Слепой. Ловушка для слепого - Воронин Андрей. Страница 11

– Господи, – вслух сказал, почти простонал Виктор, – из-за вонючих трех тысяч!

В конце концов он решил махнуть на Телескопа рукой. При всех своих опасных качествах очкарик был трусоват и никогда не действовал в одиночку.

Пока кофеварка сипела и булькала, исходя ароматным паром, он не торопясь выкурил сигарету, почти не испытывая угрызений совести из-за того, что курит натощак.

«Черта с два, натощак, – подумал он. – А коньяк? То-то же… Именно это и называется здоровым образом жизни!»

Попивая кофе под следующую сигаретку, Виктор вспомнил одного своего знакомого, который всерьез намеревался прожить не менее ста лет. «Зачем тебе это? – однажды спросил у него Виктор. – Ты что, еще не насмотрелся на весь этот бардак?» – «При чем тут бардак? – послышалось в ответ. – Ты только представь себе: вы все умрете, а я буду жить еще лет тридцать – сорок. Каково тебе это?» – «Кошмар, – искренне ответил Виктор. – Похоже на какой-то фильм ужасов.»

Выбросив из головы своего странного знакомого, Виктор стал думать, не позвонить ли ему Машке. Это была заманчивая идея, в которой не было ничего общего со здравым смыслом. Некоторое время Виктор развлекался, пытаясь представить, что скажет и сделает Тыква, узнав, что Активист уже добрых полгода путается с его младшей сестрой. Родителей у Дынниковых не было, в течение последних четырех лет Тыква растил сестру самостоятельно и вырастил в конце концов сногсшибательную блондинку. Ума она была невеликого, как и ее братец, – это было у них, надо полагать, фамильное, – но зато обладала завидным темпераментом и к моменту встречи с Активистом уже успела поднабраться кое-какого опыта. Тыква во всеуслышание грозился переломать ноги первому, кто приблизится к Машке на расстояние пушечного выстрела. Многочисленные кандидаты в инвалиды пересмеивались у него за спиной, и Активисту было неприятно находиться в их числе, но устоять против Машкиных прелестей оказалось сложно.

Размышляя обо всех этих приятных и не очень приятных вещах, Виктор вдруг обнаружил, что уже сидит в гостиной возле столика с телефоном и курит третью сигарету подряд, в нерешительности держа руку над трубкой. В принципе, после удачно проведенной операции полагался отдых, а отдохнуть с Машкой можно было как ни с кем другим: эта соплячка была хороша не только в постели. Он совсем уже собрался набрать номер, но тут телефон вдруг ожил, разразившись длинной мелодичной трелью. Виктор вздрогнул от неожиданности, коротко выругался и, не успев подумать, рефлекторно схватил трубку.

– Смольный на проводе, – бодро сказал он в микрофон.

– Активист? – послышался в трубке смутно знакомый мужской голос. Голос был немолодой, с этакой ленивой хрипотцой, и Виктор вдруг с неприятным ощущением падения где-то под ложечкой понял, кто звонит. – Все веселишься? – продолжал голос. – Это Кудрявый тебя беспокоит.

– Я узнал, – тщательно контролируя ставшие вдруг непослушными губы, сказал Виктор. – Здравствуй, Кудрявый. Какими судьбами?

– Непонятка вышла, дружок, – по-прежнему лениво проговорил Кудрявый. – Надо бы разобраться.

– Какая непонятка? – спросил Виктор, хотя уже знал, каким будет ответ.

– А то не знаешь? Не смеши, Витюнчик. Я слышал, ты со своими ребятами вчера нашалил в моем околотке. Обидели хорошего человека, дверь сломали… ну и все такое. За такие вещи ответ держать надо.

– Погоди, Кудрявый, – сказал Виктор, лихорадочно придумывая, что сказать этому ласковому упырю. – Какие шалости? Какой ответ? Кто тебе такое сказал?

– Я же говорю – непонятка, – увещевательно повторил Кудрявый. – Приезжай, обкашляем это дело. Куда ехать, знаешь?

– Откуда?

– И то правда – откуда? Ничего-то ты не знаешь, а туда же… Ладно, приезжай к трем вокзалам, там тебя встретят. От тебя ведь это недалеко?

– Гм, – сказал Виктор. – А ты откуда знаешь?

– От верблюда, – отрезал Кудрявый. – Времени тебе даю час. Смотри, ждать я не люблю, а уж догонять – и подавно.

