Во все Имперские ТОМ 12. Финал (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 29

— Папа! — вот теперь Рюрик уже на самом деле разозлился, — Я не про пипирки, и не про девочек! Мои сны — совсем о другом. Почему ты всегда думаешь только про пипирки?

— Не знаю, — я пожал плечами, — А что до снов — то во сне ты иногда вспоминаешь свою прошлую жизнь. Когда ты был конунгом Рюриком тысячу лет назад. Такие сны — нормальны для тебя. Ты же почти бог, ты можешь помнить свою прошлую жизнь.

— Знаю, — Рюрик кивнул, — Но прошлая жизнь — это же всё битвы, корабли, моря... Эти сны я люблю. А сны, которые я стал видеть недавно — они совсем другие.

Я напрягся.

Мне живо вспомнились мои собственные ночные кошмары, которыми я сам страдал последние месяцы.

— Сны — тонкая материя, — осторожно ответил я, — Иногда сны это просто сны. Иногда наша душа хочет нам что-то рассказать в наших снах. Иногда мы просто переживаем во сне то, чего мы боимся. А иногда с нами во сне говорит Бог.

Я сам испугался того, что сказал. Вот упоминать Бога мне наверняка не следовало, Алёна не терпела никаких богов, кроме себя самой.

Но кары опять не последовало, видимо, Рюрик был прав, и Алёна нас сейчас не слышала.

Рюрик протестовать тоже не стал. Он-то отлично понимал, что его мама — не настоящая богиня...

— Что именно тебе снилось? — спросил я, — Расскажи мне.

— Три вещи, — чуть смущенно ответил Рюрик, — Во-первых, я видел человека, разрубавшего оковы. Он ходил среди рабов и рубил мечом их цепи, будто освобождал рабов. А потом я увидел мертвых магов, они лежали среди рабов, истекая кровью! Еще я видел какого-то страшного человека — узкоглазого, черного, дикого, он жил в какой-то пещере далеко на севере... Он меня сильно напугал. Потому что был сильнее меня. И еще... Еще я видел Либератора. Каменного! Либератор глядел на меня и жутко скрипел зубами. Я очень испугался, папа. Хотя знаю, что бояться — недостойно для аристо.

— Бояться можно, сын, — мягко произнес я, — Боятся все, даже твоя мама иногда боялась, пока не стала Богиней. Плох не сам страх, плохо, когда он начинает тобой управлять.

Я мрачно усмехнулся этой своей фразе.

Хорошенькие поучения от человека, который только сегодня сам настолько испугался, что дал Алёне расправиться с женой своего лучшего друга, а самого друга — дал покалечить...

Но Рюрик в любом случае ждал не такого ответа.

— Папа, мне не нужны советы про страх, — сказал мальчик, — Я хочу знать, что значат эти мои сны. Я почувствовал в них что-то странное... Это Бог говорил со мной?

Я крепко призадумался.

Было во всех этих видениях моего сына что-то неуловимо знакомое. Я будто и сам знал то, о чем говорит Рюрик, но теперь всё это забыл.

Как будто я сам был потерянной душой, вроде моего сына, душой, которая заплутала в реинкарнациях и теперь мучительно пыталась припомнить свои прошлые жизни...

Стоп.

Какая к лешему прошлая жизнь? Была конкретная вещь, которую я забыл. Точнее, вещь, которую Алёнка стерла из моей памяти насилием.

Тайны масонов, Духовное Перводрево...

— Там были золотые вспышки, в твоем сне, — произнес я.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Да! — воскликнул мальчик, — Да, папа! Были. Ты знаешь. Я так и думал, что ты знаешь!

Рюрик явно разволновался.

А я теперь вспомнил.

Меня самого как будто озарило золото магии. Да, я теперь помнил эти вспышки. Пылающая золотая бездна...

— Ты видел Тайны масонов, составляющие Духовного Перводрева, — сказал я, тщательно подбирая слова, — В прошлой жизни ты знал эти Тайны, дающие божественную власть. Власть, как у твоей мамы. Но потом ты их забыл. А теперь вспоминаешь во сне. Человек, разрубающий оковы — это освобождение рабов. А мертвые маги возле него — смерть магократии. Это Тайна консервативных масонов. Несбывшееся пророчество. То самое, исполнение которого предотвратили мы с твоей мамой. Страшный человек из пещеры, которого ты видел — это Дыгый. Уральский маг, который и дал тебе твою силу. Либератор убил его. Это Тайна либеральных масонов. Ну а каменный Либератор — это идол. Про него говорила Тайна радикальных масонов. Так что теперь ты знаешь три Тайны, сын.

