Сын проклятого медведя (ЛП) - Джойс Т.С.. Страница 5

— Что ты сексуальна? Поверь мне, они знают.

— Нет! — закричала она шепотом. — Что я лиса.

— Да, я тоже не думал, что лисы ещё существуют, — сказал он обычным голосом.

Ей хотелось разорвать его глотку, что было безумием, потому что ее наклонности были какими угодно, только не кровожадными.

— Я ухожу.

— Отлично.

Он одарил ее пустым взглядом из-за того, что она осмелилась уйти.

Она встала и покрепче прижала к себе сумочку.

— Я не понимаю тебя.

— Никто не понимает.

— Ты груб почти во всем, что говоришь, но у тебя возникают проблески тепла, которое заставляет меня думать о тебе.

— Я не из тех мужчин, которых ты можешь исправить, так что, если ты думаешь об этом, то уходи прямо сейчас. Я не изменюсь. Я камень. Я не поддаюсь на такое.

Было что-то такое разочаровывающее в его прямом отказе идти на компромисс, но было нечто интригующее в его абсолютной честности. Разочаровывающе и интригующе, ровно настолько, чтобы заставить ее задуматься над своим решением уйти.

— Так ты заставляешь всех вокруг идти на компромисс, а сам в ответ никогда не меняешься.

Что-то похожее на боль мелькнуло в его глазах, но затем они стали такими жесткими и холодными, что она подумала, что ей это показалось.

— Достаточно. Я говорил тебе, что не люблю людей и не люблю перемен. Сядь и поешь со мной начос, поговорим о гипотетических драконах и выпьем виски. Это то, что я могу тебе предложить. Больше ничего.

— Почему?

— Хватит вопросов.

— Почему ты не можешь предложить большее? — снова спросила она, отказываясь позволить ему увильнуть от темы. — Почему ты не можешь быть милым? Почему ты решаешь за меня? Почему, когда я говорю, что не ругаюсь, тебе хочется, чтобы я ругалась?

Почему ты так сломлен? Последнее она тщательно держала в себе, не давая вырваться этим словам, потому что оно было слишком глубоким и было слишком рано.

Его губы дернулись в рычании. Он наклонился к ней.

— Потому что я сын проклятого медведя, воспитанный зверьми, воспитанный так, чтобы никто на меня не влиял, и я воспитан поднимать два средних пальца любому, кто посмеет попытаться изменить меня. Я тот, кто я есть. Прими это или уходи.

— Но я должна измениться, чтобы чувствовать себя более комфортно рядом с тобой.

— Нет, Невада Фоксбург. Я бы тоже не попросил тебя измениться. В этом вся прелесть, провести день с кем-то, кто ни о чем не знает и не думает. Ты можешь быть просто той, кто ты есть, рядом со мной, и я не буду осуждать.

— Потому что тебе все равно.

Нокс пожал плечами.

Она должна уйти. Нокс был опасен. Мало того, что он был физически опасен для маленького оборотня вроде нее, он также был опасным для ее сердца. Проклятый медведь? О, теперь она знала, кто он. Он был единственным сыном Клинтона Фуллера — полуодичавшего, гигантского гризли-оборотня с бешенством, которое, видимо, передалось его сыну. Нокс был гризли. Конечно, был. Но Нокс также был слишком интересен и всё же, все ее инстинкты кричали, что он доставит неприятности. Сексуальные, горячие неприятности. Как друзья, они были обречены. Лисы связываются с лисицами. Это главное правило. Даже если Нокс и был заинтересован, они были из двух совершенно разных миров.

Он был опасен и безопасен одновременно.

Она медленно опустилась на барный стул. И мягко, как дыхание, прошептала:

— Ты сказал, что я интересная, но я думаю, что ты сам можешь быть интересным.

— Комплименты мне, тебе не помогут.

Невада разочарованно выдохнула, убирая прядь волос, упавшую на лицо.

— Ты груб, бескомпромиссен, вероятно, не понимаешь простые просьбы, и тебе действительно следует почистить ботинки, прежде чем ты войдешь куда-либо. Ты слишком громкий, слишком беспечный и слишком грубый, и я думаю, что когда-нибудь ты будешь спарен со своей идеей, что тебе лучше быть одному, потому что люди слишком много работают. В место того, чтобы признать, что это ты стал причиной своего одиночества.

