Конторщица 3 (СИ) - Фонд А.. Страница 39

— Ты давай-ка не юли, Лидия, — покачала головой Римма Марковна, налила в таз воды, добавила соды и начала намывать первую тарелку. — Как он тебе сам по себе?

— Ну, он неплохой педагог, — принципиально не повелась на наезд вредной старушонки я и отзеркалила манипулятивный вопрос.

— Лидия! — голос Риммы Марковны зазвенел металлом.

— Я уже тридцать один год Лидия, — огрызнулась я.

— Ответь, пожалуйста, на мой вопрос!

— Зачем?

— Ну вот! — удовлетворённо поставила отмытую тарелку Римма Марковна и усмехнулась.

Мне сильно прям не понравилась эта её ехидненькая ухмылочка. Но комментировать я не стала и продолжила расставлять тарелки.

— Ну вот! — настойчиво повторила Римма Марковна и просияла аки солнышко. Я психанула и почувствовала, что сейчас сорвусь и начну ругаться. Поэтому я быстренько перевела разговор:

— Римма Марковна, я завтра из города не вернусь. Буду там дня три — четыре.

— Что опять случилось?

— С послезавтрашнего дня я должна лечь в стационар, чтобы проверили мой диагноз.

— Зачем?

— Для получения водительских прав нужна справка с дурки. От психиатра в смысле.

— Ну так сходи и возьми справку в поликлинике! Позвони Симе Васильевне в конце концов!

— Я так просто не могу, я же лежала в стационаре когда-то. Поэтому придётся пройти обследование.

— Но там же Горшков!

— Знаю… — вздохнула я.

Встречи с Горшковым я, конечно, боялась. Поэтому вот уже вторую неделю откладывала визит к психиатру. Но ещё больше я боялась встречи с тем старичком-доктором, как там его фамилия, я уже и забыла. Я боялась, что он раскусит меня, что я попаданка. Что меня заберут на опыты. В общем, полный набор всевозможных бабских страхов.

Но водить машину давно пора. Я устала мыкаться по электричкам и чужому транспорту. Мне хотелось комфорта. Машина — это комфортное средство передвижения. И я желала поскорее начать водить. И передвигаться с комфортом, куда хочу.

Поэтому придётся взять все свои страхи в кулак и идти на осмотр.

Кроме того, нужно в принципе побыстрее разобраться с наследством Валеева. Моя алчная сестричка пока ещё не в курсе, что у меня осталась от него трёхкомнатная квартира, участок земли и автомобиль. Представляю, что тогда начнется! Да и «демоническая Олечка» своего не упустит. В её сладкую забугорную жизнь я категорически не верила.

И вообще, сейчас на повестке возник новый вопрос — как отвадить всю эту толпу наглых родственничков, да так, чтобы советское социалистическое общество не осудило. Ведь нынче, в этом мире люди живут с оглядкой на то, а «что люди скажут».

Я всё никак не могла успокоиться. Нет, ну это ж надо быть такими наглыми! Приехали эти тётя Зина-дядя Толя ко мне, ели-пили за мой счет, я их приняла, развлекала, в общем, расстаралась, как смогла. А в результате они сдали меня моей родне, и поделили мою квартиру за моей спиной. Зашибись, справедливость какая!

Я вышла на крыльцо, стараясь не поскользнуться от влажных от сырости досках. Гости уже потихоньку разошлись (угу-м, по-английски, не прощаясь). В беседке сидел только один человек. Я решила потихоньку свалить обратно в дом, но он уже увидел и окликнул меня:

— Лида! Иди сюда!

— Что? — нахмурилась я, — уже поздно, Пётр Иванович. Вам тоже пора домой.

— Гостей это я отправил по домам, — отчитался Будяк.

— Надо было тоже уходить, — невежливо ответила я ворчливым голосом.

— Не любишь ты меня, Лидочка, — опять начал свою песню Будяк.

— Так! — рыкнула я.

— Всё! Молчу! Молчу! — шутливо замахал руками Будяк. — Я сейчас уйду. Только спросить хотел. Один вопрос и всё!

— Спроси и уходи, — со вздохом отрезала я.

— Ладно, раз ты так хочешь, то спрашиваю: Лида, ты замуж за меня выйдешь?

Глава 19

— С ума сошел?!

— То есть ответ отрицательный?

— А ты разве на другой ответ рассчитывал?

