Сердолик - камень счастья (СИ) - Корнова Анна. Страница 21

— Я виски не пью.

— Ну, прости, за самогоном не побегу, — улыбаясь, Митя шутливо развел руками.

Инна не пила крепкие напитки, но в тот раз, сказав себе: «Спиртное улучшает кровообращение», залпом выпила налитый Митей в тяжёлый стакан горький напиток. Терпкая жидкость приятным теплом разлилась по телу, и сразу усталость и тревога остались за дверью, в холоде ноябрьского дня. Металлическая белизна кухни больше не отталкивала, Инне стало здесь уютно и тепло.

— Ты пока сырком закуси, а я сейчас пиццу закажу, — Митя с грустью рассматривал содержимое своего холодильника. — Икру кабачковую будешь?

За высоким панорамным окном быстро темнело. Митя слушал болтовню захмелевшей Инны, и думал, что рядом с этой девушкой всегда спокойно. Со времени детских игр он знал, что Инна не обманет, не подведет, никому не расскажет доверенный ей секрет. Ему нравилось слушать её голос, не задумываясь над смыслом произносимых ею слов, от самой интонации появлялось умиротворение, так слушают мурчание кошек или щебет птиц. Как любит повторять его мать: «У Инны хорошая энергетика, она своим присутствием лечит». Действительно, так легко, как в общении с Инной, Митя не чувствовал себе ни с кем. Инна такая простая, покладистая, а Алина душу держит. Знакомые Мите девушки или чем-то пугающе напоминали Алину, или не напоминали ничем, оттого и первые, и вторые были для него непривлекательны. А Инну нельзя было сравнивать ни с Алиной, ни со знакомыми «тёлочками», Инна другая; можно сравнивать между собой лебедей, белых, черных, крупных, мелких, но никому в голову не придет сравнивать лебедей с пингвином — все они водоплавающие птицы, но задачность слишком разная. Инна, конечно, пингвин, но такой добрый, уютный, с детства знакомый. Сейчас Инна уедет, и он останется наедине со своими мыслями об Алине.

— Инн, оставайся у меня.

Они сидели на кухне уже несколько часов, ели пиццу, шутили. Инна согрелась, хмельное состояние понемногу стало уходить.

— Зачем? — испуганно спросила Инна и тут же покраснела от своего вопроса.

Действительно, зачем? Митя задался тем же вопросом. Ведь знал, что, встретившись с Инной, он вновь начнет думать об Алине. Зачем он ковыряет рану, которая только-только начала затягиваться. Сколько сил было положено, чтобы заставить себя не думать об этой жар-птице! А зачем ему жар-птица, когда есть пингвин, наивный, честный пингвин. Инна никогда не заставит страдать, она всё поймет, всегда поддержит.

— Зачем? — Митя пожал плечами. — Завтра воскресенье, можем куда-нибудь съездить, например, в Парк птиц по Калужке. У моего приятеля дача рядом, мы там летом тусили. Птицы от попугаев до пингвинов.

— Здорово! Я там никогда не была, — Инна радостно заулыбалась. — Сейчас домой позвоню, предупрежу.

***

Вечером того же дня Лидия звонила дочери:

— Алюша, представляешь, Инна уже к Мите перебралась! Сейчас звонила, что у него ночевать останется. Быстро она сориентировалась.

— Ну что поделать, — хихикнула Алина, — значит, у Митьки кармическая задача — лишать девственности сестер Рождественских.

— Ты что такое говоришь! — Лидия возмутилась. — Но Инна шустра. Всё лето к Насте ездила давление мерить, и доездилась.

— Мам, тебе-то что?

— Мне ничего, просто противно, что всё всегда втихаря делается.

— Мамочка, что поделать! Вот таких скрытных дочерей ты воспитала, — Алина беззаботно рассмеялась. — Больше новостей нет? Тогда я тебя целую и обещаю впредь ничего втихаря не делать.

То, что Инна теперь с Митькой, Алину не смутило и не удивило: молодец Инка — дожала своего ненаглядного Митю. Алина вспомнила Митины, полные обожания глаза, готовность расшибиться в лепешку ради неё, и ей стало невыносимо скучно, подумала, как хорошо, что она встретила Клима! Сейчас он должен вернуться, она прильнёт к нему, они сплетутся в объятиях, горячее желание захлестнёт жаркими волнами, прошьёт током высокого накала и разрешится буйством плоти.

