Дом с привидениями (антология) - Агеев Леонид. Страница 82

Эррера отозвал Ютту в сторону. Он был взволнован и не мог этого скрыть, а может быть, не хотел.

— Ютта, я не отговариваю тебя от трансформации, хотя был бы счастлив, если бы ты оста…

— Нет, Эррера!

— Я знал. Но хочу тебе сказать, что мы можем не вернуться, можем вернуться с искривленной психикой, можем… я не знаю, что может произойти с нами. И я хочу, чтобы ты знала, — я люблю тебя. Не умею выразить этого словами… часто хотел, но не мог выразительно сказать. А может, и не надо было?

— Не надо! Я и так чувствовала. Иногда… Но хорошо, что ты это сказал! И я тебе отвечу: ты настоящий мужчина, милый! И я с тобой не боюсь ничего!

— Я чувствую себя высоким блондином! — сказал насмешливо Эррера и улыбнулся. Он знал о вкусах Ютты.

Спокойно, без оживления и обычных шуток десантники обступили Биотрансформатор. Машина гудела, подрагивала, как будто она тоже была возбуждена предстоящим., представляла, что сейчас произойдет.

— Срок — три дня, резерв — еще два! — металлическим, четким голосом сказал Том. — Время сбора — солнце в зените!

И все посмотрели на взошедшее солнце.

— А теперь… — он сделал многозначительную паузу. — Первый в Биотрансформатор! Кто первый?!

Эррера выступил вперед, обернулся, попрощался взглядом с товарищами и шагнул на площадку аппарата. Это был его долг командира. Десантники застыли, только на лице Ютты, сером и судорожно-неподвижном, дергалась невидимая жилка под глазом.

Эррера лежал на поддоне ничком, как предписывалось инструкцией, головой влево. Он лежал, не шевелясь и вытянув руки вперед. Прошло несколько минут, и обнаженное тело командира стало распухать, удлиняться, терять человеческие формы, цвет и вдруг за пять — шесть секунд быстрого, почти неуловимого для глаза превращения, трансформировалось в упругий корпус голубого лебедя, сверкающего вороненой синевой.

Гидра каркнула и перетащила свое тело за край площадки, а затем неуклюже поползла ближе к лесу. Там она распластала крылья по земле и затихла.

Не глядя в сторону своего командира, один за другим ложились разведчики на поддон. Наконец Гаррисон остался один.

— Старт! — крикнул Том и махнул рукой.

Синие лебеди сначала тяжело, потом легче и легче замахали кожаными крыльями и поднялись в воздух. Два круга над ракетой, и караван полетел на восток, ведомый неизвестным инстинктом, а может, и неизвестным разумом. С этого мгновения о их судьбах можно было получить известия только по телевизорам. Миниатюрные камеры были повешены десантникам еще до трансформации. Но кто мог знать, долго ли послужит аппаратура, когда оператор не имеет рук и не вполне владеет своим сознанием?

Том долго глядел им вслед.

Подробности их дальнейшей жизни со слов Эрреры.

— В первый момент после превращения состояние было как всегда паршивое. Я еле слез с платформы и добрался до края луга. Сознание было еще человеческим, я понимал, что должен подождать остальных, но мною уже владело предчувствие опасности. Я был готов к бою, я знал, неизвестно как, но знал, что камеры в носу по обе стороны боевого шипа полны яда. Очень хотелось есть. Это чувство голода, как я теперь понимаю, сильно отличается от человеческого — голодным было все тело. Была слабость, и я сознавал, что это слабость от голода. Раскинул крылья по земле и почувствовал, что слабость понемногу проходит. К этому времени мои товарищи гидры собрались рядом со мной, они тоже были слабы, некоторые намного слабее меня. Я чувствовал и воспринимал их мысли: “Опасность неизвестно откуда”, “питаться, питаться” и настойчивое “я человек”.

Довольно скоро мы во всем разобрались. Усваивали пищу крыльями и брюхом. Впитывать могли органику прямо из почвы, но она усваивается медленно и условно невкусна. Самое вкусное трава, листья, плоды. Плоды можно есть и ртом, при этом появляются приятные вкусовые ощущения.

Отлетев от ракеты на такое расстояние, что ощущение опасности исчезло, мы сразу же сели “питаться”. Переваривали траву и кусты почти до корня. Надо сказать, что легче перевариваются и вкуснее — животные. Однако животных надо предварительно убить. Убивать приятно, “усваивать” теплое животное вдвойне приятнее. Мы уже знали вкус убийства, если так можно сказать.

