Трогать запрещено (СИ) - Коваль Алекс. Страница 28
– Степаныч у нас задерживается, – предупреждают меня. – Как и ты, страдает чрезмерным трудоголизмом.
– Приедет – уже хорошо. Чудо, что вам удалось вытащить этого затворника из дома.
Приземляюсь в кресло. Кто-то уже разливает вискарь. Я не отказываюсь. По крайней мере, могу выпить и бросить тачку здесь.
– Это шоу ты запомнишь надолго, Титов, – ржет Костян.
– Не сомневаюсь. Зная твою любовь к подобным злачным заведениям, уверен, что ты выбрал лучшее.
– А как же, девочки высший класс!
Я усмехаюсь, похлопывая приятеля по плечу. Начинает играть музыка. Иная совершенно. На сцену выходят девушки. Стоит ли говорить, что они практически раздеты? Не знаю, где тот самый любитель оттянуться Титов, но сейчас меня не особо торкают полуголые женские тела, крутящиеся вокруг пилона. Приелось, видимо?
– За жениха, – кто-то говорит тост.
Беру в руки рокс с виски. Чокаемся. Сквозь музыку даже звон фужеров не слышно. Кидаю взгляд на сцену, поднося к губам бокал. Зависаю взглядом на танцующих. Шарю безразлично по девочкам. “Запинаюсь”.
Не успеваю сделать даже глотка. Застываю.
Это, мать его, что еще такое?
Внутри все сковывает и обжигает кипятком. Сердце начинает тарабанить о ребра. И что-то неприятное царапает нутро. Меня буквально подбрасывает на месте, пока я вглядываюсь в уже знакомую фигурку. Почти голую. Присела, ноги раздвинула так, что блядь, из глаз искры!
Ноги от ушей, тонкая талия, черный кусок тряпки на теле. И большие глаза, которые впиваются в меня испуганным изумрудным взглядом.
Данилова замерла.
Сука! Да что в голове у этой заразы?!
Не успеваю понять, что творю. Отупеваю моментально. Вообще не о чем не думаю. Отшвыриваю к херам стакан и в пару шагов, заскакиваю на сцену. Лихо для своих сорока! Хватаю девчонку за руку и тащу за собой.
– Эй, Титов, ты куда? – слышу голоса парней за спиной.
Не обращаю внимания. Мужики ржут. Да по хрен.
– Стой… Постой! – упирается Юля. Дергаю на себя, второй рукой в талию вцепившись, выволакиваю силком. Ноги бы на своих блядских каблуках не переломала. Жалко будет. Фокусирую все свое внимание на том, чтобы не прибить эту разукрашенную пигалицу где-нибудь в подсобке.
Выходим из зала. Здесь где-то туалеты.
– Отпустите меня! – пытается вывернуться из моего захвата. Да только мне по хрену. Ее потуги, как слону дробина. Тащу по коридору и за ручку первой попавшейся двери дергаю.
Бинго!
Заталкиваю девчонку и закрываю проход собой. Даже здесь слабый и тусклый свет подчеркивает ее размалеванное лицо. Смотрит на меня, как на гризли. Жмется. Боится. И правильно, пусть! Устроила тут… кулаки непроизвольно сжимаются.
– Ты. Что. Здесь. Делаешь? – максимально спокойно пытаюсь говорить.
– А вам какое дело? – глазами огромными пялится на меня.
– Ты понимаешь, что творишь? Балерина, блять! Отец! Отец тебя увидел бы. Ты о нем подумала?!
– Я… – запинается. – Я не знала, что это ваше мероприятие, – блеет еле живым голосом. – Я сейчас же уйду, – дергается в сторону двери. Да только ни черта у нее не выйдет.
– Ага, разбежалась, – хватаю ее за руку и притягиваю к умывальнику. Разворачиваю к себе спиной. Врубаю воду, стараясь не думать, что ее задница сейчас упирается в мой пах. А тело, сука, простреливает от желания.
– Отпустите меня! – хнычет, да только на меня сейчас это не работает.
Загребаю пригоршню воды и надавив на ее затылок, умываю. Умываю от этой херни на лице!
– Как проститутка размалевалась, – рычу от злости.
Всхлипывает. Брыкается, сопротивляется, отталкивает.
Отступаю резко, понимая, что перегибаю палку. Меня бомбит!
Кулаком по стене со всей дури заезжаю! Идиотка! Маленькая, глупая, наивная идиотка!
Юлька вздрагивает и охает.
– Я сама… – чуть не ревет и, поняв, что больше давить не буду, умывается. Яростно трет глаза, щеки, губы смывая этот жуткий “боевой” раскрас. Через пару минут промакивает лицо салфеткой.
– Пойдем, – хватаю ее за руку и тащу за собой из уборной.
– Я сама.
– Ты уже все, что могла, сделала. САМА, – рычу.
К выходу из клуба ее тащу.
– Мне нужно переодеться…
– С минуты на минуту твой отец появится здесь. Если еще не приехал. Ты уверена, что тебе нужно переодеться?
