Кавказ подо мною (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 12

Самым узким моментом производства этого является количество шелковичных деревьев. Брехт, когда попал после института по распределению в Таджикистан, наблюдал эти деревья. Все дороги обсажены шелковицами, и все они превращены в такие огрызки, как тополя превратили в городах России после перестройки. Кажется, дай дереву вырасти, сформироваться и оно даст листвы в разы больше, но нет, листва нужна именно сейчас, и потому срубают весь годовой прирост веток. И ведь СССР существовал уже к тому времени семьдесят лет. Ну, дай ты команду все дороги обсадить шелковицами не в один ряд, а в три, и один из рядов запрети вырезать, и через несколько лет, пусть даже через десять лет, производство шёлка можно увеличить в разы. Нет. Это же думать и работать надо. Пока то дерево вырастет. Временщики.

Именно всё это Брехт Женьке и объяснил, а она воплотила в жизнь. Все жители Дербента были обложены налогом, каждый должен посадить три дерева шелковичных. Сколько в ханстве народу? А чёрт его знает. Тысяч десять — двадцать? На дереве должен быть кусочек кожи привязан, на котором твоё тавро выжжено. Нет тавра, закажи кузнецу, так как это не последняя акция и будут ещё, где ты вынужден будешь воспользоваться своим тавром. И посадили законопослушные граждане эти сорок приблизительно тысяч деревьев. Бизнес расцвёл в городе и его окрестностях, все близлежащие ханства ушлые товарищи облазили, и все молодые деревца шелковицы выкопали. И кроме того, осенью посадили самые продуманные у себя на участке сотни семечек тутовника. А самые-самые продвинутые попытались размножить деревья черенками.

Да, результата придётся ждать десяток лет. Но его можно ждать, деревья никуда не денутся, вырастут. А если не посадишь, то и ждать не стоит. Есть в ханстве разведчики, и есть шпионы. Так вот шпионы из соседних ханств об этой странной акции Пери-Джахан-ханум ибн Фатх-Али-хан доложили своим правителям, а разведчики Женькины доложили, что дураков в будущем Азербайджане нет, и все соседние правители бросились обезьянничать, даже несколько малых стычек весною произошло между Шекинским и Кубинским ханством из-за воровства саженцев шелковицы. Но главное, что и там стали срочно пытаться размножать тутовник черенкованием и посадкой семян. И там тоже стали увеличивать посадки под шафран и марену красильную. Не только дурной пример заразителен, заразителен и ведущий к выгоде.

Глава 6

Событие четырнадцатое

Нет никакого смысла спрашивать людей, что они думают о войне. От их мнения ничего не зависит.

Старший братец «Мировой Женьки» Шейх-Али-хан ждать себя не заставил, прискакал, в сопровождении сотни, одетых в кольчугу, всадников с пиками и саблями, на четвёртый день после прибытие Брехта в Дербент. Войска и провизию с фуражом уже разгрузили, новую партию шафрана и Марены красильной, в виде корений и уже готовой краски, загрузили на расшивы. Брехт прошёлся по рынку с целью определить, чем бы ещё можно заполнить трюмы кораблей, не правильно же их пустыми гонять, аренда кораблей денег стоит. Тем более и у самого деньги есть, и царь-батюшка, на поддержание местной экономики и увеличения любви к России, кучу денег отсыпал. Почему бы немного не попутать свою шерсть с государственной. Скупил весь попавшийся под руку шёлк, потом скупил тонкую козью и овечью кожу, всё одно крохи. А что, сухофрукты вполне себе переживут путешествие и от них легко можно будет по дороге избавиться, распродав купцам в Царицыне, Самаре, Саратове и Нижнем Новгороде. Скупил Брехт всю имеющуюся курагу, чернослив и изюм.

Всё, больше ничего ценного в Дербенте не было. Были ковры. Но Брехт не решился их брать. Непонятен спрос и они очень не дёшевы, взял несколько десятков на пробу разных размеров. Если удастся с прибылью продать, то потом можно будет наладить скупку по всем окрестным ханствам.

