Иноходец (СИ) - Рымжанов Тимур. Страница 3

Пытаюсь приподнять голову и немного осмотреться. Помещение большое, с каким-то технологичным оборудованием. Лаборатория или больница, хоть и нет типичного для любого лечебного заведения запаха. Поднимаю руки и с ужасом вижу на руках тяжелые и массивные наручники. Вот это номер. Широченные браслеты на запястьях соединены мертвым, неподвижным креплением. А ручонки то у меня тонюсенькие, как спички. Бог ты мой, да куда ж я попал-то. Один из вояк в светло-зеленой форме что-то сказал строгому на вид офицеру на незнакомом языке, а потом обратился ко мне. Фраза была длинной, имела явно вопросительные интонации, но ни одного слова из всего сказанного я так и не понял, хотя, звучание языка напоминало греческий или македонский. Но и тот и другой я знал на уровне разговорного-бытового.

Попытался сесть, заметил, что такие же браслеты у меня и на ногах. Молодой военный в светло-зеленой форме вышел вперед и придержал меня, уложив обратно в ящик.

Если я в плену, или арестован, надо давить на амнезию. Ничего не помню, ничего не знаю.

Но что-то подсказывает мне что я не в плену. Уж больно рожи у этих вояк добродушные, да и смотрят как-то странно. Может это свои, вытащили из плена? Нет смысла гадать.

Минут через десять явился еще один в оранжевой спецовке. Голова взъерошена, на плече куртки пятно от какой-то пахучей жидкости. В руках странного вида инструмент похожий на циркуль. Не обращая внимания на военных, бурча что-то себе под нос, этот сразу же принялся возиться с моими наручниками. В первую очередь внимательно осмотрел, пощупал и почти без раскачки подсунул под браслеты тонкие пластинки, достал баллончик спрея залив мои запястья какой-то монтажной пеной, которая мгновенно засохла. Еще через минуту техник принялся срезать браслеты очень необычным инструментом, который просто испарял металл. Я с трудом мог приподнять голову и еле видеть, что там с моими кандалами делают. Логика подсказывает, что если вытащили из ящика, пилят на мне наручники, то стало быть освобождают. Значит я был в плену, или на оккупированной территории. А они, стало быть мои спасители. Значит идет война, а я так и вовсе очень похож на узника концлагеря. Живот ввалился, ребра торчат, руки и ноги тонкие, мышц почти нет. Все это убожество прикрывает какая-то рваная дерюга, выбеленная мешковина скроенная на манер одежды без единой пуговицы.

Наконец мастер справился с кандалами, снял их с меня, что-то добродушно пробурчал, и потрепал меня по голове взъерошив короткие волосы. Почти все присутствующие выглядели удивленными, о чем-то взволнованно говорили, и только старший из них, в строгой синей форме недоверчиво хмурился, чуть прищурив один глаз.

Не обращая внимания на хмурого, молодой в светло-зеленом костюме велел одному из тех что стоял с оружием что-то сделать, указывая на меня. Вояка ловко убрал винтовку странной формы за спину, подошел ко мне и подняв на руки поволок куда-то в сторону. Уложил на кушетку или очень вытянутое кресло, как у стоматологов, вот только какое-то опухшее. Я чуть запаниковал, когда меня опять стали пристегивать к этому креслу, за руки и ноги эластичными лентами. Вояка это заметил и примирительно поднял ладонь вверх и что-то сказал, пытаясь меня успокоить. Я не очень-то и сопротивлялся, уж больно лица у этих незнакомых людей были доброжелательные. Как я смог понять, они проводили какую-то обязательную процедуру.

И точно, как только зафиксировали в кресле, к плечу прилипла коробочка похожая на мыльницу и тихонько зашуршала, а кожу стало покалывать. Наверное, прививки, или лекарства, а может противоядие или антирад, да все что угодно может быть, но вот точно не сыворотка правды, потому что я ни слова из того, о чем они говорят не понимаю, так что и допрашивать меня без переводчика нет смысла.

