Танкист-4 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 20

— А ты Таню с другими не путай, — ткнув в него пальчиком, возразила Зина.

— Иди уже, Витя. Привет Тане, — вновь потребовала Рита.

Надя подхватила его тяжёлый чемодан, вцепившись в ручку двумя руками, и опустила его перед ним. После чего потянувшись к нему, тихонько чмокнула в щёку.

— Очень рада тебя видеть живым и здоровым. О том, что был тут Тане не говори.

— Ага. Он не скажет, так ведь дуэль теперь не замылить. Одно слово — оболтус, — так же чмокая его в щёку, недовольно произнесла Рита.

— Ох Витя, то что ты оболтус, это факт. Но ты наш оболтус, и мы тебя любим, — заявила Зина.

И потянувшись к нему хищницей впилась ему в губы. После смачного поцелуя, отстранилась и обвела подруг победным взглядом, словно говоря — я сделала это! Нестерову только и оставалось, что покачать на это головой.

До доходного дома, в котором они с Татьяной снимали квартиру, он добрался на такси. А потому это заняло совсем немного времени. Поднялся на второй этаж и открыл дверь своим ключом. Невольно припомнилось сразу несколько анекдотов на тему внезапно вернувшегося из командировки мужа. Впрочем, никаких подозрительности, недоверия или ревности он не испытывал и близко. Вспомнил просто озорства ради.

Татьяна оказалась дома. Но в отличии от подруг, она не корпела над конспектами, а беззастенчиво спала на диване. Впрочем, это у них на носу госы, у неё же очередная летняя сессия, за которой последует пятый курс. Как говорится, почувствуйте разницу.

Нет, если весь семестр бить баклуши, то перед экзаменами однозначно будет подгорать, и придётся вкусить всю прелесть бессонных ночей и впихивания в мозг невпихуемого. Но если учиться планомерно и не халтуря, то можно обойтись малой кровью. И похоже это как раз случай Татьяны, уж больно безмятежный сон, и на столе не учебники с тетрадками, а вазочка с печеньем.

Виктор присел перед ней и заправил за ушко выбившуюся прядь. Будить её не хотелось, поэтому он просто любовался личиком дорогого ему человека. Они конечно регулярно разговаривали по «Кинитофону», у него всегда с собой было фото, да и снилась она ему довольно часто, но всё это ничто в сравнение с возможностью видеть свою любимую наяву.

Глядя на неё, он только теперь, сообразил, что забыл купить цветы. Ну и гад жеж этот Мицкевич, выбил из колеи, и этот момент напрочь вылетел из головы. Ну вот как теперь быть? Выходить из квартиры, чтобы исправить промах, не вариант.

Не успела уняться его паника, как Татьяна открыла глаза. Посмотрела на него, улыбнулась, и протянула к нему руку, а когда он приблизился, притянула к себе, и прильнула к нему своими мягкими, податливыми губами. Вскоре сладостный поцелуй стал отдавать солоноватостью, их губы повлажнели и она наконец оторвалась от него ткнувшись в плечо, и всхлипнула, стараясь сдержать плач.

— Ты чего, Танюша?

— Ничего. Просто рада. С возвращением, — с трудом, выдавила она.

— И я рад тебя видеть, — прижав её к себе и легонько похлопывая по спине, произнёс он.

Так они и просидели какое-то время, пока не успокоились. Вот странное дело, из-за радостной реакции подруг у него в горле встал ком, и подступили непрошенные слёзы. А вот от встречи с Таней, стало как-то тепло, уютно и сладостно. Хотя сердце конечно стучало так, что казалось вырвется из груди.

— Ты рано, — наконец поднимаясь, поправляя причёску и оправляя платье, произнесла Таня.

— Спасибо попутному ветру.

— Ясно. Голоден?

— Да.

— Сейчас буду тебя кормить.

— Я не о еде.

Он притянул её к себе, посмотрел в глаза, и вновь впился в её губы. Только на этот раз не тёплым поцелуем радостной встречи, а страстным, жадным и требовательным. Его настроение тут же передалось ей, и они начали спешно избавляться от одежды, постепенно смещаясь в сторону спальни…

— У тебя ещё один крест, — пристроив головку на его плече, заметила она.

— Так получилось.

— Опять как в Уцяне?

— Неа, — поспешно ответил он.

— Врёшь, — извернувшись, и посмотрев ему в глаза, коротко резюмировала она.

