Порочный Торн (ЛП) - Лорейн Ким. Страница 5

Меня наполняет облегчение. Она не умерла. Я стала свидетелем не ужасного проклятия. Затем слышу, как голос Сары наполняет комнату, но он исходит из моего рта.

— Всё закончено. Ты положишь конец вампирам.

Я с резким вдохом возвращаюсь в реальность. Неужели я только что стала свидетелем начала противостояния моего ковена вампирам? Я всегда слышала истории о кровавом заклинании. Магия, сплетённая в одну родословную, которая может убить вампира изнутри одним глотком заколдованной крови. Но подробностей мало, и история стала легендой, а затем просто предупреждением против вампиров. Боль расцветает в колене после столкновения с чем-то твёрдым. Я покачиваюсь, чувствуя себя неловко, когда всё возвращается в яркий фокус. Я снова стою в центре кладбища, смотрю на надгробия с колотящимся сердцем и пульсирующей болью в голове. Это не безопасно. Это не нормально. Я думала, что амулет бабушки был подарком. А вместо этого он подвергает меня риску.

— Натали Гуд. Значит, Антея не рассказывала истории.

Пожилая женщина с редкими седыми волосами, собранными в узел на макушке, стоит на краю кладбища. На том самом месте, где стоял мой британский герой, когда я сюда только попала.

— Кто вы? Откуда знаете моё имя?

Она улыбается.

— Меня зовут Персефона. Я знала твою бабушку с детства. А теперь пойдём со мной, чтобы мы могли выяснить, как выбраться… из ситуации, в которой ты оказалась.

Глава 5

Натали

Четверо членов ковена Салема сидят в гостиной, выражение их лиц мрачное.

— Натали, иди наверх и переоденься. Первая спальня слева моей внучки. В шкафу должна быть одежда, которая подойдёт по размеру. Затем возвращайся, мы оценим глубину проклятия мести Теи.

Персефона слабо улыбается мне, но в её затуманенных катарактой голубых глазах скрывается страх. Она не уверена. Персефона производит впечатление того, кто всегда уверен в себе.

Я сглатываю ком и киваю, устремляюсь вверх по лестнице, как только достигаю ступеней. Я чувствую взгляды членов ковена, тяжёлые и зловещие. Не хороший знак. Совсем. Я очень хочу выбраться из платья и толстовки. Я бегу в комнату, которую они предложили, в поисках чего-нибудь подходящего для импровизированного собрания ковена. Я останавливаю выбор на юбке изумрудного цвета и чёрном свитере.

— Спасибо Богу за то, что у её внучки мой размер, — бормочу я.

И провожу пальцами по волосам, позволяя длинной, густой массе волн спадать на спину, затем бормочу заклинание, которое всегда использую, чтобы уложить свои локоны, но ничего не происходит.

— Какого чёрта? — задаюсь я вопросом в пустой комнате. Пытаюсь снова. Ничего. Даже никакой искорки. Я чувствую себя не в своей тарелке с тех пор, как… что ж, даже не знаю с каких. — Проклятье.

Я заплетаю волосы в косу, закидываю через плечо и беспокойно прикусываю нижнюю губу. Плохой знак. Я проклята. У меня больше нет магии. И теперь я бессильная обуза для этого ковена. Я протяжно выдыхаю, глядя на трещину на потолке.

— Почему это происходит? — Я знаю, что выигрываю, но, Боже Милостивый, это были адские несколько дней.

Сделав глубокий вдох, я успокаиваюсь и делаю первый шаг навстречу происходящему с высоко поднятой головой. Взгляды четырёх ведьм вперились в меня в то же самое мгновение, как ноги коснулись деревянного пола первого этажа. Декс, Персефона, Дотти и Опаль. Все могущественные. Все напуганные. Это ковен моей бабушки. Салемские ведьмы жили здесь веками, и Персефона пыталась вернуть нас сюда с момента моего рождения. Персефона встаёт, остальные следуют её примеру. Она всегда была лидером, даже когда бабушка была жива. Хотя бабушка могущественнее, Персефона была прирождённым лидером.

