Две столицы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 9

Невозможно злиться на того, кто заставляет вас смеяться.

Виктор Гюго

В саду Слободского дворца …

(Слободской дворец будет основной московской резиденцией императора до пожара 1812 года. Сперва там находилась усадьба канцлера Бестужева-Рюмина. Позже по поручению канцлера Екатерины II Безбородко здание было полностью перестроено по проекту Кваренги. Ещё позже дворец перестраивался архитектором Казаковым. Ныне — Московский Государственный Технический университет).

В саду Слободского дворца прогуливалось всё императорское семейство. Под ручку вышагивали Александр с женой Елизаветой Алексеевной, а чуть поодаль, о чём-то оживлённо разговаривая, шёл цесаревич Константин с матерью вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. Константин говорил на повышенных тонах и размахивал руками, но явно не на мать голос повышал, так как Мария Фёдоровна шла, улыбаясь и покачивая головой, очевидно соглашаясь с сыном. Повдоль дорожки, по которой шли помазанники, стояли рядами гайдуки гигантского роста в мантиях и киверах. За монархами шли, с мамками и дядьками, молодые и маленькие великие князья и княжны.

Брехт, смотрящий на эту картину, поразился: в саду было полно москвичей и, как говорится, гостей столицы, которые находились практически рядом с монархами и никто даже нормального оцепления не организовал. Он с обер-полицмейстером еле пробилсясквозь толпу любопытствующих, да и то с помощью, тех самых преображенцев, что их и сквозь толпы на улицах провели.

На центральную эту тропинку Пётр Христианович с Кавериным выскочили из толпы в десяти метрах позади Марии Фёдоровны с Константином Павловичем и быстрым шагом стали их догонять. При этом, увидев золотого бородатого горца огромного роста, толпа зевак заволновалась, послышались крики, и все четверо прогуливающихся повернулись. Обер-полицмейстера Москвы Каверина царственные особы узнали и подались вперёд образовав своеобразный полукруг.

— Павел Никитич, что-то случилось? — выступил вперёд Константин

— Пётр… Пётр Христианович! Вы ли то? — чуть сбилась Мария Фёдоровна.

— Граф? — государь был без шляпы, взъерошил себе чуб. Детская привычка: при волнении чуб себе лохматить.

— Ваше Императорское Величество, разрешите доложить! Ваше приказание выполнено — восемьдесят горцев для вашего конвоя мною доставлены! — проорал «командным» голосом Брехт, задрав голову к верхушкам деревьев.

— Отлично, Пётр Христианович, прямо порадовали меня, — Александр отцепился от руки жены и, подойдя к Витгенштейну, осмотрел его внимательно, — странный у вас вид, граф.

— Выше Императорское Величество, разрешите доложить!

— Говорите, Пётр Христианович.

— Во время выполнения поручения Вашего Императорского Величества мною бы захвачен город Дербент, жители города вынесли мне ключи и провозгласили меня ханом Дербента. Кроме того я привёз с собой трёх послов от Шамхала Тарковского, от хана Кубинского и от хана Младшего жуза Букея, которые клянутся вам в верности. Я, как хан Дербента, тоже хочу принести вам присягу.

Александр отступил на шаг оглушённый известиями и командным голосом. Постоял, мотая головой, вытряхивая из ушей необычные громкие известия, а потом заржал. Весело так, по-детски. Сбитые с толку члены семьи тоже захихикали.

— Хан, значит. Ох и повеселили, Пётр Христианович. Стойте, а как к вам теперь обращаться нужно? — и опять заржал.

— Хазретлири хан Петер!

Александр схватился за живот.

— Ой, не могу. Хватит уже... хазтерлири…

— Хазретлири, Ваше Императорское Величество. Можно по-простому — Ваше высочество.

— Да, хватит уже, Ваше высочество, сейчас упаду. Ой, хорошо-то как, с детства так не смеялся. Вас, Пётр Христианович, нужно с посольством в Париж послать. Вернётесь оттуда императором. Ой, не могу.

— Ну, насчёт Парижу, не знаю, а вот все ханства до Баку могу попробовать.

— Нда, Ваше Высочество, пойдёмте же во дворец, всё подробно расскажете. А где же горцы?