— Правда. С Уцяном даже сравнивать не стоит. Там мы упирались насмерть, а тут всего-то покатались по полю, подбили пару тройку танков, да постреляли малость. Просто так уж вышло, что удачно накрыли командование. Оставшись без руководства, колонна противника замедлила наступление, а пока они телились, сандинисты успели откатиться, заняли позиции и организовали янки горячую встречу.

— Вот так всё легко и непринуждённо?

— Да.

— За безделицу кресты не дают.

— Не дают. Только какая разница, кровью мы исходили в окопах, или просто отходили весело повизгивая, коль скоро задачу выполнили, и благодаря этому Манагуа устоял.

— Л-ладно. Поверю, — посмотрев ему в глаза долгим взглядом, произнесла она.

После чего решительно поднялась, и начала одеваться.

— Ты куда?

— Должна же я покормить своего мужчину.

В ответ на её слова, желудок Виктора громко проурчал, а он сделал виноватую мину, мол, я ни при чём, и сыт одной лишь твоей любовью, а у этого проглота вообще своя голова, и он руководствуется животными инстинктами. Как это можно передать одним лишь взглядом и выражением лица? Ещё как можно, если между двумя имеется нечто большее, чем просто близость.

Пока Таня разогревала обед, Виктор полез в чемодан практически полностью забитый подарками. Большинство поедет в Троицк, но есть ещё и Аршиновы, которых вечером непременно нужно будет навестить. И Роман скорее всего будет дома. У них на четвёртом курсе свободный выход в город, и с отъездом Глеба Даниловича он старался ужинать с матерью. Опять же от Аршинова старшего привёз не только горячий привет.

— Это кому? — послышался за спиной вопрос Тани.

И как только сумела подойти незаметно. Он вроде не увалень какой, и охотник, и вообще, но вот эта кошка сумела застать врасплох.

— Это тебе, — подхватив один из свёртков, вручил он ей.

— И что там?

— Разверни.

Внутри оказалась шёлковая манильская шаль в светлых тонах. Ну, а что он ещё мог ей привезти из Никарагуа, как не популярный элемент костюма латиноамериканок. И судя по загоревшимся глазкам, и тому, как она тут же направилась к зеркалу, с подарком он угадал.

— Спасибо, — игриво поцеловав его в губы, поблагодарила она. — А ты случайно про девчат из «тройки» не забыл.

— Нет, конечно. Уже вручил в лучшем виде, — довольный собой, ответил он.

— В смысле уже вручил? — покосилась она.

— Ну-у, я с аэродрома заскочил к ним, чтобы сразу закрыть этот вопрос, и… Таня, ты чего? — приметив, как на её лицо набежала тень, удивился он.

— Ничего, — поспешно ответила она, резко отвернулась, и направилась в строну кухни.

— Таня. Танюша, ну… Я не понимаю, ты ревнуешь, что ли? — идя вслед за ней, спросил он.

— Я? Да ничуть не бывало, — опять поспешно, и как-то нервно пожав плечами, ответила она.

— Н-да. Говорили мне девчата, чтобы я тебе не проговорился, что был у них. Ещё и прогнали, как узнали, что я ещё не был дома, — вздохнул он.

— А дураком часом не назвали? — посмотрев на него через плечо, поинтересовалась она.

— Кхм. Было дело. Но тебя ведь дома могло и не оказаться. Ты же ждала меня только к вечеру.

— Да чего ты всполошился? Я же тебе сцену не закатываю.

— Угу. Не закатываешь. Танюша, ну извини. Я как-то не подумал. Ну ты же знаешь, что ты для меня дороже всех на свете, — обнимая её со спины, в самое ушко прошептал он.

В ответ она извернулась в его объятьях, посмотрела в глаза, и улыбнулась.

— Знаю. А ещё знаю, что ты у меня всегда был недогадливым и неотёсанным чурбаном, — грустно улыбнулась она.

— Да. Это я. Я такой, — поспешно закивал он болванчиком.

— Но мне было обидно.

— Я исправлюсь. Честно, честно.

Он крепче прижал её к себе, и склонился к ней с поцелуем. Поначалу её обычно мягкие губы были неподатливы, но потом размякли и она ответила на поцелуй. А тот в свою очередь становился всё более требовательным, напористым и жарким. В какой-то момент Тане пришлось собрать в кулак всю свою волю, и разорвав контакт, прильнуть к его плечу.