Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz". Страница 3
Дерек отрицательно покачал головой:
- Ты же знаешь, какие там у меня соседи, какие тонкие стены, и вообще – бардак. Это не твой пентхаус, с видом на золотой закат Фриско.
- Вот и ты бы мог давно купить себе что-нибудь поприличней, Дер, – упрекнул Питер его вполне обоснованно и тут же мысленно упрекнул и себя.
Великого лжеца, так и не признавшегося племяннику, что, отчего-то пожалев красивого девственника, вместо безликого отеля повез его к себе в дом, трахнул его там, шепча в припадке оргазма что-то о любви и, вызывая ему такси, с обреченностью наблюдал, как маленький, шарахнутый первым своим сексом воришка прячет в карман куртки только что снятые брендовые трусы хозяина, прихватывая заодно и его визитку с тумбочки.
Питер не отобрал похищенного, удивляясь: своему милосердию и великой усталости после нескольких их раз. Своей сытости, нечасто посещающей его, пресыщенного разнообразием. Своей четко работающей памяти, которая наутро предоставила ему достаточно полную картинку вчерашней ночи. Такую яркую, что даже пришлось дрочить. На белоснежную, хранящую красные следы от его пальцев, кожу; на дерганые, смешные жесты тонких рук; на яркие глаза. На губы...
====== Часть 2 ======
Нужно быть чертовски сильным и выдержанным, чтобы влюбившись, не болтать об этом.
Дерек чувствовал себя глупым ранимым педиком, замечая, как сочувственно смотрит на него Питер.
В очередную их встречу он не выдержал. Спросил довольно агрессивно:
- Ну что ты так смотришь, Питер?
- Потому что ты выглядишь и ведешь себя, как влюбленная лесбиянка, – Питер даже не выглянул из-за своего нового журнала про большие деньги.
Дерек называл такие скучным барахлом, зато старший Хейл алчно косился на его фармацевтические. И каждый раз с одной и той же шпионской интонацией спрашивал:
- Принес?
И в этот раз ничего нового Дерек от дяди не услышал.
- Принес, принес, – он полез в карман куртки, как заправский дилер вытаскивая из потайного кармана пару баллончиков и какой-то порошок. – Держи. Как ты и просил – посильнее, с более длительным эффектом, но с минимумом побочки.
- Прекрасная, бесплотная, голубая взвесь! – промурлыкал Питер, пряча стимуляторы. – И кто придумал такое чудо?
- Гении фармацевтики и озабоченные сексом маньяки, вот кто, – наигранно мрачно изрек Дерек, тут же любопытствуя: – И почему ты решил, что эта отрава голубая по цвету?
- Ну а какой ей быть, мой дорогой? Для моих-то пристрастий?
Питер засмеялся, легкомысленной этой эмоцией пресекая извечные возмущения племянника насчет своей зависимости.
“Секс с химической амброзией куда как веселей трезвых трепыханий под одеялом”, – говорил он всегда.
- И, кстати, теперь ты можешь продолжить нести свою лесбийскую чушь, я слушаю, – благостно разрешил старший Хейл и тут же попытался увернуться от дружески-злобного тычка.
- Да что такого я сказал-то? – возмутился Дерек на новое оскорбление.
- Ну, если ты не заметил – последние двадцать минут мы обсуждали твой весьма длительный римминг, которым ты баловал своего мальчишку. И в прошлый раз, кажется, было то же самое. Твоя голова, Дерек, вообще поднимается выше его пупка или нет?
- Или нет, – передразнил Дерек Питера. – И вот поэтому я теперь лесбиянка?
- Не поэтому, племяш, – оборвал его Питер строго. – Ключевым было слово “влюбленная”. Влюбленная лесбиянка. И я даю тебе ровно тридцать секунд на завершение твоего занимательного рассказа, пока лесбийский вирус не перекинулся на меня, и мой мозг вконец не превратился в одну громадную влажную пизду.
Дерек сдался, испугавшись и представив Питера, у которого вместо мозга... да.
- Я сделал ему римминг, а потом мы потрахались, – ответил он, описав, как мог кратко, свое свидание.
- Совсем неплохо звучит, – дурашливо похвалил его старший Хейл, тут же испортив похвалу малюсеньким замечанием: – И было бы действительно здорово, если бы это не был один и тот же мальчишка на протяжении целого месяца. Не надоело, а?