***

Митя смотрел, как Инна убирает посуду со стола, аккуратно ставит в посудомойку стаканы и чашки, споласкивает тарелки. У Инны тонкие длинные пальцы, густые белокурые волосы, нежный профиль. Подумал: как странно, что ему пришло в голову сравнить эту высокую худую девушку с пингвином. Алина — это, конечно, прекрасный лебедь, а Инна… Инна всё-таки пингвин — внутри этой стройной, длинноногой девушки живёт наивный, добрый, неуклюжий пингвинёнок.

Инна обернулась, почувствовав пристальный взгляд. Митя тихо подошёл, обнял, поцеловал тонкую шею. Инна замерла, сердце часто-часто застучало. Все произошло как неожиданно, так и быстро. Митя опустил девушку на белый кожаный диван, раздвинул коленом её ноги. Инна страшилась одного — что окажется хуже женщин, которых знал Митя. У неё было единственное желание — доставить ему удовольствие. Было очень больно, но Инна боялась закричать и испортить Мите близость с ней. Однако Митя, почувствовав её напряжение, замер:

— Ты девственница? — прерывисто дыша, спросил он.

— Я люблю тебя, — выдохнула Инна.

ГЛАВА 13

Чем бы Инна ни занималась, её всегда тревожила странная мысль — неужели с ней наяву происходит то, о чём она даже мечтать не смела, а вдруг всё это просто сон, и в любую минуту она проснётся. Инна полгода живёт вместе с Митей Нестеренко. Утром, открыв глаза, она видит спящего рядом белокурого красавца. Он целует её в щеку, когда возвращается домой. Он называет её пингвинёнком (Инна, конечно, не похожа на пингвинёнка, но это так мило звучит!).

Инна сидела на лекции по фармакологии, заставляя себя всё внимательно слушать и записывать. Летом будет экзамен по этому предмету, и вообще летняя сессия после третьего курса самая большая, ведь предстоит переход от профильных предметов к клиническим. Но сколько бы Инна ни говорила себе о важности предстоящей сессии, мысли не хотели останавливаться на лекарственных средствах, действующих на периферическую нервную систему. Вместо этого вспоминалось, как дождливым ноябрьским утром она проснулась в квартире у Мити, стесняясь своей наготы, проскользнула в ванную, долго стояла под душем, боясь выйти, стояла до тех пор, пока Митя не поинтересовался, не водоплавающая ли она. Наверное, решила Инна, после этого он и стал её называть пингвинёнком. А потом она готовила завтрак из того немногого, что нашла в огромном четырехдверном холодильнике. После завтрака она хотела бежать в магазин, но Митя заказал доставку продуктов. Вечером позвонила Анастасия:

— Митюш, ты сейчас дома? К тебе папин шофёр подъедет, я котлет тебе отправлю. Только пожарила.

— Мам, не надо котлеты присылать. Мне Инна борща наварила полную кастрюлю, а сейчас вареники с творогом лепит, похоже, на роту солдат.

— Какая Инна?

— Рождественская.

— Наша Инна? Ну, слава Богу. Значит, ты у меня будешь сыт.

Инна, покрасневшая от смущения, слушала этот разговор, и сердце замирало от счастья: Митя не скрывает её присутствие от родителей, он открыто и всерьёз пустил Инну в свою жизнь.

Анастасия была довольна, что рядом с её сыном оказалась Инна, заботливая, внимательная и, главное, искренне любящая. В канун нового года, когда Митя с Инной заехали поздравить старших Нестеренко с наступающим, вручить-забрать подарки, Анастасия позвала сына в кабинет мужа «на минутку кое о чём поговорить»:

— Митя, я не лезу в твои дела, но нам с папой кажется, что вы с Инной могли бы расписаться. Конечно, не нужно торопиться, но обдумай такой вариант. От Инны не надо ждать подвохов.

— Мама, какие подвохи! Ты про Алину мне хочешь напомнить, так, я и сам помню.

— Что ты, Митя, я вообще не про это. Просто имела в виду, что Инна хороший, надёжный человек. Ты ведь счастлив с ней?

— С ней, — Митя запнулся, — с ней спокойно.

Инна не знала про этот разговор, но и узнай она, ничего не изменилось бы в её отношении к Мите. Она слушала преподавателя, а вспоминала Митины руки, глаза, нежные губы, вспоминала всё то, о чем так приятно думать, но совершенно невозможно рассказать. С трудом Инна заставила себя сосредоточить внимание на фармакологии, но тут же настойчиво завибрировал в сумке мобильник. Звонила Алина. На занятиях Инна не позволяла себе включать звук на телефоне, а тем более выходить разговаривать, но сразу после пары перезвонила: