Помещицы из будущего (СИ) - Порохня Анна. Страница 49

- Конечно… - Апехтин еще был в шоке, но что он мог поделать. – Поздравляю! И вас, и молодую супругу!

И в этот момент прозвучал резкий, насмешливый, почти визгливый голос Александра Потоцкого:

- Что же это вы, Павел Михайлович, на порченой девке жениться изволили? Хороша же невеста, которую под каждой скирдой…

Договорить он не успел. Кулак Петра впечатался в его лицо, но упасть Александру не дала стена, о которую он ударился спиной. А его рыжий друг не собирался останавливаться, колотя его со всей своей молодецкой удали.

Потоцкая закричала, мужчины бросились оттаскивать Петра, а Таня принялась хохотать, держась за живот. Что сказать, визит удался на славу…

Глава 50

Когда мужчинам с трудом, но все-таки удалось оттащить Петра от Александра, Потоцкая бросилась к сыну и, причитая, принялась вытирать его лицо от крови своим белоснежным платком.

- Загубил ирод сына! Ой, загубил! Места живого нет! Подлец! Мерзавец!

Александр же тихо стонал, пытаясь оттолкнуть руки матери. Нос парня распух, под глазом образовался довольно приличный отек, а еще у него была рассечена верхняя губа.

- Следите за тем, что говорите! – рявкнул прибывший с ними мужчина по имени Дмитрий Сергеевич. – Я не позволю оскорблять Петра!

Но Потоцкая словно не слышала его. Барыня резко развернулась и, шагнув к Петру, влепила парню звонкую пощечину, от которой его голова дернулась в сторону.

- Да как ты посмел прикоснуться к Саше?! Чтоб тебе пусто было! – она замахнулась снова, но не успела его ударить.

- Тише, тише, Дарья Николаевна! – Дмитрий Сергеевич, оттеснил Потоцкую от молодого человека. – Неужто вы сами не понимаете, что Александр повел себя гадко? Мой сын всего лишь заступился за Елизавету Алексеевну! Такими словами никому бросаться не дозволено!

Вот значит как… Это отец Петра! Он входил в дворянский совет, и парень говорил об этом в нашу последнюю встречу.

- Да! Пусть Саша и повел себя неподобающе, но, наверное, у него были причины сказать такое! – Потоцкая стрельнула в мою сторону гневным взглядом, будто это я была виновата, что ее сынку наколотили морду. – Петр его друг, и уж наверняка знает все его тайны! Что ж Павел Михайлович не заступился за свою молодую супругу?!

- Не успел, - холодно ответил Головин, глядя на нее полным презрения взглядом. – Молодой человек оказался намного проворнее. Но смею заверить вас, моего наказания Александру избежать не удастся.

Я наблюдала за мужем испуганным взглядом, когда он твердым шагом направился к Потоцкому. Тот прижимал матушкин платок к лицу, и его руки предательски дрожали. Дурное предчувствие охватило меня сразу же, потому что я уже примерно понимала, что сейчас произойдет.

- Я требую извинений, - ледяным тоном произнес Павел Михайлович, в упор глядя на побледневшего Потоцкого. – Или вы выбираете секундантов?

- Нет! – почти закричала Дарья Николаевна, становясь перед сыном. Платок на ее груди разошелся, но она не замечала этого. – Я не позволю! Не позволю!

- Саша, не позорь себя дальше, - услышала я брезгливый голос Петра. Он пристально смотрел на своего друга, и его подбородок подрагивал. – Будь мужчиной. Иначе мы с Андреем даже имени твоего никогда вслух не произнесем.

- Замолчи! Не смей говорить с ним! – барыня покраснела, ее глаза чуть ли не вываливались из орбит, но дело уже было сделано. Александру нужно было либо извиниться, либо принять вызов.

- Я не собираюсь драться с больным человеком! Он не ровня мне по здоровью! – голос Потоцкого стал высоким, как у женщины. – Это не в моих правилах!

Было видно, что Александр боялся до ужаса, и выглядело это жалко. Горделивый, надменный пижон оказался обычным трусом… Почему сестры Засецкие не распознали в нем подлеца? По глупости и наивности? Но ведь подлецы всегда хорошо играют свою игру, и нужно иметь хоть какой-то жизненный опыт, чтобы распознать такого… Увы, не всем это удается, даже имея прожитую жизнь за плечами.

Я прекрасно понимала, что его ждет. Отказ от дуэли - событие в эти времена очень серьезное. Позор, которым себя покрывал отказник, коснется всей семьи. И хотя дуэли не приветствовались, общество могло отвернуться от труса.

- Прекрати, - снова заговорил Петр глухим голосом. – Павел Михайлович не калека. Ты прекрасно знаешь, что это не повод.

Бледное до этого лицо Александра наливалось краской, а скулы заходили ходуном. Он понимал, чем ему грозит отказ, но страх быть убитым или раненым оказался сильнее.

- Я прошу простить меня, Елизавета Алексеевна, - голос Потоцкого из высокого превратился в шипящий. – Я не понимаю, что нашло на меня. Мне очень жаль. Еще раз прошу прощения за свою грубость. Я отказываюсь от своих слов.

- Это хорошо, что вы признали свою вину. Возможно, моя супруга простит вас, но не я, – Головин достал из кармана платок и швырнул ему в окровавленное лицо. – Стараясь избежать дуэли, вы оскорбили и меня. Завтра я передам вам, где и когда состоится наша дуэль. Щенок…

Вопль Дарьи Николаевны прозвучал как ультразвук. Мне даже захотелось закрыть уши, а еще сильнее захотелось заткнуть ей рот.

- Куда вы смотрите?! Кирилл Яковлевич! Ваша милость! Повлияйте! Я буду жаловаться! На всех буду жаловаться!

- Дарья Николаевна, что мы можем поделать? – Апехтин развел руками. – Нужно же было вашему сыну так выступить, прости Господи!

- Я этого так не оставлю! Саша, пойдем отсюда! Сейчас же!

Она выскочила в открытые двери, и Александр, не сказав ни слова, пошел следом.

Головин развернулся и вернулся на свое место. Его лицо оставалось спокойным, но я заметила, как его рука дернулась к сердцу. Он вовремя остановил это движение и глубоко вдохнул. Бедный мужчина… Какие же твари эти Потоцкие!

- Кирилл Яковлевич, Дмитрий Сергеевич, прошу вас, присядьте. Нам нужно обсудить вновь сложившиеся обстоятельства, - обратился он к мужчинам, а потом к Тане: - Софья Алексеевна, распорядитесь, чтобы принесли вина.

- Да, сейчас распоряжусь, - подруга покинула веранду.

Когда все устроились за столом, Павел Михайлович продолжил:

- Поскольку Елизавета Алексеевна стала моей супругой, совет должен рассмотреть дело по отмене опеки. Попечителем Софьи Алексеевны теперь может стать моя жена.

- Это вполне разумно, - поддержал его Апехтин. – Мы с Дмитрием Сергеевичем похлопочем о созыве нового заседания. Такая неловкая ситуация сложилась…

- Я хочу извиниться за Петра, - отец молодого человека хмуро взглянул на парня, который сидел в садовом кресле, сжав кулаки. На его лице, как в открытой книге, можно было прочесть все эмоции, которые он испытывал. – Он тоже повел себя не очень хорошо. Я бы даже сказал, возмутительно!

- Не нужно за меня извиняться! – Петр резко поднялся, старательно отводя от меня глаза. – Я поступил так, как на моем месте поступил бы любой мужчина! Прошу прощения, Елизавета Алексеевна, если мое поведение оскорбило вас! Прощайте!

Он резко развернулся и быстрым шагом пошел прочь, расправив плечи. Сюртук под его правой рукой разошелся, рыжие волосы торчали в разные стороны, но он совершенно не обращал внимания на такие мелочи.

- Охламон! Что в голове у этой молодежи? – вздохнул Дмитрий Сергеевич. – Разве мы были такими? Всегда уважительно относились к старшим, слова лишнего боялись сказать!

- Не скажите! В свое время мы тоже норовили против всех и вся выступить! Просто вы уже все позабыли! – усмехнулся Кирилл Яковлевич, а потом обратился к Головину: - Вы бы юноше дали шанс… Я ведь знаю, какой вы умелый стрелок. Раньте его, и будет. Пусть знает в другой раз, как язык распускать.

- Не волнуйтесь вы за Александра, - успокоил мужчину мой муж. – Не собираюсь я его убивать. Что ж я совсем бездушный, чтобы мать единственного сына лишать?

Благородство Головина и тут проявилось во всей своей красе. Если честно я тоже не хотела смерти этому слизняку. Но что, если что-то пойдет не так? Что, если пострадает Павел Михайлович? Как тогда быть? Если он даже просто ранит Потоцкого, то у того остается право второго выстрела. И пуля может попасть в цель.