Пошла, нашла, с ума сошла (СИ) - Красевина Анна. Страница 16

— Ну-ка, примерь, — стараясь скрыть разочарование от увиденного, протянула ведьма шедевр местной моды двухвековой давности.

Я примерила. И даже удивилась, насколько впору мне это платье пришлось. Вот только пятнышки с дырочками… Впрочем, пятна оказались всего лишь слежавшейся пылью, от которой Грохлома быстро избавила мою новую одежку. С дырочками было сложней. Я уже хорошо уяснила, что колдовство в этом случае сработать может, но временно, так что смысла в ней не было совершенно. А заштопывать вручную сотни три-четыре дырок — руки отвалятся. Да и времени жалко, его и так уже уйма потеряна. В конце концов, дырочки маленькие, сквозь них ничего неприличного не просвечивает — пусть думают, что они сделаны специально. Вентиляционные отверстия, во! И вообще, фасон такой, отстаньте.

— Спасибо, баба Гроха, — искренне поблагодарила я старую ведьму. — Теперь скажите, где дворец, и мы все-таки пойдем.

— А ты мне так и не откроешь, зачем тебе король? — спросила та.

Я прекрасно знаю по себе: женское любопытство — сильное чувство. Но говорить правду очень не хотелось — ладно бы это касалось меня одной, но ведь все ради Гоши! Не могла я рисковать. А врать не хотела. Не люблю, да и не умею толком. Поэтому я мотнула головой и снова сказала:

— Простите, это личное.

— Имей в виду, — погрозила пальцем Грохлома, — король непотребства не потерпит!

— А в чем оно может заключаться? — удивленно подняла я брови. — Я теперь одета. Обувка тоже имеется. Или во дворец в такой не пустят? У вас, случайно, туфелек не найдется? Вы же на свадьбе в туфлях были?

— Туфли я сносила. Чего их хранить? А твою обувку все равно под платьем будет не видно, оно же до пола. Но я другое непотребство имела в виду. Называй короля только полным именем, а не как тут давеча. Плохих слов не говори. Ежа с собой во дворец не вздумай брать.

— Фыр-р! — возмутился Болтун.

— Хоть «фыр», хоть «тыр-пыр», — насупилась ведьма. — Нечего зверью в королевском дворце делать. Там только мыши дрессированные в колесах вертятся, да птицы в клетках поют. Ты станешь в колесе крутиться? Или, может, песню споешь?

— Чмук, — презрительно бросил ежик.

— Вот! — подняла палец Грохлома. — Потому и нельзя тебя пущать во дворец. И тебя в колючую лапшу порубят, и Лаву прогонят. А скорее — на костер отправят за оскорбление королевского достоинства посредством ругательного недоразумения с иголками.

— Ч… — начал Болтун, но я притопнула:

— Пожалуйста, замолчи! И пожалуйста, не говори при мне это слово. Это же неприлично! И вообще, ты представитель нашего мира. Что подумают о нем здешние жители? Скажут: о, если там даже ежи ругаются, то люди, наверное, и вовсе распущенные. А если люди такие, значит, их плохо воспитывали — система образования никудышная. А также исправительная, соответственно. Значит, все остальные тоже. Следовательно, это не мир, а сплошной бардак. Вот что они скажут. А такое о нашем мире только мы сами можем говорить. Понял?

— Фыр.

— Ответ неправильный. Оставлю тебя на перевоспитание у бабы Грохи.

— Нет! — воскликнули ежик с ведьмой дуэтом.

— В таком случае какой правильный ответ? — ласково спросила я.

— Да, — проворчал ежик.

— Вот и хорошо, — скупо улыбнулась я и перевела взгляд на хозяйку. — Теперь вы.

— Я тоже не буду, — быстро сказала та.

— Чего не будете?

— Позорить твой мир. Это ж не мир, а лавка с пряниками!

— В смысле я?

— В смысле лабаз.

— Так и говорите, — нахмурилась я, но тут же замахала руками: — Нет! Вы вообще сейчас не о том! Я же вас не о пряниках спрашивала, а о том, как попасть во дворец.

— Попасть не знаю как, там стража, а добраться к нему легко: тут недалече река течет, Гулямба, она впадает в другую реку, Похгоболу, а та течет в Кыргрыбское море…

— И в том море остров, на нем скала, а на скале дворец, — хмыкнула я. Захотелось вдруг пошутить. Но я не угадала. Точнее, лишь частично.

