Раненые Звезды 5 (СИ) - Котов Сергей. Страница 18

Как я и предполагал, слизень, забравшийся на чердак, был единственным. Должно быть, он возник где-то на газоне и проник в открытый подъезд. А потом дошёл до верха, кого-то преследуя.

Эти мысли мелькали у меня в голове, когда я пробирался в полутьме технического этажа и срезал дверной замок, чтобы попасть на лестницу соседнего подъезда.

И только внизу, перед выходом, ко мне, наконец, пришло осознание: теперь некому будет отправить меня домой из этого странного мира.

4

Это было очень сложно — провести двоих неслышащих и одного ребёнка через территорию, заражённую слизнями. Даже в самом примитивном, физическом смысле. Малыша то и дело приходилось тащить на себе то мне, то его отцу. Иначе никак.

Запасы сладостей стремительно таяли. Я даже задумался, какие долгосрочные последствия для моего организма могут иметь такие нагрузки. Ёкающая селезёнка уже намекала на часть из них.

И всё-таки мы добрались без потерь. Последнюю сотню метров — чисто на воле. Режим сбоил, я слишком переутомился. Приходилось рисковать.

Я ещё успел запомнить, как нас окружили вооружённые люди. Кажется, они что-то кричали — но я не мог понять, что именно. Была короткая боль в коленях.

В какой-то момент мне показалось, что среди встречающих есть Кай. Я видел его чёрные, сосредоточенные глаза. Даже улыбнулся и попытался помахать ему, но не смог поднять руку.

Меня встретило спасительное, тёплое и тёмное небытие.

Я понимал, что продолжаю спать. И сон это было довольно странным: я ощущал острое предчувствие чего-то. Так бывает перед поездкой или важным экзаменом.

Надо мной в быстром танце клубились тёмные тучи. И только где-то у горизонта, среди пенных барашков высоких морских волн, сверкали далёкие отблески то ли солнечных лучей, прорвавшихся через прорехи в облаках, то ли молний.

Я стоял на высоком обрыве. Совсем как тогда, в Норвегии. Но мир вокруг не был похож на Земли. Собственно говоря, он не был похож вообще ни на что.

Тут были раскидистые деревья, высотой в километр. Переливающаяся трава, меняющая цвет в зависимости от того, что я думаю и чувствую. Какие-то странные летающие существа, похожие на изящных стрекоз, кувыркающиеся среди клубящихся облаков.

Кажется, тут были даже слизни. Внизу, у обрыва, они облепили гигантскую тушу, подозрительно похожую на мёртвого плиозавра.

Спиной я ощущал чьё-то присутствие. Будто задорный огонёк спрятался там, среди травы, и собирался поиграть со мной в догонялки.

Почему-то мне казалось, что эта игра будет долгой, и я боялся проснуться слишком рано; боялся, что не смогу закончить её, если вдруг решу начать.

И всё же я оглянулся.

Захар улыбался, глядя мне в глаза. Его лицо будто бы светилось изнутри. Он был одет во что-то, напоминающее короткую белую тогу. Босыми ногами он осторожно ступал по ковру разноцветной травы.

— Привет, — тихо сказал он.

— Ох, Захар… — вздохнул я, — мне… мне очень жаль. Я должен был просчитать такую вероятность. Сработать на опережение… похоже, мне не хватило мудрости правильно распределить ресурсы… я…

— Т-с-с-с… — он приложил указательный палец к губам, — смотри.

Тем же пальцем он указал в сторону моря.

Там, одновременно и в небе, и на море, начали закручиваться гигантские воронки. В центре верхней мелькнул кусок синего неба; яркий солнечный луч упал на морские волны, подсветив воду так, что она засияла бирюзовым. Ещё несколько таких же воронок появилось чуть дальше. Их взаимное расположение показалось мне смутно знакомым.

— Что это? — спросил я.

— Это влияние моей установки, — ответил Захар, — как видишь, оно может быть довольно разрушительным. И лучше бы его остановить, пока не поздно.

— Ты говорил, что я должен найти каких-то людей в центре аномалий… ты для этого мне показываешь это?

Захар улыбнулся.