— Милая, встань в центр круга. — Её голос — ровный, плавный альт, и мне остаётся только подчиниться. — Расскажи, что ты почувствовала, когда на тебя пало проклятие. Я рассказываю о головной боли, дезориентации и, конечно, о телепортации в Салем, но умалчиваю о рыцаре в сияющих доспехах, который меня спас. Это часть лишь для меня. — Закрой глаза, мы посмотрим твою ауру. Приятного в этом мало. — Я смыкаю веки, темнота фильтруется слабыми отголосками света, которые проникают под кожу. — Жертва, — шепчет она, прежде чем жгучая боль пронзает мою ладонь. Я кричу, но Персефона крепко держит меня за запястье, и я не смею открыть глаза.

Энергия гудит вокруг, теперь все четверо поют в унисон. Перед глазами появляется ночное небо, факела, и у меня желудок сжимается при виде виселицы. Я иду, за руки меня держат двое мужчин, а разъярённая толпа осыпает меня оскорблениями. Называет шлюхой сатаны, ведьмой и поклонницей дьявола. Я чувствую потерю близких, потерю моего мирного ковена и гнев из-за предательства. Высоко на холме за виселицей я замечаю пятерых мужчин, стоящих над всем этим. Точёные черты лица, бледная кожа, горящие глаза. Вампиры. Блэкторны. Вдохновители всего этого дела. Причина моей смерти этой ночью.

— Натали! — голос Персефоны прорывается в моё видение, вытаскивает в реальность.

Я издаю дрожащий всхлип и падаю на пол.

— Зачем я сотворила это чёртово заклинание?

— Заклинание? — спрашивает она.

— Бабушкино заклинание. Чтобы увидеть прошлое души. Я больше этого не хочу.

Персефона аккуратно обхватывает меня за подбородок и поворачивает лицом к себе.

— Если твоя бабушка отправила тебя в путешествие, то с какой-то целью.

— Она хотела, чтобы я почувствовала, каково это — быть повешенной?

Опаль и Дотти ахнули.

— Повешенной? — шепчет Дотти.

— Она же Гуд, в конце концов. Дочь нашего первоначального ковена. Не удивительно, если она разделяет душу Сары. — Я смотрю на Персефону, нахмурив брови, и на моём лице ясно написано замешательство, но я не спрашиваю, откуда она знает про Сару. — Сара была лидером ковена. Той, кто спас нас от вампиров. Той, кто принял весь удар на себя. Она единственная из твоей кровной линии умерла в Салеме. — Слеза катится по моей щеке. — Она была беременна. Они заключили её в тюрьму, и она потеряла ребёнка.

— Милая, и это даже не самое худшее. Блэкторны сделали всё, что было в их силах, чтобы заставить ведьм страдать. Они хотели нас уничтожить, стереть с лица земли.

— Почему?

— Потому что единственный способ нас остановить — это убить. Они знали, что мы с каждым днём становились всё сильнее. Если бы они не убили Сару, мы бы распределили её солнечную энергию для каждой ведьмы в мире, и в течение десяти лет мы бы уничтожили вампиров.

Я не знала эту часть истории. Но теперь она имела смысл.

— Поэтому они создали массовую истерию?

— Умная девочка. Да. Ты знаешь, что вампиры могут проникать в разумы людей… и ведьм. Но то, что Элиас Блэкторн и его брат сделали с народом Салема, было гораздо хуже. Они свели с ума тех людей. Мучили тех бедных девочек.

— Это… моё проклятие? — Что-то не сходится. — Но я начала всё это видеть до случившегося.

Персефона качает головой и гладит меня по щеке тёплыми пальцами.

— Нет. Твоё проклятие гораздо хуже. Ты встретишься лицом к лицу со своим самым великим страхом. С самым сильным врагом. И нет способа это остановить.

— Я… Как я узнаю, что это произошло?

— Милая, расскажи мне, чего ты боишься больше всего на свете?

— Блэкторнов. Судьбу такую же ужасную, как у Сары.

Персефона сжала губы в тонкую линию.

— Тогда именно с этим ты и столкнёшься лицом к лицу. В конце концов, ты с ними встретишься. У меня нет сомнений и нет способа тебя от них защитить.

— Что? — Паника вцепилась мне в горло. — Вы просто не можете оставить меня с ними один на один.

— Проклятие украло твою силу и оставило на их милосердие.

— И как, по-вашему, я себя защищу?

— А вот как. Я назначаю тебе своего рода охранника. Декс, — позвала она и поманила пальцем. К нам шагает мужчина, на его лице написано опасение. — Не отходи от неё.

— Я не ребёнок, — возразила я.