— Ну попытаться-то хоть можно было! — жалобно ответил Будяк.

— Попытался?

— Ну…

— А теперь иди домой!

— Эх, Лида…

— Ты мне что обещал, товарищ Будяк? Ответ на один вопрос, и ты идешь домой. Вопрос ты задал. Мой ответ получил. Соответственно теперь — домой.

— Жестокосердная ты, Лидия Степановна!

— Ага. И моя старшая сестричка, думаю, вполне с тобой будет солидарна.

Стало совсем зябко — предрассветный туман наползал на сад, накрывая всё призрачной пеленой, словно в киношных декорациях нуара. Внезапно на головой, громко хлопая перепончатыми крыльями пролетела летучая мышь и тут же растворилась в бледной туманной дымке. Невыносимо остро пахли матиолы. Вдали, в пруду что-то громко пару раз плеснуло и булькнуло. Сегодня весь вечер Будяк и Рогов обсуждали какого-то легендарного старого сома. Сергей Сергеевич утверждал, что он давно уже живёт в нашем пруду и никто его поймать не может. Возможно, это плескался тот старый сом.

— Лидия Степановна, — сказал Будяк, уже собираясь уходить, — ты скоро на электричку должна успеть. А с этим праздником ты так и не поспала. А давай я тебя отвезу в город?

— У тебя же отпуск…

— Ничего страшного, мне в городе нужно кой-какие дела поделать. А вечером привезу обратно.

— Я в ближайшие дни не собираюсь возвращаться сюда. Дела у меня…

— Я понимаю… — вздохнул Будяк, — тогда просто подвезу в город?

Мне и хотелось, и не хотелось. С одной стороны, он был прав — поспать мне сегодня не судьба явно. По утрам электричка битком забита народом, не всегда сидячее место найти получается. То есть перекемарить и в дороге не выйдет, буду потом весь день варёная ходить. А с другой стороны, я же решила его не привечать. Слишком уж он быстро ворвался в мою размеренную жизнь. Это изрядно пугало.

Я замялась.

— Вот и договорились! — решил за меня Будяк. — Иди поспи хоть немного, я за тобой к семи заеду.

— Но я…

— Не глупи, Лида, — покачал головой Будяк, — тебе надо выспаться. Заеду. Спокойной ночи.

Он ушел, а я всё ещё стояла во дворе, вдыхая ночные запахи и бездумно пялясь на ночные цветы. Пока Римма Марковна не вышла и не турнула меня спать.

Будяк заехал ровно в семь.

Я была не выспавшаяся и потому недобрая. Он, очевидно, сразу это понял, так что в дороге не докучал. Пока добирались, мне удалось подрыхнуть ещё полчасика.

— Тебя на работу подкинуть или на Ворошилова? — спросил он, выруливая на главную улицу города.

— Пётр Иванович, а откуда ты знаешь про Ворошилова? — удивилась я.

— Я про тебя всё знаю, — ответил Будяк, не отрывая взгляда от проезжей части. — Я же должен знать всё про свою будущую жену. Это же вполне нормально для серьёзного человека.

Я зарычала от злости.

Будяк расхохотался и вырулил на Ворошилова.

Ну вот и что ты ему скажешь? Свинство, да и только, как говорит в такие моменты моя Светка.

На работу я чуть не опоздала. Долго копалась и всё никак не могла выбрать наряд. Обычно я особо не заморачивалась по этому поводу. После смерти Валеева, моей неудавшейся «гибели» от рук Горшкова, встречи (во сне или и правда?) с Жоркой, во мне как будто что-то надломилось. Наряды и всё остальное подобное стало абсолютно несущественным.

Я теперь на выходных стирала и гладила одежду, затем сразу же подбирала комплекты на каждый день и вешала их на плечики в шкаф. На каждый день — свой «лук». Оставалось утром только протянуть руку и взять очередной свежий наряд, особо не задумываясь.

Сейчас же я словно сошла с ума. Вместо того, чтобы покемарить ещё полчасика до работы, я принялась судорожно рыться в шкафу. Шифоновое платье было отвергнуто, как слишком легкомысленное, скромный офисный сарафан, сшитый когда-то в ателье «Минбыта» незабвенной Вероничкой Рудольфовной, показался мне слишком педантичным, кардиган бутылочного цвета — «бабским». И так далее. После того, как меня повысили до зама, джинсы на работу я больше не носила — мне теперь следовало подавать пример подчинённым.