Тем временем молодой в зеленом надел мне на голову толстый и широкий обруч с мягкой подкладкой, которая тут же словно присосалась к коже. Под прокладкой чувствовалось какое-то шевеление. Мой увенчанный обручем череп откинули на подголовник, и я почувствовал, что в глазах стало немного двоиться и плыть. Сознания не терял, все чувствовал, слышал, и не очень хорошо видел. Но вот в голове появились распевные голоса, даже с приятной мелодией. Я попытался вслушаться, но не получалось, смысл слов словно бы ускользал от меня. Интонации понимаю, а сами слова нет.

То ли я задумался, то ли увлекся, пытаясь вслушаться в эти странные звуки и ритмы, но на какое-то время впал в состояние на подобии транса. Кожа под обручем начала чесаться, я рефлекторно попытался поднять руку чтобы почесать, но улыбчивый вояка, что все время стоял рядом, положил поверх моей руки свою лапищу в бронированной перчатке.

Буквально через пару минут невыносимого зуда, вдруг, мгновенно, все прекратилось. В голове что-то щелкнуло, словно я только что вынырнул из глубокого водоема и зажав нос пальцами несильно дунул. Так я обычно делал после ныряния на глубину, и в ушах словно какие-то задвижки выходят с таким щелчком.

Именно после этого щелчка я посмотрел на хмурого дядьку фокусируя зрение, а тот в свою очередь что-то очень строго наказывал молодому в зеленой форме.

- … нам обязательно надо это выяснить.

- Так точно господин капитан. Я сам прослежу за состоянием здоровья этого дикаря.

- Я не дикарь, – возразил я, влезая в их беседу, как мне самому казалось на русском языке, но нет, из моего рта вырвалась довольно короткая фраза с незнакомым речевым оборотом. Но и я, и люди рядом со мной ее поняли.

Оба вояки отпрянули. Молодой в зеленом выпучил глаза, а хмурый удивленно выгнул бровь.

- А так бывает, Орм, чтобы разумный меньше чем за пятнадцать минут выучил гипнограмму?

- Ну, если я вас понимаю, значит бывает, – ответил я. - Что за язык, кстати, я такого не знаю. Да, и где я?

Вместо ответа хмурому, молодой в зеленом просто указал на меня, мол как подтверждение на его вопрос «бывает».

Хмурый опять скривил недовольную рожу, но все же ответил:

- Вы, юноша, находитесь на крейсере «Фартовый», военный флот империи Аратан. А язык, на котором вы заговорили, называют Интер. Устраивает такой ответ?

Я только закивал, хмурый продолжил.

- Я капитан крейсера, Мард Эсир. А как твое имя?

- Николай Владимирович Морозов.

- Ой как длинно. Я такое сразу и не выговорю. Типично аграфское имечко. Хоть ты на аграфа и не похож.

- Я человек, – буркнул я, поглядывая на пристегнутые к подлокотнику руки.

- На человека ты тоже не очень-то похож. Надо бы провести генетический анализ.

Сказав это, хмурый капитан обратился к парню в зеленом. Тот в ответ только пожал плечами и криво ухмыльнулся.

- На чем, господин капитан? Диагност его без флотской карточки не примет, да и медкапсула, тоже. Руки ему переломать чтобы капсула в экстренном режиме дала допуск?

- Ладно лейтенант. Разберись с ним. Выясни все подробно. Потом определи к техникам, и дай неограниченный доступ в столовую, смотреть страшно на его костяк.

- Так точно. Будет выполнено господин капитан.

Капитан ушел, вооруженный конвой тоже, техник, что срезал с меня кандалы, испарился давно. Остался только молодой лейтенант в зеленом мундире.

- Ну ладно, приятель, давай еще раз, как говоришь тебя зовут? – спросил он и стал отвязывать меня от кресла.

- Николай Владимирович Морозов, – упрямо повторил я, глядя на лейтенанта.

- Это имя что-то означает?

Я на несколько секунд задумался, вспоминая перевод имени. Быть может это имеет какое-то значение. Ведь у имен есть перевод, и тут все так странно.

- Да. Означает. «Побеждающий народы, сын владеющего миром, из рода рожденных холодом». – перевел я для парня свое имя, отчество и фамилию.

- О, это точно ни в один документ не влезет. А можно как-то покороче?

- Николай Морозов.

- А еще короче? – попросил лейтенант. – Просто у нас такие длинные имена не приняты, понимаешь? Вот я, Орм Тейл. Семь букв, больше десяти считается уже много, и имя принято сокращать, понимаешь?