Подкрепившись, вот точное выражение, именно подкрепившись, мы лежали на земле и могли разговаривать. Да, разговаривать. Карканье, которое было нам известно до трансформации, это основная несущая звуковая частота. Она может передавать какую-то долю простейшей информации. Очень ограниченный круг сигналов. Но на эту частоту накладываются обертоны высоких и сверхвысоких частот. Кроме того, звуковые оберчастоты чередуются со звуками электростатических полей. Они перемежаются на манер гласных и согласных в человеческом языке. С новым способом передачи мысли освоились как бы автоматически и быстро привыкли к “голосам” друг друга. “Голоса” окрашены так же индивидуально, как и человеческие, и мы быстро привыкли.

Что меня больше всего поразило, так это возможность передачи наших мыслей. Сложные, абстрактные понятия передавались без труда. Значит, их информационный аппарат был подготовлен к обмену сложной информацией. Если они могут передавать и воспринимать мысли, — значит, они сами могут мыслить. Значит, они разумные? Неожиданное открытие!

Мы были крупными экземплярами гидр. Все понимали, что это хорошо. И мы очень нравились друг другу.

— Я даже влюблена была в синего лебедя по имени Эррера! — вмешалась в рассказ Ютта, ехидно улыбаясь.

— …Да. Мы поняли, что даже человеческий разум лучше всего проявляется, когда мы сыты, инстинкты, так сказать, не глушат. Однако инстинкты нам помогали. Например, мы “знали”, куда нам лететь, где искать укрытие на ночь. Ночной холод и возможный дождь были неприятны.

Я скомандовал лететь, и стая поднялась в воздух. Видели мы все вкруговую. У меня создалось впечатление, что все это кем-то когда-то распланировано. Больно красиво. Я помню свой восторг и удивление товарищей и еще тогда подумал, что гидры отличаются от животных восприятием эстетических категорий. Еще одно подтверждение их мыслительных способностей. Это меня поразило вторично. Но ошалел я, когда мы долетели до гор.

Горы были изъедены водой и ветром, изрыты пещерами. На каменных карнизах около пещер копошились синие лебеди. Их было не меньше полутора сотен, больших и маленьких. Они медленно переползали из пещер на карнизы и обратно, занятые какими-то делами. Это напоминало бы птичий базар на северных островах, если бы… В пещерах не горели костры. Они знали огонь, точнее, мы знали огонь, мы его не боялись и чувствовали уют костра и завидовали теплу в чьей-то пещере.

Мы нашли себе пару пещер и позаимствовали у семейства гидр огонь. За него пришлось драться, они не коллективисты. Потом натаскали сучьев и дров, быстро пригрелись и уснули.

Наутро мы проснулись от пения местных кузнечиков. И это тоже было приятно, несмотря на голод. Утром произошло забавное приключение. Одна из гидр, самка, клюнула Мзию, самую маленькую из нас. Две женщины не поладили друг с другом, и у одной не выдержали нервы. Когда мы выскочили из пещеры, Крошка, всегда такой сдержанный и ленивый, когтем распорол ей кожу от шеи до середины брюха.

— Ага, — сказал Том. — Теперь понятно. А то на экране что-то моталось и крутилось, не мог понять, что именно!

— Рэд озверел, если можно так сказать. Мзие было больно, но живы остались обе. Заживает на них моментально. Остальное стадо сделало выводы. Больше нас не трогали.

Дальше все пошло как по маслу. Мы позавтракали листьями и плодами, потом слушали кузнечиков и валялись в траве на солнце. Летали в разведку по окрестностям, нашли группу озер..

— Это было великолепно, записал все, что вы видели!

— Так прошел второй день. Нам было хорошо там. Как в отпуске, где-нибудь в комфортабельно оборудованных джунглях, когда существует опасность нападения, но ты хорошо вооружен.

Но больше всего это нравилось Антуану Он даже к нам стал относиться как к родным, именно тогда, когда мы потеряли человеческий облик. Он цитировал Библию: “Страна, текущая молоком и медом! — разглагольствовал он. — Ты правильно назвал ее, Эррера, это — “Медовый рай”. “Этой стране, — заявил он в другой раз, — не хватает только Его Величества — человеческого разума. Она должна быть одухотворена божественной мыслью”. — “Не хочешь ли ты сам одухотворить этот рай своей мыслью?” — “И эти убогие существа, — он мотнул головой на синих лебедей, — способны развить свои мыслительные способности!” — “Так ты метишь в “Отцы цивилизации”? — спросил Рэд шутя. — Но ведь у них есть цивилизация. Мы видели целый город!”