— В ста метрах отсюда, там же послы от ханов и шамхала Тарковского…

— Константин, Павел Никитич, озаботьтесь нашими новыми подданными, нужно разместить и накормить. Послов уж после коронации примем. Пойдёмте же быстрее, Пётр Христианович, поведаете о ваших приключениях. Как? Хазретлири хан Петер? Замечательно!!!

Мария, Екатерина, Ольга и Николай Палкин сидели рядком на оттоманке и с открытыми ртами слушали повествования графа фон Витгенштейна. Когда же он дошёл до ранения Ваньки младшего, то прямо руками закрыли лица, и только самая старшая тринадцатилетняя Екатерина осмелилась спросить, перебив рассказчика:

— И что же с мальчиком? С Ванечкой?

— С Ивашкой? — выбитый из возвышенного штиля не сразу переключился Брехт. — У меня в деревне… — Он оглядел открывших вновь рты детей, да и взрослых, всяких императоров с императрицами, снизил голос до шипящего шёпота, — у меня в деревне есть ведьма.

— Ох, Пётр Христианович! — всплеснула руками Мария Фёдоровна.

— Самая настоящая баба-Яга с бородавками и избушкой на курьих ножках.

— В самом деле? — Александр насупил брови.

— Конечно, Государь. Разве я могу врать императору? Так вот она мне дала с собой много всяких мазей и настоек. Вылечили Ивашке ногу, а мне плечо, зажило всё.

— Необычный вы человек граф... Ах, да-а, Ваше Высочество, — хохотнул из другого угла вернувшийся Константин. — Давайте же дальше, на самом интересном остановились.

— И генерал-майор Попов проводил нас до Царицына, — закончил почти через час свои дозволенные речи Пётр Христианович.

— А вы знаете, Пётр Христианович, я согласен с вашим титулом, владейте. Только «хан» — как-то коробит немного. Давайте-ка, я, после коронации, одним из первых указов пожалую вам титул — «князь Дербентский». Заслужили. Ну, а сейчас напишу указ о награждении вас орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Это заодно делает вас генерал-лейтенантом и кавалером орденов Анны первой степени и Святого Александра Невского. Поздравляю вас, князь.

— Сашенька, а я награжу жену нашего героя орденом Екатерины. Малым крестом. Будет отныне ваша Антуаннета Станиславна — «кавалерственной дамой». Натерпелась, вечно вас на подвиги благословляя. И Ванечку чтобы завтра взяли на коронацию.

— А Ванечку?! Наградить? — пискнула Екатерина.

Глава 5

Событие двенадцатое

Главным изобретением человечества до сих пор остаётся палка, из-под которой оно работает.

Стас Янковский

Уезжая весной из Студенцов на Кавказ, Пётр Христианович управляющего своего нового, немца Иоганна Бауэра, ну, который племянник Карла Генриховича Бауэра, что рулил хозяйством соседа секунд-майора Курдюмова, настропалил, чтобы тот, в купленном им в Москве сельхозмагазине «Шмидт и сын», порядок навёл. Магазин находился в самом конце Пречистенского бульвара. Почти на набережной. Брехт точно это помнил. И, как магазин выглядел, помнил. Здание двухэтажное с цокольным каменным этажом и деревянным верхним под деревянной крышей. Сейчас проехал весь Пречистенский бульвар и не нашёл своего дома.

Брехт доехал до самой набережной и остановил коня. Хрень. Что-то пошло не так. Этот Шмидт вместе с семьёй в Баварию и дом перетащил? Нет, немцы, конечно, народ рачительный и даже скупердяйский, но проданный дом утараканить в Фатерлянд не могли. Ну, и не волшебник же герр Шмидт. Потому, Пётр Христианович развернул аргомака, выданного ему Махмудом Мударом в аренду, и порысил в обратном направлении вглядываясь внимательно в дома. Нашёл пропажу. Что можно сказать? А сказать можно, что Иоганн Бауэр перевыполнил его поручение. Целый особняк у него получился. Дом побелили. Нет, не так. Второй этаж обшили поверх чёрных брёвен доской, присобачили поверх мезонин и всё это побелили. Густо, так, что досок и не видно почти. Чуть ли не трёхэтажный дом стоит. Рядом, за забором из штакетника, притулилась новая, сверкающая ещё жёлтыми свежими брёвнами, баня с трубой, а, значит, топится не по-чёрному, и в дыму задыхаться не надо. Ещё чуть дальше, во дворе, просматривался, собранный из досок, сарай с большими воротами, каретник, должно быть.