– Не пугай, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно и твердо, сказал Виктор.

– Чудак, – рассмеялся Кудрявый. – Делать мне нечего – тебя пугать. Я жду. Время пошло.

Виктор невольно бросил взгляд на часы, засекая время, и хотел что-то сказать, но в трубке уже зачастили короткие гудки отбоя.

– Правильно, – сказал он, невесело улыбнувшись, – о чем тут можно разговаривать?

Он аккуратно положил трубку на аппарат и начал действовать быстро и продуманно – такую ситуацию он не раз репетировал в мыслях и был к ней готов. Пока он поспешно, но без суеты, собирал дорожную сумку, в голове у него вертелись обрывки благоглупостей, более известных как народная мудрость: «До поры кувшин воду носит», «Не все коту масленица», «Сколь веревочке ни виться…» и прочая подходящая к случаю чепуха. Он помотал головой, вытряхивая из нее этот мусор, и заставил себя думать.

Кудрявый был человеком, снискавшим себе широкую и довольно печальную известность. Он ходил в законе с незапамятных времен и с теми, кто так или иначе посягал на его авторитет, расправлялся быстро и по-звериному жестоко. Бригады гастролеров-беспредельщиков после нескольких кровавых инцидентов обходили район, который контролировал Кудрявый, десятой дорогой. Разумеется, такая мелочь, как квартирный налет, вряд ли могла заинтересовать Кудрявого сама по себе, но кто же знал, что бородатый ублюдок, которого так красиво отделали Тыква с Телескопом, пользуется покровительством местного авторитета!

«Стоп, – мысленно сказал себе Активист, выкапывая из-под груды полотенец пистолет и запасную обойму. – Стоп. Это все ерунда. Главное – откуда он узнал, что это наша работа? Неужели нас кто-то засек? Или… Телескоп? Точно, он. Ну, сука! Отчаянный. Хватило ума заявиться к Кудрявому и сказать: мы, мол, с Активистом в твоем околотке хату поставили. Идиот.»

Спохватившись, он бросился к телефону и набрал номер Тыквы. Он слушал длинные гудки, глядя на часы и мысленно торопя Дынникова, который не то до сих пор спал, не то уже успел куда-то уйти, а может быть, просто не хотел подходить к телефону.

Секундная стрелка раз за разом обегала циферблат, время уходило прямо на глазах, а Тыква не отвечал. Коротко выматерившись, Шараев бросил трубку, достал из тайника деньги, швырнул их в сумку и, натянув на плечи старую кожаную куртку, вышел из квартиры. Ему было неприятно, что приходится бежать вот так, впопыхах, в старой одежде, но выхода не было: «кашлять» с Кудрявым по поводу имевшей место «непонятки» ему совершенно не хотелось.

Сбегая по лестнице с четвертого этажа, он еще раз мысленно проверил себя. Кажется, ничто не было забыто: деньги, оружие, кое-какая одежда, ключи от машины и ключи от дома в деревне, купленного как раз на такой случай через подставное лицо. Об этом доме не знал никто… по крайней мере, не должен был знать. Активист очень надеялся, что эту тайну ему удалось сохранить лучше, чем секрет своего телефонного номера.

Серебристая «Лада» стояла там, где он бросил ее ночью, – прямо посреди двора. Шараев мимоходом удивился тому, что даже в бессознательном состоянии не забыл запереть дверцу. Нащупывая в кармане ключи, он шагнул к машине, и тут дорогу ему преградил неизвестно откуда взявшийся тип в длиннополом кашемировом пальто и белоснежном галстуке. В уголке маленького, похожего на бледный шрам рта этого неприятного субъекта дымилась сигарета, руки были глубоко засунуты в карманы пальто, а глаза смотрели с холодной насмешкой.

– Активист? – почти не шевеля губами, сказал он. – Торопишься? Молодец. К Кудрявому опаздывать нельзя. Только почему с вещами?

Виктор стремительно обернулся, и, конечно же, второй тип, казавшийся точной копией первого, обнаружился прямо у него за спиной.

– Сюрприз, – скаля в недоброй улыбке безупречные зубы, сказал второй тип. – Не ожидал?

– Даже неудобно, – с усилием заставив себя улыбнуться в ответ, сказал Виктор. – Из-за меня одного столько хлопот.

– Дорогому гостю – почет и уважение, – сказал тот, что стоял сзади. – Кудрявый давно к тебе приглядывается.