Книга Ветра и Крови (СИ) - Котов Сергей. Страница 51

У них не было семей в нашем понимании этого слова. Женские особи откладывали яйца раз в год, в специальных дуплах особых деревьев, на большой высоте. Много яиц — каждая матка сносила штук по пятьсот за раз. Яйца росли, питаясь сине-зелёным светом местной звезды и постоянно висящей в воздухе пыльцой невероятно высоких растений. Потом птенцы вылуплялись, выползали из дупла, повинуясь самым примитивным инстинктам, заложенным в двойную хорду (да-да, позвоночников у них было два, тогда, на раскопках, я не успел этого заметить). Эти полуптенцы-полузародыши не считались «айя» — примерно так звучало на языке самоназвание «птичьей» расы. Собственно, отношение к этим «будущим оболочкам» было брезгливо-равнодушным. Большинство птенцов, выползающих из гнёзд, погибало.

Для того, чтобы выжить, им нужно было успеть расправить крылья для планирования, но даже это не гарантировало выживания. Чтобы возник полноценный «айя», после приземления должно было случиться «пробуждение разума». Для этого было необходимо, чтобы от удара лопнула перепонка, блокирующая прохождение нервных сигналов между двумя ветвями спинного мозга. Так что приземление должно было быть мягким, чтобы зародыш не разбился, но достаточно твёрдым, чтобы удар мог эту перепонку порвать. Это случалось только в одном из десяти случаев успешного приземления.

День, когда очередная кладка вылуплялась, была днём традиционного пира. Те зародыши, которые остались не инициированными, и разбитые тельца шли на корм как взрослым, так и своим более удачливым братьям и сёстрам.

Но ещё интереснее у них было устроено само размножение.

Женщины появлялись редко. Раз в сезон самая сильная особь племени назначалась на эту роль. После особого ритуала мужские половые органы этой особи деградировали, а внутри формировались женские. После этого все оставшиеся члены племени должны были с ней совокупиться. Я намеренно не стал уделять подробностям слишком много внимания. Очень уж то, что я увидел, походило на групповое изнасилование.

После оплодотворения будущая мать забиралась на дерево Ану, пряталась в дупле и ждала, когда развивающиеся яйца разорвут её тело.

Не удивительно, что при таком замысловатом репродуктивном цикле цивилизация айя была совершенно не похожа на нашу.

У них не было городов. В тех условиях, где они жили, даже само это понятие не могло иметь смысл. На их планете сила тяжести была гораздо меньше земной. Высота деревьев в джунглях была просто невероятной. До нескольких километров, насколько я мог судить, сравнивая рост айя с окружающей действительностью. Океанов не было — только небольшие озёра на самом нижнем ярусе огромного влажного леса, простирающегося от экватора до верхних широт, где лес сменялся сначала степью, заросшей исполинскими травами, а затем ледником полярных шапок. Смены времён года тоже не было. День и ночь длились одинаковое время. Нырнув на миг в более близкие воспоминания, я понял, что сутки на родной планете айя были в четыре с половиной раза длиннее земных.

«Гриша, не отвлекайся, — произнесла в моей голове Гайя; тут её голос звучал по-особенному глухо, я не чувствовал обычных эмоций, которые его сопровождали, — я не смогу сохранять когерентное состояние долго».

Я кивнул. Закрыл глаза, и сделал усилие, представляя, как смещаю барабан, на котором записана жизнь пленного айя.

Первое большое открытие: в его мире были тюрвинги. Местные называли их «утоты», но сути это не меняло. Да, выглядели они совсем не так, как на Земле, но у меня не было никаких сомнений, что это именно они. Пленник был одним из тех, кто собирал эти артефакты, в составе особой тайной организации, чем-то напоминающей ту сеть, которые основали спецназовцы, оставшиеся в Риме. Только с поправкой на особенности цивилизации, конечно.

Тюрвинга было четыре: деревянная трубочка, аналог колокольчика. Метательное оружие, чем-то похожее на рогатку — аналог тюрвига перемещения. Было и нечто незнакомое: керамическая пластина, имитирующая лист дерева размножения — она давала бесконечное доверие окружающих своему владельцу. И тюрвиг, дающий невероятную физическую силу.

Я снова закрыл глаза и перемотал барабан.

Теперь я видел грозящую их миру опасность. Только это были не Считыватели. К миру айя приближался огромный метеорит. Учёные уже знали, что столкновение неизбежно, но единое правительство пыталось предотвратить неизбежное. Было организованы две миссии — одна должна была попытаться разрушить метеорит или сместить его траекторию с помощью направленных термоядерных взрывов. Другая — корабль поколений, созданный на базе астероида. Мысленно ухмыляясь, я прыгнул в тот момент, когда пленный впервые увидел этот корабль. Я не сомневался, что увижу обиталище Алисы. Но нет! Астероид был совсем другим. В два раза меньше Фобоса, сплошь застроенный фермами с какими-то странного вида установками.

Немного обескураженный, я перемотал барабан ещё на полкруга вперёд.

Астероид разрушить не удалось. Он был по-настоящему гигантским. Не астероид даже, а малая планета. Всего запаса ядерного оружия, которое успели произвести айя, не хватило.

Я сместился ещё немного вперёд. Пленный айя всё ещё был на планете. Он видел, как половину неба закрывает призрачная, покрытая кратерами поверхность космического гостя. Вокруг был ад: на горизонте рвался в стратосферу новый вулкан, истекая потоками перегретой лавы. Окружающее засыпал серый пепел. Высоченные деревья стали похожи на призраков. Далеко в чаще уже бушевал неостановимый пожар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чувствовал смесь восхищения и тоски. Первые эмоции, похожие на земные.

Ожидая момента, когда пленный эвакуируется на корабль, я совсем чуть-чуть крутанул барабан.

Но вместо посадки на орбитальный челнок я увидел гибель пленного айя. Он сгорел в лесу. И это было довольно мучительно.

Зажмурившись, в полной растерянности, я вынырнул в пространство, где был воображаемый барабан.

«Ты видела это?» — спросил я.

«Нет, Гриша, — ответила Гайя, — я не могу это увидеть даже в твоей голове, пока ты там. Что ты нашёл?»

«Наш пленник — мертвец», — сказал я.

«Пока ещё нет. Возможно, он даже выживет».

«Ты не поняла. Он погиб на своей родной планете. Когда она была уничтожена метеоритом».

Небольшая пауза.

«Технология записи создания? — предположила Гайя, — посмотри, есть ли в памяти что-то ещё. Попробуй найти его похождения на Земле».

Я присмотрелся к барабану. И действительно — письмена на нём продолжались. И я осторожно крутанул его на пол-оборота вперёд.

Этот мир был похожим, но всё-таки чуть другим. Тут не жрали погибших неразумных птенцов. Их закапывали в почву, чтобы материнские деревья росли более высокими и крепкими. Тут был отдельные государства — из-за того, что недалеко от полярных шапок на севере появились горы, с которых стекали реки, разрезающие огромные равнины на неравные куски.

Пленный айя снова состоял в тайной организации, которая охотилась за тюрвингами. Тут их было три: аналог колокольчика, меча и тюрвинга времени. Ничего нового.

Этот фрагмент записи снова заканчивался катастрофой. В этот раз глобальной эпидемией. Её начало было неприятно похоже на то, что происходило в две тысячи двадцатом, когда начинался ковид. Айя, уже ожидаемо, погиб от болезни. Но сама цивилизация успела отправить в космос стерильный корабль поколений с искусственными верхушками материнских деревьев и оплодотворёнными яйцами на борту.

Я снова крутанул барабан.

Ещё один похожий мир. В этот раз его погубило внешнее вторжение. Какая-то чужая раса просто уничтожила всё живое на планете орбитальными бомбардировками. Айя даже не смогли отправить космическую экспедицию спасения. Тут пленник и его организация успели собрать пять тюрвингов: аналоги колокольчика, меча и трювинга замедления времени. И ещё один, назначения которого я не понял. Точнее, его не смогла понять организация, где состоял пленник. Он выглядел, как плоский белый камень. Безусловно, это был тюрвиг. Пленник каким-то образом чуял такие вещи, так же, как и я.