Корабли утром отчалили, а в обед и… Всё время Брехт забывал, как брат жены называется, то ли шурин, то ли деверь. А тут он ещё и не один приехал, а кучу родственников на свадьбу привёз. Пётр Христианович смотрел вместе с Ермоловым с южной стены города на подъезжающее войско и репу чесал, вспоминая. Так и не вспомнил. Войско было человек в двести, с копьями, прапорами, все в кольчугах. Словно на пятьсот лет в прошлое провалился. Ну, хотя, несколько длинноствольных ружей из-за спин у абреков торчит.

— Алексей Петрович, — толкнул, разглядывающего древних витязей, Ермолова Пётр Христианович. — Объясни бусурманину, брат жены — это кто? Как называется?

— Шурин. А сын его, думаю, вон тот мальчонка на иноходце белом, должно быть, это уже шурич.

— Понятно, а вон та пэри под балдахином? Женька, это кто? — Плохо с женой разговаривать через переводчика. Дебил, мог бы дать ей команду выучить русский, за полгода с лишним, что его не было, уже бы вполне освоила.

— Это моя младшая сестра — Нардан.

— Сестра жены? — поворотился Брехт к Ермолову.

— Своя́ченица. Если это — сестра жены. А если у неё есть муж, то он — свояк.

— Машалла, наконец, я знаю эти тайные имена! Теперь жить легче стало.

— Кадир-бей, открывай ворота, родственники понаехали, — хлопнул, по закованному в латы плечу, хан Петер крепенького чернобородого мужичка, который, если на русский перевести, то был начальником сил самообороны Дербента.

— Будет исполнено, эфенди хазретлири Петер — хан.

Кто сказал, что мусульмане не пьют вино?! Шурин этот вполне себе сидел за низеньким столом, в парадном зале дворца ханского, и красное сладкое вино потягивал. Вот умеют же здесь делать вкусное сладкое виноградное вино, тогда какого чёрта тратится русское серебро на закупку у Франции этой кислятины? Нужно срочно перенаправить денежные потоки. И что надо для этого? Бутылки из тёмного стекла, а для этого стекольные заводы, много заводов, а для этого источник энергии (производство стекла очень энергозатратно), а для этого завод по перегонке нефти. Нда, с нуля производство создавать не просто. Но уж бочками вино в следующий раз, на пробу, он точно отправит. И можно в Москве и Питере организовать приём стеклотары. Даже не задумывался до этого Брехт, а куда сейчас в Столицах пустые бутылки девают.

— Али, — когда все разошлись, а Шейх-Али-хан прилично набрался, тут-то и решил начать важный разговор, ради которого и вернулся на Кавказ, Брехт, — скажи мне, брат, как называется правитель Ирана?

— Фетх Али-шах.

— Шах. Значит, шах выше хана? — подтолкнул Брехт закосевшего родственника в правильном направлении.

— Конечно выше, шах, если, по-вашему, то это император, а хан — это князь, — тыча пальцем в потолок и на непонятливого богатура, гоготнул Али.

— Здорово. А у этого шаха, который тоже Али, есть Великий визирь?

— О, у великого Фетх Али-шаха есть много слуг и много визирей, есть и великий визирь, есть и наследник, который очень удачливый и смелый воин. Это — Аббас-Мирза. Он сын шаха от его второй жены Асья-бейим ханым Фатали хан гызы Девели.

— О как!

— А вообще у великого Фетх Али-шаха восемьсот жён и сотня дочерей и сыновей.

— Восемьсот??!! Это он… Два пишем, три на ум пошло, с некоторыми по три года не видится? Он что больной, зачем ему столько?

— Мой казначей, а он умнейший человек, которого я знаю, говорит, что это не столько от того, что шах очень богат, а потому, что его воспитывал дядя, предыдущий шах Ирана — Ага Мохаммед Шах Каджар. Так вот он был скопцом и у него не было ни жён, ни детей, а ещё он вечно угрожал матери Фетх Али-шаха, что оскопит и его. Гасан-эфенди — это мой казначей, говорит, что когда дядю убили, на радостях нынешний хан и стал каждый день заводить себе по десятку новых жён.

— Убили? — понятно, все мы родом из детства. Комплексы у хана. Нужно этим воспользоваться.