Эта любовь причиняет боль (ЛП) - "Nikita". Страница 59

— Да пошел ты! Я ничего тебе не скажу! она кричит на него.

— Отлично. Готовься. У меня есть способы заставить людей говорить, — говорит он, хватая вспарыватель груди.

Он кладет его на ее обнаженную кожу прямо над ее грудью, а затем надавливает на него, убедившись, что он пронзает ее кожу, прежде чем потянуть вниз. Это приводит к тому, что ее кожа рвется, когда он тянет, и кровь мгновенно хлещет из ее ран. Ее крики такие громкие и пугающие, именно такие преследуют вас, и у меня такое чувство, что какое-то время я буду слышать их в своих кошмарах.

Я больше не могу смотреть на них, поэтому отворачиваюсь и смотрю себе под ноги, но он не хочет этого, потому что приказывает одному из своих людей встать позади меня и снова повернуть мою голову в его сторону.

Коул смотрит на меня. — Это случается с людьми, которые меня бесят или портят то, что мне небезразлично. Я сглатываю, потому что, по его мнению, я совершила немыслимое, и это только вопрос времени, когда наступит моя очередь.

Все это просто игра разума, в которую он играет, чтобы дать мне понять, на что он способен, и я не буду врать, я чертовски боюсь этого человека. Он холодный и гораздо более безжалостный и смертоносный, чем когда-либо был мой отец.

Я не могу понять, почему он оттягивает неизбежное. Почему бы ему просто не убить меня и не покончить с этим? Хотя, я не готова умереть или что-то в этом роде.

Крики Норы снова вырывают меня из моих мыслей. Кровь стекает со стола на пол. Парень с крысами на животе тоже вопит. Вот на что похожа жизнь в настоящем живом кошмаре. Честно говоря, я не знаю, кто хуже, он или мой отец.

Коул подходит к краю комнаты и берет дробовик, прежде чем вернуться к Норе. Она не очень хорошо выглядит, но кто бы был, если бы они были в том состоянии, в котором она сейчас.

Он хватает ее за ноги и широко раздвигает, прежде чем привязать их к обоим концам стола, на котором она сидит. Затем он берет ствол дробовика и грубо вонзает его в ее киску. Я вздрагиваю от крика, который она испускает, потому что это должно быть очень больно страдать.

— Ты собираешься отвечать на мои вопросы сейчас? он приостанавливает свои толчки и спрашивает ее. Ей так больно, что даже не похоже, что она может ему ответить. Он либо не замечает, либо ему все равно. Если бы у меня были деньги, я бы поставила на второе.

Когда она не отвечает, он вытаскивает ствол из ее киски и засовывает его обратно, и через несколько секунд просто нажимает на курок, пока ствол все еще находится внутри нее. Мне требуется минута, чтобы понять, что только что произошло, и еще одна минута, чтобы понять, что ее кровь забрызгала все мое лицо и всю переднюю часть моего тела.

Я вздрагиваю, когда из меня вырывается крик, прежде чем я поворачиваю голову в сторону и теряю все содержимое желудка. О, Боже мой, я умру здесь! У меня продолжаются сухие позывы, хотя в желудке ничего не осталось. Слезы текут по моему лицу, и я не могу удержаться от волнения.

Черт возьми! Он только что прострелил ей гребаную киску! Ее кровь залила меня, и я чувствую себя такой грязной, а потребность смыть ее с себя настолько непреодолимой, что я пытаюсь сдержать себя. Я тяну так сильно, что веревка, к которой я привязана, прорезает мою кожу, и по краям сочится кровь.

Мне нужно найти выход отсюда, и от этой мысли по моим щекам текут слезы. Я сейчас схожу с ума. Как один человек может быть таким жестоким?

Чем дольше я сижу здесь, тем больше я чувствую приступ паники, потому что на мне чужая кровь, я даже не полностью осознаю свое окружение, и через несколько секунд я чувствую пощечину, которая возвращает меня в настоящее. Я поднимаю глаза и вижу Коула, стоящего передо мной с улыбкой на лице. Я так рада, что этот придурок находит все смешным!

— Соберись, потому что мы еще не закончили, — говорит он, прежде чем уйти к последнему парню. Тот, кто висит вниз головой в другом конце комнаты.