Дерек зло помотал головой – не надоело.
И злорадно заметил:
- Мне кажется, ты в этот раз тоже отличился постоянством. Напомни, сколько повторных свиданий было у тебя с твоим невинным обаяшкой? Это ли для Питера Хейла не смертный грех?
Питер сморщил нос – не понравился комментарий. Тем, что был весьма правдив: его встречи с девственником из клуба носили теперь почти регулярный характер.
- Он вынудил меня с ним спать, – оправдался он шутливо, продолжив фиглярствовать: – Он был просто нереально крутым сталкером. Я жутко испугался за свою жизнь. Он не оставил мне выбора, Дерек, поверь.
- Все дело видимо в том, что парень неплохо отсасывает, – догадался Дерек, тут же заверенный Питером в том, что парень отсасывает на “отлично”.
- А твой? – спросил старший Хейл и тут же сам ответил: – Не говори лучше. Сохрани ваши моменты нежности или как там... для себя, а то я, ты же знаешь, тут же опошлю ваш чистый и влюбленный секс с превеликим удовольствием.
Дерек не смог не рассмеяться: прямолинейность Питера всегда его подкупала. Но это не помешало ему сейчас вернуться к осуждаемым дядей глупостям. Хотелось откровенничать и вовсе не про улетный минет.
- Я, кстати, говорил тебе, что у него родинка? – спросил он Питера невпопад.
- Тридцать секунд истекли-и-и, – сладенько и немного зло пропел Питер, напоминая временной лимит, отпущенный им на лесбийские сплетни, и все же саркастично комментируя: – И, знаешь, Дер, это не такая уж редкость – родинка. Тебе, как недоврачу, это должно быть известно.
- Нет, ты не понял, Питер, – с нахлынувшим энтузиазмом вдруг стал настаивать Дерек, не обратив внимания на нелестное определение своей специализации. Потребовав к себе внимания, как требуют его только влюбленные люди, наивно полагая, что слушать об объекте их страсти должны с интересом абсолютно все. – Вообще у него этих родинок – завались. Такой крапчатый, ужас. Но эта... Она в особенном месте, понимаешь?
Питер, вдруг незаметно для Дерека напрягшийся и даже застывший, лишь молча указал ему на своё запястье. Ролекс, сияющий там тусклым белым золотом, уже давным-давно отсчитал положенные для откровений секунды с дьявольской точностью и бесшумно тикал длинной стрелкой, определяя момент, когда у хозяина должно кончиться терпение.
- Ладно, – неожиданно спокойно сдался Питер. – Где эта чертова родинка у мальчишки?
- Там, – кратко и таинственно известил её местоположение Дерек и даже покраснел.
- На члене, что ли? – заинтересованно и будто что-то припоминая спросил Питер.
- Да нет, господи, дядя, какой член! – раздосадованно воскликнул Дерек. – В промежности, как раз между ягодиц. Совсем рядом с...
- ...дырочкой? – подсказал Хейл пошлое название ануса и нервно, очень нервно рассмеялся.
- Да, там, – облегченно выдохнул Дерек и рассмеялся тоже, совсем не замечая, как поменялась тональность смеха дяди.
- Родинки... – тихо произнес старший Хейл в никуда, повторив: – Чёртовы родинки...
Пауза, внезапно возникшая в разговоре, казалась почти что естественной. Тихо звенели маленькие серебряные ложечки о тонкий, слоновой кости, фарфор, и мерно стучал итальянский ботинок старшего Хейла о ножку итальянского же журнального столика, заказанного в Милане.
Потом Дерек возобновил их беседу непринужденным:
- А все-таки странно. Странно, что мы с тобой встречаемся сейчас с парнями одинаково юного возраста.
Питер окинул двадцатишестилетнего племянника взглядом.
- Тебе в самый раз, – констатировал он.
- А вот тебе... – начал Дерек и не стал договаривать колючую правду о том, что в тридцать шесть встречаться с шестнадцатилетним немного странно. Просто спросил: – Тебе вообще с ним интересно, с таким молодым, как там его имя?
- Я тоже не могу запомнить, – легкомысленно признался Питер, – что-то польское. И мы не встречаемся, Дер. Он мне не партнер. Мы трахаемся, а не ведем беседы. Мне вовсе не должно быть с ним интересно. Он должен быть узким и горячим. Это всё.