах. — Всем нравится этот трюк. — Он протянул Пасткю один из шаров. — Вот, взгляните. Неоновая лампочка с бесшумным выключателем — вот здесь.

Паскью заметил крошечную бесцветную кнопку на шве, соединяющем две половинки шарика. Мэддокс нажал на нее, и лампочка засветилась белым.

— Вот так обычное жонглирование превращается в магическое представление. — Он уложил шары в пенопластовый футляр с ячейками, похожий на коробку для огромных яиц. — Как поживает Сюзан?

— Замечательно.

— Столько времени прошло с тех пор!.. — продолжал Мэддокс. — Я не совсем понимаю, что вы хотели у меня узнать.

Паскью легко разыскал Мэддокса. Тот значился в списках нескольких театральных агентств. Гораздо сложнее было придумать, что ему сказать.

— Я и сам не вполне понимаю. — Паскью сочинял на ходу. — Я работаю адвокатом. Когда-то Сюзан, Люк и я дружили и потеряли друг друга из виду незадолго до вашего знакомства с Люком.

— Они по-прежнему вместе? — Мэддокс спросил это таким тоном, словно не мог не признать, что даже в нашей обыденной жизни случаются порой чудеса.

— Нет. Но Люк дал о себе знать. Ей и мне. Возможно, попал в беду. И мы хотим его найти.

— Значит, адвокат, говорите.

— Помимо этого, я друг Люка.

— Но почему все-таки вы обратились ко мне?

— Не потому что надеялся, что вы знаете, где он, — сказал Паскью. — Просто хотел побеседовать с вами о нем. Узнать, как говорится, его подноготную.

Мэддокс пожал плечами. Тогда Паскью достал из сумки искусственные цветы и цилиндр и отдал их Мэддоксу. К цилиндру прилип застарелый птичий помет.

— Что это? — спросил Мэддокс. — Вещественные доказательства, оставшиеся на месте преступления?

— Да, вроде того.

— Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Могу, если вы считаете это необходимым.

— Ладно, не надо, — согласился Мэддокс. — Вряд ли мне это доставит удовольствие. — Он сложил цветы в трость и раскрутил ее, словно барабанную палочку. На глазах у Паскью трость взорвалась в руках — и снова превратилась в букет цветов. — Да, с фокусами у него все в порядке — фокусы просто замечательные! — Он отбросил цветы в сторону. — Неплохие приспособления для разминки, прекрасно выполненные, но это не есть сама магия. Магия — это иллюзия в сочетании с верой.

— Люк преуспел в этом?

Мэддокс был высок, узкоплеч и напоминал жезл. Ему было лет шестьдесят, с первого взгляда он казался моложе. Если волосы его и тронула седина, то кто-то хорошо потрудился над тем, чтобы скрыть этот факт. Паскью обратил внимание на необыкновенно проворные руки с длинными пальцами, которые прикасались ко всему с большой осторожностью.

Губы его медленно растянулись в улыбке, немного печальной.

— Люк был самым ярким из талантов-самородков, которые мне встречались.

— Вы обучали его?

— Ну, я показал ему, что нужно делать. Но он наделен потрясающим чутьем. Помните, я только что сказал про иллюзию и веру. Есть хорошие механики, безупречно выполняющие иллюзионные номера. Для них это работа, вопрос техники. Они могут показывать фокусы, но это не есть магическое представление. Магическое шоу — это как рассказанная кем-то история. Вы либо показываете представление, либо становитесь действующим лицом истории.

— И Люк знал, как это делается? — предположил Паскью.

— Да, Люк это знал. — Мэддокс вытащил сигарету из пачки и стал ею поигрывать, держа кончиками пальцев. — Для этого нужно сложить историю, фразу за фразой, фокус за фокусом. — Сигарета скользнула обратно в его ладонь, потом снова выскочила наружу этаким коварным искушением.

— Вот, стараюсь не курить.

— И у вас это получится?

— Это будет не просто, — ответил Мэддокс.

— А кто он по профессии? Была ли у него вообще специальность?

— Он все хорошо делает.

— А эскейпология? — поинтересовался Паскью.

— Значит, вы видели, как он работает? — Теперь Мэддокс был в этом уверен.

Паскью улыбнулся с оттенком горькой иронии:

— В определенном смысле, да.

— Это он находил самым увлекательным. И сравнивал с исповедью: вот вы грешник, скованный цепями, опутанный злыми деяниями, а потом — хоп! — и вы предстаете вдруг без оков, совершенно свободным. — Мэддокс вел неравный бой с сигаретой. В конце концов он раскурил ее и сквозь завесу дыма махнул рукой с виноватым видом. — Он всегда видел фокус глазами зрителей, то есть мог мысленно поместить себя среди тех, кого надувал. Это было необычно и несколько странно, потому что знание в магии, как правило, противостоит неведению. Весь секрет заключается в каком-нибудь ключике, спрятанном у вас во рту или под мошонкой, какой-нибудь кнопке, потаенном складном ножике... Выпьете что-нибудь? — Движения его были гибкими, грациозными, лишь морщинки на лице и слегка дряблая кожа под подбородком выдавали его возраст. Он сходил на кухню и вернулся с бутылкой красного вина и двумя стаканами.

— Теперь я могу позволить себе лишь пиво и вино, — объяснил он, словно Паскью необходимо было знать о состоянии его здоровья, — и, теоретически, не единой сигареты. — Наливая вино, он посетовал: — Да, слишком мало времени мне было отпущено. — Потом спросил: — И все-таки — почему вы его ищете?

— Думаю, вам вряд ли захочется это узнать.

— Ну что же, вы правы. Я действительно не хочу.

— А что еще умеет делать Люк?

— Очень искусно накладывать грим. Иногда он готовил номера для моей программы. Не на профессиональной основе, но я включал его в представление. Он показывал распространенный трюк, прячась в сундуке, а потом выбираясь оттуда, но вначале появлялся клоун, проверяющий цепи. Это была хитрая уловка. В ладони у него незаметно оказывался ключ, которым он открывал замки. — Мэддокс посмотрел вино на свет, глотнул из стакана. — Он делал все: манипулировал с картами, жонглировал, метал ножи. — Мэддокс резко вскинул голову, пораженный внезапной догадкой.

— Не думайте об этом, — сказал Паскью.

Мэддокс извлек из пачки еще одну сигарету и закурил.

— Я догадывался о чем-то подобном.

— Не волнуйтесь. Вы никогда меня не видели. Я никогда сюда не приходил.

Но казалось, Мэддокс не столько озабочен, столько заинтересован.

— А что, собственно, вы надеялись узнать у меня?

— Просто хотел получить подтверждение своим догадкам, — объяснил Паскью. — И получил.

Мэддокс кивнул и налил себе еще немного вина. Паскью так и не пригубил стакан.

Мэддокс спросил:

— А что вы будете делать, если отыщете Люка?