Коул подходит к тому месту, где хранится все его оборудование, и берет огромную пилу. Один из его людей подходит к нему, и они оба хватаются за конец, прежде чем подойти к парню, который, вероятно, вот-вот умрет.

Я снова пытаюсь отвести взгляд, но идиот позади меня снова поворачивает мою голову, чтобы посмотреть на то, что происходит передо мной. Они поднимают пилу над головой, а затем помещают ее между ног парня прямо поверх его яиц, и они видят.

Я испустил ужасный вздох, когда тело мужчины начало раскалываться пополам, и кровь струилась по его телу. Он покрывает и Коула, и его парня кровью, но никого из них, похоже, это не волнует.

Когда они полностью разрезали парня пополам, он сказал своим людям закончить, а затем подошел ко мне. Что еще они могли сделать этим людям? Все они мертвы. Как только он оказывается рядом со мной, он ослабляет веревку на моих руках, а затем тянет меня вверх. Мой фронт соединяется с его. Я борюсь, потому что на мою кожу попадает больше крови.

Он притягивает меня ближе к своему телу и крепко сжимает мою задницу. — Твоя киска стала бы влажной для меня, если бы я трахнул тебя в луже крови, которая сейчас Нора? У меня буквально отвисает челюсть, потому что какого хрена он сейчас курит?

— Тебе серьезно нужно починить свою чертову голову!

— Что мне нужно, так это снова оказаться внутри этой киски, — говорит он, пока я усмехаюсь.

Я совершаю ошибку, глядя на его людей, и тотчас все, что осталось в моем желудке, вырывается наружу, и я теряю содержимое прямо у его ног. У всех в руках мачете, и они разрезают трупы на мелкие кусочки.

Я думала, что мой отец чудовище, но у него нет ничего на Коула Манчини, совсем ничего. Этот парень, вероятно, может быть королем ада или кем-то в этом роде.

— Веселье еще не закончилось, у меня есть особый сюрприз специально для тебя, — говорит он, ухмыляясь мне, и мне действительно не нравится, как он ухмыляется, потому что это выглядит просто злобно, и это не может предвещать ничего хорошего для меня. Я сглатываю.

Когда его люди закончат, они складывают все мелко нарезанные кусочки в мешки, прежде чем выйти со склада, неся их с собой.

— Пора идти, детка, — говорит он, забирая мои руки за спину и подталкивая меня вперед. Его хватка тоже не мягкая. Как только мы выбираемся наружу, я вижу, что мы в лесу, и с того места, где я стою, я вижу его особняк вдалеке.

Мы идем в противоположном направлении от его особняка, и похоже, что мы идем дальше в лес. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но это не работает, потому что его руки похожи на стальную полосу с крепкой хваткой.

Я резко останавливаюсь, из-за чего он тоже останавливается, и он ближе, чем я хочу. Его грудь прижата к моей спине, и я чувствую его восхитительные шесть кубиков на своем теле. Эх, не время, Эддисон!

— Ах! Тебе нравится моя работа?

Я сглатываю, потому что смотрю на несколько деревьев, на каждом из них есть кто-то с воронами, клевающими их плоть, и они бессильны что-либо сделать, чтобы остановить это. Они все в клетках, которые соответствуют их телам. Клетки выглядят так, будто их специально сделали маленькими, чтобы, оказавшись внутри, вы не смогли бы пошевелить ни одним мускулом. Я вздрагиваю, когда слышу громкий крик сверху, а этот придурок просто хихикает позади меня.

Коул толкает меня вперед. — Приятное прикосновение, ты так не думаешь?

— Нет! То есть… у меня нет слов… — Он сейчас серьезно?

— Подожди, пока не увидишь, что у меня есть для тебя дальше, — радостно говорит он.

Мы идем дальше в лес, пока не подходим к чему-то похожему на яму прямо посреди земли, и он разворачивает меня лицом к себе, засовывая руку мне под рубашку.

Его люди высыпают мешки с крошечными частями тела в яму, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня с блеском в глазах, прежде чем ухмыльнуться мне.

— Повеселись там.

— Что… что? Я больше ничего не говорю, потому что он отталкивает меня назад, и, прежде чем я даже осознаю, что только что произошло, я свободно падаю в воздух. Я с грохотом приземляюсь на спину. Сейчас все болит от падения, которое я только что приняла, и я громко стону. Я не могу поверить, что он только что сделал это!