Забираю пальто из гардеробной и оглядываюсь. Через главный вход нельзя. Должен же здесь быть другой? Не хватало только на Степана нарваться. Вот картина будет.
Одна из сотрудниц клуба показывает нам, где можно еще выйти. На Юльку накидываю свое пальто. Доходим до машины, снимаю сигналку и открываю перед ней дверь. Стоит, с голыми ногами в босоножках на снегу, мнется. Смотрит на меня, как олененок.
– Юля, не зли меня!
Еле сдерживаю порыв, насильно запихать ее в тачку. Она будто чувствует это. Сама молча ныряет в салон. Захлопываю дверь и обхожу машину, сажусь за руль и, как только завожу, не прогревая, с ревом срываю тачку с места.
Меня хватает на пару минут тишины.
– Юль, какого хера ты там забыла?
– Я подруге помочь хотела, – шмыгает носом.
– Какой, мать его, подруге?! Перед мужиками голой танцевать? Где твои мозги?! – взрываюсь все-таки, бью ладонью по рулю. – А если бы подруга попросила с крыши подтолкнуть тоже бы помогла?!
– Да какое тебе дело?! Какое?! – Юлька повышает голос и смотрит на меня, выпучив свои покрасневшие глаза. – Какое. Тебе. Дело. До. Меня?! – губы дрожат. – Ты все сказал неделю назад. Ты мне никто! – орет так, что у меня дар речи пропадает. – Выпусти, останови машину, – блокирую молниеносно двери. Она как раз дернула за ручку.
– Ты совсем идиотка? – одергиваю ее. – Пила?
Молчит.
– Я спрашиваю, ты пила?
– Да, пила, доволен?! Я идиотка, тупая курица, недоросток, что там у тебя еще в запасе? Давай, говори! – рявкает на меня.
– Была бы моя, клянусь, я бы тебе такой разнос сейчас устроил, что всю влюбленность на хер рукой бы сняло! Дура!
– Вот именно, что дура, – шипит уже значительно тише. – Хочу, танцую в клубе, хочу, вообще на панель пойду – тебе никакого до меня дела нет и быть не должно.
– Об отце подумай, – и сам сбавляю обороты, понижая громкость.
– А я о нем и думаю, – огрызается. – А ты мне не отец, чтобы так со мной разговаривать.
Отвернулась к окну, съежившись.
– Не отец.
Ерошу волосы. Господи, как же с вами, молодыми, все сложно! Шаг влево, шаг вправо – хер знает, с какой стороны рванет сильнее.
Телефон в кармане разрывается. Мужики потеряли.
Отвечаю, сразу бросая в трубку:
– Я отъехал. Развлекайтесь, парни, – как можно спокойнее. – Да, с девочкой, – не вижу смысла идти в отказ. – Степан приехал? Отлично. Сваливай все на меня. Откуда я знаю, Костян? Скажи, что крыша к чертям поехала! – собственно, так оно и есть, похоже. – Да. Спасибо, – бросаю и отрубаю мобильник.
– Куда ты меня везешь? – подает голос “попутчица”.
Молчу. Сам не знаю, “куда”, а главное, что со всем этим делать. Как только представлю, что все на нее пялились, дурно становится. Аж до тошноты. Сгрести в охапку и на хрен спрятать от всех, чтобы ни одна похотливая рожа не могла ее разглядеть – пока что это единственная четкая мысль в моей голове.
Торможу у отеля. Не сильно понимаю, что хочу. Просто остыть. Немного. Но и ее отпустить не могу. Что ей еще в голову взбредет, сам черт не знает. Тем более, без вещей и сумки. Куда?
Выхожу из машины. Обхожу, открываю ее дверь. Юля выходит, кутаясь плотнее в мое пальто. Оно ее почти полностью скрывает. Шпильки вот только видно да колготки в сетку.
Сжимаю челюсть, скрипнув зубами. Тяну за собой ее. Придерживая за локоть, чтобы не навернулась, скользко. Входим в здание. Снимаю номер. Администратор что-то спрашивает про опции дополнительные, только я не сильно понимаю, что. В голове завеса. К трепу я не расположен, поэтому достаточно резко обрубаю все “предложения”, забирая ключ-карту.
Направляемся к лифтам. Сигнал. Двери открылись. Нажимаю на кнопку седьмого этажа. Двери закрываются. Все так просто и обыденно, меня же крутит и штормит. Откидываюсь спиной на стену кабины. Ни хера не понимаю, что происходит! Зачем притащил ее сюда? Домой надо было отвезти сразу. С другой стороны, может, и неплохая идея? Для здорового, так скажем, жизненного урока. Пусть немного подумает, что у меня – взрослого и сильного мужика – на уме. Разумеется, я и пальцем ее не трону. Но Данилова-то в мой мозг залезть не может, а видок у меня сейчас самый бешеный. Вон как замолчала сразу. Вся смелость куда-то убежала.