— Странный выверт моего подсознания… — тихо сказал я, — понимаю, что сплю. Значит, ты во мне задел что-то, раз мне хочется выполнить твою волю…

— Сны — вообще странное и великое дело, — сказал Захар. — Во время фазы глубокого сна мы избавляемся от продуктов обмена веществ в нашей нервной системе. Ты ведь знаешь, да? Наша информационная машина устроена очень особым образом, — он постучал себя пальцем по лбу, — полная отключка для уборки физического мусора. И быстрая фаза со сновидениями — для утилизации излишек информации.

— Говорят, что сон — это маленькая смерть… — неожиданно для самого себя вставил я.

— Да, — кивнул Захар с серьёзным видом, — пожалуй, так и есть.

— Ты пришёл, чтобы у меня появилась цель? — вздохнул я, — что ж… она не хуже любой другой. Жаль, конечно, что не вышло с моим возвращением… знаешь, ты был хорошим парнем. Да, может, залез туда, куда лезть не следовало — но, в конце концов, я всю жизнь страдаю тем же.

— Я смогу тебя вернуть, — сказал Захар с серьёзным видом.

— А вот это жестоко, — вздохнул я, — даже для сна.

— Гриша, — улыбнулся Захар, — подумай. Посмотри вокруг. Вспомни, что я говорил тебе. Про мир, который всё время рядом, и с которым мы можем сообщаться только во сне — потому что мы сложные информационные машины.

В этот момент я подумал, что этот сон какой-то слишком напряжённый. Парадоксальный и логичный одновременно. И, кажется, он может в любой момент превратиться в кошмар.

— Этот мир пытается заделать дыры, — продолжал Захар, — но если другого выхода не будет — всю надстройку, которую мы знаем, как привычную нам реальность, придётся смести. И тогда я помочь тебе не смогу, помнишь? Времени, к сожалению, мало…

— Я попробую сделать то, о чём ты просишь, — ответил я, — в любом случае попробовал бы. Такой уж я есть. Не люблю, когда люди гибнут.

— Гриша, ты попал в неприятности, — продолжал Захар.

— Я догадался, — ответил я, улыбнувшись.

— Нет. Пока ещё нет. Боюсь, что тебя будут мучить в стремлении докопаться до твоего происхождения. И даже если ты расскажешь чистую правду — тебе не поверят. И будут продолжать мучить.

— О чём ты? — нахмурился я.

— Ты находишься в специзоляторе, — продолжал Захар, — и тебе нужно во что бы то ни стало выбираться из этого места. Мои возможности всё ещё ограничены, но я постараюсь сделать всё, что смогу. Будь готов принять мою помощь.

— Я… не понимаю, — растерянно проговорил я, всплеснув руками.

— Поймёшь, когда проснёшься, — ответил Захар, — у нас осталась минута до твоего пробуждения. Боюсь, что тебе ещё не скоро дадут нормально поспать. Следи за моими знаками. И держись. Ты обязательно выберешься.

С моря налетел порыв холодного ветра. Я почувствовал, как на теле проступили мурашки. Оглядев себя, я обнаружил, что полностью обнажён, и только теперь почувствовал, что тут довольно прохладно.

Я вздрогнул.

— Держись, — повторил Захар.

Его голос звучал будто издалека.

Я снова вздрогнул и услышал:

— Он проснулся, — говорила незнакомая женщина.

Я открыл глаза, и тут же зажмурился. Прямо надо мной висел яркий квадрат светодиодного светильника.

Я лежал на столе из нержавейки в помещении, которое здорово напоминало операционную. Тут пахло так же: химией, медикаментами, озоном и кровью. А ещё тут было довольно прохладно, и понял, что дрожу мелкой дрожью.

— Ему реально холодно, — сказал кто-то ещё, усмехнувшись, — его орехи того и гляди внутрь тела втянутся.

Я попробовал пошевелить рукой, и обнаружил, что пристёгнут к ложу металлическими браслетами. Ноги тоже были зафиксированы.

— Холод — одно из самых лучших средств, — заметила женщина, — а ты перестань смотреть туда, куда нормальные мужики не глядят.

— Нормальные на такую работу не идут, — возразил её собеседник.

Вывернув голову, я увидел две фигуры в белых халатах, масках и пластиковых очках.

— Ладно. Пора приступать, — сказала женщина, — включай запись.

— Слушай, — ко мне подошёл мужчина, — не скрою — да, это доставляет мне удовольствие. И это — часть программы, как ты понимаешь. Часто одно осознание этого делает пациентов более сговорчивыми.