Сердолик - камень счастья (СИ) - Корнова Анна. Страница 9

— Он не мой парень. Мы друзья.

И тут зазвонил Иннин мобильник.

— Митя! — Инна прижала трубку к уху. — Да, сдала. На пять. А ты? Главное, что сдал…

Алина пожала плечами и ушла с кухни. Ей был неинтересен этот разговор. Днём она с ребятами купалась на озере, и красавчик Саня её явно клеил, подплывал к ней, пытался, шутя, обнять. Впереди её ждал вечер, обещающий много-много приятного. А что вчера целовалась с Митей у калитки, Алина уже забыла, как забывала обо всём для неё неважном.

— Ты представляешь, Митя уехал вчера с дачи, а телефон забыл. Сейчас приехал, поставил на зарядку, и сразу позвонил. Он сейчас к нам зайдёт, — голос Инны звенел радостью.

Действительно, Митя появился через несколько минут, с огромным букетом пионов:

— С отличной сдачей госэкзамена!

Пионы были только что сорваны, они напоминали розы и наполняли комнату пленительным ароматом.

— Какие красивые! Спасибо! — Инна бережно приняла букет.

Алина с упрёком посмотрела на сестру: ну, чего так перед Митькой прогибаться — нарвал у себя на участке охапку цветов, и что? Вон, у них вдоль дорожки такие же, как у Нестеренко, пионы растут, даже лучше, бледно-розовые, молочно-белые, роскошные и величественные.

В гостиную достаточно легко, несмотря на костыли, вошла Лидия. Алина подумала, что мать реально молодец: не щадя себя делать все эти упражнения, зарядки, надо какую силу воли иметь! И сеструха тоже, разумеется, молодец, что так с матерью возиться, без Инки ещё не скоро мать бы на ноги поднялась.

— Митя, здравствуй! Давно тебя не видела, — Лидия приветливо улыбнулась.

Слушать разговор родных с Митей Алине быстро наскучило. С матерью понятно: прознав, что Инка встречается с Митей, решила, что, может, удастся старшую с рук сбыть в хорошую семью. Но то, что сестра в рот Митьке смотрит, как преданная собака, Алину разозлило. Инка каждое его слово пропустить боится, а ему пофиг — сестра его душевные раны полгода зализывала, а он её даже не слушает, на Алину пялится. Хотя, Алина вздохнула, Митька ничего — высокий, плечистый, шмотки дорогие, с таким в компании появиться не стыдно. Но долго размышлять на тему Мити Алине надоело, тем более что на поляне уже стала собираться дачная туса.

— Я гулять пошла. Мить, на костёр приходи, мы там будем, — небрежно бросила в дверях Алина.

— Аличка, только сегодня давай не до полуночи будешь гулять, — Лидия нежно посмотрела на дочь.

— Конечно, мамочка. Ты тоже не скачи — береги ногу, — чмокнув мать в щеку, Алина выпорхнула из комнаты.

Компания у поваленной берёзы обсуждала онлайн-знакомства. Смеялись над жирными и некрасивыми, размещающими чужие фотки, вспоминали забавные случаи, связанные с Тиндером. Алина про знакомства в интернете знала в основном от подружек (ей знакомств в реале хватало), и мысли были заняты именно реальным знакомым: через какое время появится Митя? Что он прибежит за ней, она не сомневалась. И была права: Митя появился спустя полчаса. И снова Алина ловила его ласковый взгляд, а потом они возвращались по тёмному посёлку и целовались у калитки Рождественских. Неожиданно Алина расстегнула свои джинсы и прижалась к парню.

— Наверное, не надо, — срывающимся шёпотом выдохнул Митя.

— Надо, — уверенно произнесла Алина и направила руку Мити себе под трусы.

Подруги уже делились подробностями своих сексуальных похождений, ни один фильм не обходился без сцен, в которых страстные поцелуи плавно не перетекали бы в нечто большее. И, конечно, Алина была уверена, что первый секс преобразит её жизнь немыслимым образом, а Митя, вполне подходил на роль человека, который мог распахнуть «врата в волшебный мир»: во-первых, старше всех её поклонников-ровесников, во-вторых, симпатичный, наконец, целовался хорошо.

Всё случилось в беседке за домом Нестеренко, куда на руках Митя отнёс девушку. Секс, вопреки ожиданиям Алины, не был чем-то волшебным. Помимо острой боли она ничего не почувствовала, но сознание того, что стала женщиной, придало ей чувство гордости: теперь ей открылась новая сторона жизни.

