Разговор с родителями - Винникотт Дональд Вудс. Страница 7

Я говорил о трех стадиях, но они перекрываются. Во-первых, существует стадия, на которой вы принимаете полноту ответственности, так что, если происходит что-то не то, вы должны винить самих себя, и эта стадия очень медленно уходит в прошлое. На самом деле вы продолжаете брать ответственность на себя, но получаете некоторое облегчение от растущей способности ребенка к пониманию. Если эта первая стадия и окажется когда-нибудь преодоленной, то это будет значить, что ребенок вырос и больше не нуждается в опеке семьи, что он стал независимым членом общества.

На второй стадии вы навязываете ребенку самих себя и свое понимание мира. Эта стадия обычно трансформируется в третью стадию — объяснения, но скорость изменения и его характер зависят как от вас, так и от ребенка. Дети сильно отличаются друг от друга в своем пути развития. Мы сможем продолжить обсуждение на следующей неделе. Возможно, вы уже понимаете, что сказать «нет» не значит просто сказать «нет».

* * *

На прошлой неделе вы прослушали, как несколько матерей обсуждали слово «нет», а я добавил короткий комментарий. В этот и следующий раз я буду говорить о некоторых вещах, о которых задумался сам, пока слушал. Но сначала мне хотелось бы сказать кое-что об обсуждении в целом. В своей работе мне приходится узнавать очень многое о затруднениях матерей, когда они не устроены в жизни. Возможно, это большие личностные трудности, и они не способны реализовать себя, даже если и видят пути к этому. Или их мужья не живут с ними, не обеспечивают должной поддержки, или только мешают, или даже ревнивы. У некоторых вообще нет мужа, но они все равно должны вырастить ребенка. И, наконец, есть те, кто стал пленником неблагоприятных условий, бедности, переполненных квартир, недобрых соседей. В силу этого они не могут увидеть за деревьями леса. А еще есть и те, кто нянчит чужих детей.

Мне кажется, что мамы, которые встретились здесь, чтобы поговорить о воспитании собственных детей, принадлежат к обычным, здоровым и благополучным людям. И у них есть чувство защищенности, которое необходимо, если дело доходит до настоящих проблем ухода за младенцем. Я знаю, что большинство матерей именно такие, как те, которых мы слушали, но мне хотелось бы привлечь внимание к тому, что они счастливы. Отчасти, потому, что мы теряем нечто, когда воспринимаем благополучие как должное, а отчасти потому что думаю о всех тех слушавших нас матерях, которые несвободны, несчастливы, разочарованы и не добились успеха; потому что каждая искренне хочет преуспеть в жизни.

После такого вступления я напомню вам те три стадии, которые выделил в прошлый раз. Сначала, сказал я, вы оказываетесь участником процесса, в котором фактически действуете как лицо, целиком ответственное за защиту младенца. Затем приходит время, когда можно сказать «нельзя», а затем и время объяснений.

Об этой первой стадии, в которой вы полностью ответственны, я хотел бы сказать несколько слов. Через несколько месяцев вы с полным правом сможете говорить, что никогда, ни единого раза, не подвели по большому счету своего ребенка, хотя, конечно, вам приходилось быть неприятной персоной, потому что вы не могли, да и никто не мог бы удовлетворить все нужды младенца — хорошо, что этого и не требовалось. На этой стадии нет никакого «нельзя»; и я напомнил вам, что эта стадия перекрывается с последующими; она длится и длится, вплоть до той поры, когда ваш ребенок становится взрослым, не зависимым от семейного контроля. Вы можете делать ужасные вещи, но я не думаю, что вы когда-нибудь по-настоящему подведете ребенка, по крайней мере, поскольку это будет зависеть от вас.

На следующей стадии, которую я назвал второй, начинает появляться «нельзя». Вы передаете «нельзя» так или иначе. Возможно, вы просто скажете «бяка». А может быть, сморщите нос или нахмурите брови. Может быть, хорошим вариантом окажется и «нельзя», если только ребенок не глухой. Я думаю, что если вы счастливы, то иметь дело с этим «нельзя» будет просто, если вы подойдете к нему прагматически, устанавливая способ существования, согласующийся с вашим, и с миром вокруг. Несчастливые матери, из-за собственной неудовлетворенности, могут перебарщивать с нежной заботой о ребенке, и иногда они говорят «нельзя» только потому, что нервничают, но тут уж ничего не поделать.