На несколько секунд повисло молчание.

Рюрик внимательно глядел на меня, будто хотел прочесть некий скрытый смысл в моем лице.

— И что будет дальше? — спросил мальчик, — Я узнаю остальные Тайны?

— Думаю, что да, — честно ответил я, — Ты их вспомнишь, рано или поздно. Тебе осталось узнать еще девять Тайн. И мне кажется, твои сны откроют их тебе. Я бы тебе с радостью помог, сын, но не могу. Я сам когда-то знал Тайны, но я забыл их. Твоя мама стерла их из моего сознания. И волшебных снов у меня нет. Только кошмары про то, что я Крокодил и плаваю в Волхове.

— Тебя тоже мучают странные сны?

Мальчик пришел в восторг от моих слов, мы теперь стали как будто ближе, чем были раньше, ночные кошмары, наш общий секрет и проблема, сблизили нас за один короткий миг.

Рюрик наконец узнал во мне родственную душу.

— Да, сын, меня мучают сны. Бог говорит и со мной...

Мальчик бросился ко мне и обнял меня.

Я потрепал его по золотым волосикам.

— А что будет, когда мне приснятся все двенадцать Тайн, папа?

Я ответил не сразу.

Солнце уже почти зашло, над парком опустились весенние сумерки, и ветер как будто усилился, сосны громко заскрипели вокруг нас...

— Послушай меня, сын, — произнес я, — Внимательно послушай, если только веришь мне. Я люблю тебя, но верить мне или нет — решать тебе...

— Я тебе верю, папа, — сказал Рюрик.

— Хорошо, сын. Тогда слушай. Настанет день, я не знаю когда, но рано или поздно он настанет — день, когда ты вспомнишь все двенадцать Тайн. И тогда ты соберешь Духовное Перводрево. И станешь сильнее своей мамы. Потому что твоя мать владеет Духовным и Физическим Перводревами. Но ты — выше даже этого. Ибо у тебя будут и оба Древа, и еще твоя врожденная аура, усиленная уральским магом, которого ты видел во сне. Твоя МОЩЬ превзойдет мамину. И тогда...

— И тогда...?

Голосок мальчика звенел, Рюрик явно испытывал сейчас и восторг, и страх одновременно.

А я наконец нашел в себе силы сказать то, что следовало сказать уже давно:

— И тогда мы с тобой отправим маму на заслуженный отдых. И ты сам будешь править миром, без неё. Ты умный и добрый мальчик. У тебя получится править лучше, чем у мамы. Я уверен в этом.

Конец.

4 ::: Всепожиратель

«Ненависть — важнейшая вещь в жизни. Мудрый человек, утративший чувство ненависти, созрел для бесплодности и смерти»

Юлиус Эвола, «Метафизика войны»

Мое решение было сколь стремительным, столь же и парадоксальным.

Я просто устал. Они мне надоели. ВСЕ они.

Почему я, КРОКОДИЛ, должен постоянно сдерживать себя, постоянно терпеть мучительный голод, быть частью ЧУЖИХ планов...

Почему я должен рисковать своей жизнью, наконец?

Я на такое никогда не подписывался, я не давал согласия на это!

Мир просто с наслаждением насиловал меня. Но теперь этому конец. Сейчас насиловать буду я. Без смазки и жестко.

Наконец-то.

— Прощай, Таня, — бросил я сестре.

А потом кастанул на себя полётовское заклятие и взмыл в небеса, подобно инвертированному метеору.

Я промчался сквозь мой собственный защитный купол, тот булькнул и окатил меня сине-фиолетовыми брызгами магии...

Я был в ярости, и моя ярость вела меня.

Сейчас я все закончу. И больше никто не посмеет помыкать мной.

Гренландия осталась далеко внизу, и мой флот тоже, и вражеский флот...

Плевать на них.

Я летел к высшим удовольствиям всепожирания, к чистейшей МОЩИ, на этот раз не замутненной обязательствами.

Я мчался сквозь ветра и облака подобно павшей звезде.

Моя скорость была запредельной, я уже оставил позади Европу и теперь летел над просторами азиатской части России.