В окне у Инны ещё горел свет. Алина удивилась (сестра говорила, что устала и ляжет пораньше спать) и обрадовалась: ей не терпелось поделиться переполнявшими её эмоциями.

— Я влюбилась в Митьку Нестеренко, — с порога объявила Алина, входя в комнату, где Инна, лежа в кровати, читала какой-то толстый учебник.

— В него все девчонки из его группы влюблены, — равнодушно заметила Инна.

— Но у нас взаимно!

— Откуда такая уверенность? — иронично поинтересовалась Инна.

— Он сказал. У нас с ним сейчас всё было. Понимаешь, всё!

Инна ещё не поняла до конца сказанное сестрой, но сердце забилось сильнее и кровь застучала в висках. Алина красочно описывала произошедшее с нею, причем, об испытанном разочаровании не было ни слова. Девушка рассказывала, и сама начинала верить, что её первый секс, как в романтической истории, сопровождался фейерверками и множественными оргазмами.

Уже глубоко за полночь Инна осталась одна. Она погасила свет и, как всегда в минуты смятения, почувствовала, как на край кровати села её родная мама и начался их привычный вечерний «разговор». Психологи скажут, что Инна обращалась к своему подсознанию, мистически настроенные люди объяснят, что это душа матери прилетала к дочери, но как бы то ни было, для Инны эти «беседы» помогали разобраться в себе. Описать маме свои чувства Инна в тот вечер не смогла: само собой, она довольна, что рядом с младшей сестрой оказался добрый и честный Митя. Она понимала, что рассчитывать на любовь Мити ей не стоит, у неё нет шансов. Но что-то царапало душу, когда она вспоминала Алинино: «Он без конца повторял: «Любимая моя девочка!» и целовал, целовал…». То ли память подсказала, то ли мама в их ночном «разговоре» напомнила знакомые строки, но, уже засыпая Инна, шептала: «И истину узнав простую, я повторяю лишь её: всё, что своё, — нас не минует, то, что уходит — не твоё».

ГЛАВА 6

Инну с её лучшей подругой Ритой приняли на работу в травматологическое отделение многопрофильной больницы. Перед этим Инну приглашали операционной сестрой в платное отделение, где она подрабатывала во время учёбы санитаркой, но Риту туда не брали, да и ездить было далековато.

— Учти, — сказал Инне завотделением, услышав отказ бывшей санитарки, — если передумаешь, мы в отделении тебе всегда будем рады. А вообще, тебе дальше учиться надо, из тебя получится хороший врач.

Что ей надо продолжать учёбу, Инне говорили и преподаватели колледжа, но она хотела получше разобраться в профессии, прежде чем поступать в вуз.

— Врач — это следующая ступень, а я пока ещё и на первой твердо не стою, — объясняла Инна Мите своё решение отложить на время подготовку к институту.

— Ты уверенна, что это ступень, а не выброшенное время?

— Понимаешь, без медсестер и акушерок врачи в стационарах практически бесполезны. Но я считаю, что настоящий врач должен уметь и капельницу поставить, и перевязку сделать. Вот у нас в отделении работает доктор Мишкин, он врач, но может не только проконтролировать сестринскую работу, но и показать нам, как надо работать.

Про доктора Мишкина Инна вспомнила, потому что накануне он по пунктам показывал им с Ритой, как правильно накладывать гипсовую повязку. Не торопясь, замачивал по одному бинту, полностью погружая его в воду и удерживая в ней до исчезновения пузырьков воздуха. Спокойно объяснял, почему не надо форсировать намокание бинта, сжимая его в воде. Сам доктор Мишкин был совсем на травматолога не похож: узкоплечий, с тихим голосом, но при этой тщедушной внешности обладал недюжинной силой. Инна видела, как легко и умело он вправлял вывихи. Но вне стен кабинета маленький востроносый, похожий на подростка доктор вызывал улыбку, и фамилия у него была смешная — Мишкин (Мишкин-Шишкин — так прозвала его Рита), даже завотделением, называвший всех сотрудников по имени отчеству, обращался к Мишкину «Дима». Все в отделении знали, что от Мишкина к успешному бизнесмену недавно ушла жена, работавшая в отделении гинекологии той же многопрофильной больницы, и бывшая супруга теперь не разрешает видеться с сыном, к которому Мишкин очень привязан. Глядя на Мишкина, Инна думала о том, как имя Дмитрий вызывает такие разные ассоциации: Митя — сильный, спортивный красавец, а Дима — сутуловатый, щуплый недотёпа.