— Да, — удивленно посмотрела на меня ведьма. — И остров есть, и скала. Только дворец не на ней. Дворец аккурат там, где первая река в другую впадает.

— Зачем же вы про море рассказывали?

— Потому что люблю я море, — мечтательно закатила глазки Грохлома.

Глава 7

Дорогу к реке Гулямбе нам баба Гроха показала. Точнее, не дорогу — той в принципе не было, — а направление, куда идти. Еще посоветовала найти лодочника, который жил в прибрежной деревушке, и купить у него лодку. На резонный вопрос — на какие шиши покупать эту лодку? — Грохлома ответила, что я теперь ведьма, должна учиться решать такие вопросы. Я подумала, что если купить лодку будет не на что, попрошу нас просто довезти — вдруг лодочник добрый и не откажется помочь усталым путникам даром.

Еще старая ведьма накормила меня на дорожку остатками каши. Ежик сбегал за печку похрустеть тараканами. А вот от травяного чая мы оба отказались, хоть баба Гроха и клялась, что на сей раз травка безвредная, даже полезная: снимает усталость, отеки в ногах и боли в суставах.

— У меня ничего не отекло и не болит, — сказала я на это, и услышала в ответ оптимистичное:

— Заболит еще и отечет, можешь не сомневаться.

И все-таки я решила не рисковать и попросила обычной колодезной воды. Ежик меня поддержал.

А потом я распрощалась с хозяйкой избушки, поблагодарила ее за все, и мы с Болтуном потопали к реке, до которой, по словам Грохломы, было совсем близко — и солнце сесть не успеет. Кстати, о солнце. Уже вечерело, и у меня мелькнула было мысль, не переночевать ли у ведьмы. Но чувство самосохранения начало меня активно отговаривать — не словами, разумеется, а настойчивыми внутренними посылами. Если попытаться выразить их речью, получится что-то вроде: «Осторожно! Двери закрываются…», в смысле: «Осторожно, мины!», «Внимание! Работают люди!», «За буйки не заплывать!» и тому подобное. И я решила послушаться своего внутреннего голоса и не заплывать. То есть не ночевать. Тем более это было бы и лишней тратой драгоценного времени. В конце концов выспаться можно будет и в лодке — даже если поплывем без лодочника, течение не в ту сторону не свернет.

Однако насчет солнца Грохлома погорячилась. Оно уже скрылось за деревьями, посылая меж столов прощальные предзакатные лучи, а никакой рекой и не пахло. Впрочем, Болтун остановился вдруг и повел носом.

— Пахнет рекой? — спросила я.

— Нет.

— Лесными хищниками? — сказала, и сама невольно поежилась.

— Нет.

— Людьми?

Болтун ответил не сразу, но все же неуверенно дакнул.

— О! Так это, наверное, та самая деревушка, — обрадовалась я. — Побежали, пока совсем не стемнело!

Я рванула вперед, но тут же затормозила, сообразив, что делаю глупость. Ведь я наверняка бегаю быстрее ежика, к тому же в лесу стало очень темно, так я Болтуна очень скоро потеряю — он даже крикнуть мне не сможет.

— Давай я тебя понесу? — предложила я ежику.

Тот почему-то ответил обиженным фырканьем. Странно, он ведь уже залезал ко мне на руки — и ничего. Или обиделся, что я побежала, оставив его? Но я же быстро опомнилась. Или бедняжка все-таки успел испугаться?

— Ты прости если что, — сказала я ему. — Я ведь тоже иногда косячу. Не по злому умыслу, а просто. Я ведь все-таки обычная девушка. Правда, теперь уже не совсем обычная, но поверь, то, что я стала ведьмой не сделало меня умнее. Да ты и сам знаешь, ты ведь тоже… Ой, прости, я имела в виду не то, что ты глупый, а то…

И тут вдруг вспыхнуло дерево метрах в пяти перед нами. Меня так и обдало жаром — первым делом подумала: не загорелось бы платье.

— Давай ко мне! Давай! — присев, вытянула я ладони. — Надо убегать! Сейчас тут все загорится, и мы поджаримся!

Но Болтун опять фыркнул и на руки ко мне не пошел. Сидел и смотрел странным взглядом. Еще и иглы растопырил. Как в тот раз, когда опрокинул корыто… Дикая мысль вспыхнула в голове не хуже дерева:

— Это ты его поджег?

— Да, — сказал ежик.