А за этим следует третья стадия, которую я назвал стадией объяснений. Для некоторых оказывается огромным облегчением, что наконец-то можно говорить и надеяться быть понятым, но я могу утверждать, что основа всего, конечно, закладывается раньше.

Мне хотелось бы напомнить вам то место дискуссии, в котором мама говорит, что вводила «нельзя» по одному. Я думаю, дело в том, что она сама совершенно ясно представляла себе, что можно позволить и чего нельзя. Если бы она сама путалась в этом, ребенок бы лишился чего-то ценного. Послушайте снова этот фрагмент:

МАМЫ:

— Я думаю, все дело в том, что не должно быть слишком много таких вещей, о которых вы говорите: «Нет, нельзя». Я хочу сказать, когда наш первый ребенок был очень мал, было две вещи, про которые говорилось «нельзя». Во-первых, растения, которые стояли у нас в гостиной… Мы не хотели, чтобы их таскали туда-сюда. А во-вторых, электрические провода, которые висели у нас повсюду. Об этом мы говорили «нельзя»; а остальное — ну, если было что-то такое, что она могла повредить, мы убирали от нее подальше.

— Это самое мудрое… (Говорят одновременно).

— Это всегда было «нельзя». А остальное — не было. Поэтому, когда говорилось новое «нельзя» про что-нибудь, хотя вы и знали, что это за пределами ее понимания, она не протестовала.

— Я начала делать то же и с моей, и тоже успешно…

Дональд Вудс Винникотт:

Итак, здесь говорится о том, как матери приспособиться к тому, что младенцу необходимо несложное начало чего-то такого, что должно становиться все сложнее и сложнее. У ребенка вначале было всего два «нельзя», потом, без сомнения, добавились и другие, и дело обошлось без ненужной путаницы.

Теперь давайте вспомним, как было использовано слово еще до того, как могли быть даны объяснения. В этом отрывке слово «горячо» помещает нас как раз между второй и третьей стадиями, как я их назвал.

МАМЫ:

— Даже когда они буквально сжигают себе пальцы?

— Не знаю… Допустим, это уже слишком, но пусть они зайдут достаточно далеко и поймут, что это горячо и может стать больно… И потом, они могут знать из другого опыта, что такое «горячо».

— Да, мне повезло; мой ребенок как-то дотронулся до сушилки в ванной, она была горячая, и он обжегся, а я сказала «горячо»…

— Мой второй ребенок, если делает что-то и ему становится больно, он понимает, по крайней мере, я думаю, что понимает, почему больно… Но на следующий день он идет и делает в точности то же самое…

— Я уверена, здесь все дело в темпераменте. Моя первая дочка набрала полный рот горячего бекона, когда ей было примерно восемнадцать месяцев. Я сказала «горячо», и не думаю, что с тех пор она хоть раз обожглась. Потому что она знает, что такое «горячо». У нее масса воображения, и к тому же она не на шутку испугалась. Но вторая девочка совсем другая. Ей пришлось снова и снова набивать полный рот горячего бекона…

— Существуют также вещи, которые нельзя делать не из-за того, что дети могут причинить себе вред. Например, автоматическая газовая плита. Все, что требуется сделать ребенку — это повернуть ручку… Ну, зажигается газ, с ребенком ничего особенного не случилось, но это может причинить большой ущерб всему, что находится на плите. Он знает, что этого делать нельзя, и качает головой, когда это делает… (Смех).

— Ну, разве тут не самый подходящий момент для хорошего шлепка?

Дональд Вудс Винникотт:

…Ну, возможно, и подходящий. Вообще, из того, как они говорят, можно увидеть, что все важное приходит с жизненным опытом, от случая к случаю. Нет никаких уроков и нет установленного времени для обучения. Обучение происходит постольку, поскольку люди, которых это касается, оказываются вовлеченными в действие.