Нокс подарил ей медленную и искреннюю улыбку.

— Намного лучше.

Он великодушно кивнул.

— И спасибо тебе.

Глава 4

Нокс старался не пялиться на Неваду.

Он хотел быть крутым парнем, но она чертовски усложняла ему задачу.

Сексуальная. Сочная. Лисичка.

Сейчас она была пьяной, расслабленной. Он нуждался в ней, чтобы расслабиться. Что-то с ней было не так, но он не мог понять, была ли это проблема с ее человеческой или животной стороной. Ей не нравятся люди. Нет. Не так. Она не могла общаться с людьми. Она съеживалась, когда кто-нибудь проходил слишком близко с её барным стулом. Даже после трех шотов, разговор с барменом, заставил ее заикаться, краснеть и говорить тише, как будто она совсем не была выше его. В этом не было никакого смысла и одновременно имел весь смысл в мире сразу.

Почему? Потому что у Нокса такой же геморрой с людьми, только другого плана. Главная проблема была в его звере, и какая-то эгоистичная часть его души надеялась, что она боится тоже из-за своего зверя, поэтому ему не нужно чувствовать себя таким чертовски одиноким со своими заморочками.

Монстр — эгоист. Он должен оставить ее в покое.

Все, что он делал, это делал окружающих его людей несчастными. О, он знал это. Он не слепой. Нокс ссорился со всеми, кто ему нравился, кого уважал. А тех, с кем он бы хотел подружиться, отталкивал.

И эта женщина. Чертовски красивая. Ее фигура похожа на восьмерку, первоклассная грудь, которая бы легла в его руки, как влитые. Узкая талия, большая задница. Он не мог перестать представлять, как прижимается к ней сзади. Длинные каштановые волосы, волнами опускаются по плечам. Мягкие карие глаза, которые становились золотыми, когда она была напугана или когда кто-то подходил к ней слишком близко. Полные губы, которые дарили ему легкую улыбку, чем больше шотов она выпивала. Красные. Губы она накрасила красным, в цвет своей майки, которую носила под серым кардиганом до колен. Невада была прекрасна. Здесь можно было любоваться только ею, и это мешало сосредоточиться. Она то и дело опускала взгляд и краснела, когда говорила своим мягким, застенчивым голосом. Она была хорошей девочкой, которую он хотел сделать плохой, и плевать, что это о нем говорило.

Невысокий лысый чувак снова прошел слишком близко, и Невада немедленно отшатнулась, чтобы убраться от него как можно дальше. Её грудь вжалась в барную стойку. Нокс сжал кулаки, чтобы не поддаться желанию разорвать парню глотку, только за то, что он ее напугал. Невада уничтожит его чувство самосохранения, если она не справится со своим страхом. Он уже отдубасил двух парней, которые подошли слишком близко.

Она откусила чертовски вкусное начос. Невада сосредоточенно жевала, и ему захотелось присосаться к её сочным губам. Монстр внутри него действительно хотел скинуть рюмки и салфетки со стойки, посадить на верх, сорвать с нее трусы и вбиваться в нее сзади до потери пульса. И к черту всех, кто увидит, как он заявляет на неё права. Но, в отличии от него, она не была извращенкой. Ей, вероятно, не понравилось бы публичное доминирование. Но это же возможно? Она приготовила для него печенье. Это хороший знак. Она достаточно долго думала о нем, чтобы встать пораньше готовить. Она потратила на это своё время.

Он открыл банку и закинул печенье в рот. Чертовски вкусно. Он солгал, когда сказал ей, что ненавидит печенье. Пристрастие к сладкому — его главная слабость.

— Я не припомню, чтобы где-нибудь в этих местах были трейлерные парки, — пробормотала она, выгибая розовый ноготок над картой, расположенной на стойке. — Единственный, который я знаю, находится здесь, в пригороде.

— Ха, — хмыкнул Нокс, дожевывая печенье.

Вир и Торрен не стали бы селиться так близко к городу. Красному Дракону нужно было место, когда он перекидывается, а Торрен самец с большой задницей без клана. Ему нужно уединение, иначе он слетит с катушек. Может быть, они затащили свои трейлеры на какую-то равнину в горах, но он проверил документы, и Вир не покупал здесь землю. За последние три месяца никто ничего не приобретал.