Старая дорога - Кервуд Джеймс Оливер. Страница 29

Они пожали друг другу руки.

— А вы ничего… не передадите сестре моей, Клифтон?

— Мои наилучшие пожелания.

Гаспар Сент-Ив направился навстречу Аяксу Трапье. Клифтон видел, что тот замедлил шаг, вероятно, ожидая какой-нибудь неприязненной выходки. Но Гаспар дружески замахал ему рукой. Они сошлись, постояли несколько минут неподвижно, а затем, повернув, бок о бок направились к амбару Фаншонов. Гаспар два раза оборачивался и махал Клифтону рукой. В третий раз обернулся и Аякс… Он тоже махнул рукой. Клифтон улыбнулся. Голубка мира расправила крылышки.

Клифтон один вернулся в лес, нашел тележку и выехал на извилистую дорогу, довольный, что он в одиночестве возвращается обратно в леса Мистассини — к Анн Жервэ. На душе у него было покойно, он радовался тому, что с ним нет ни Сент-Ива, ни монашка. Хотелось остаться одному со своими мыслями, неуместными в их обществе. Здесь, среди сонного леса, на почти непроезжей дороге, устланной тонким слоем мягкой пыли, по которой, заражаясь его настроением, медленно шагала лошадь, он снова отдался мечтам, надеждам, снова строил воздушные замки, как строил их не так давно.

Голос Анн Жервэ мягко шептал ему слова, которые она написала: о том, что в сердце Антуанетты, возможно, нет ненависти к нему, что она любит его. Не то же ли самое, вспомнил он вдруг, говорил ему, в более решительных выражениях, брат Альфонсо, на берегу озера в ночь урагана?

Прошло немного времени, и он стал гнать от себя эти мысли. Какое безумие! Антуанетта презирает его. Он-то это знает. У других — одни догадки. А все-таки… мысль, высказанная Анн, снова и снова возвращалась к нему. Она провожала его, пела с птицами в придорожных кустах. Красила лесные цветы. Смягчала сияние солнца и углубляла синеву небес. Он поймал себя на том, что мурлыкал песенку, иногда заговаривал с лошадью. Он становился прежним Клифтоном. И то ощущение пустоты и одиночества, которое тяготило его последнее время, понемногу исчезало.

Он недоумевал, почему Анжелика Фаншон явилась в лес под чужим именем. Какая-то причина, очевидно, была. Замешана в этом Антуанетта, а может быть, и брат Альфонсо. Зачем он раззадоривал Гаспара, толкал его на драку с Трапье? Зачем разыграл всю эту комедию?

Он доехал уже почти до поворота на большую дорогу, когда впереди из-под кустов поднялась какая-то фигура.

Это был Альфонсо.

Он был покрыт пылью, потен, и тревожно поглядывал по сторонам. Потом улыбнулся, и хотя Клифтон не ответил ему и смотрел довольно недружелюбно, взобрался к нему на тележку.

Они молчали, пока не выехали на большую дорогу. Тут брат Альфонсо, словно внутренне с чем-то покончив, оглянулся вокруг и рассмеялся. Но смех был невеселый.

— Где наш друг Гаспар? — спросил он.

— Приносит извинения Аяксу Трапье и заключает с ним мировую. Оба они озабочены тем, чтобы об их безумствах не узнали мадемуазели Сент-Ив и Фаншон. Я взялся заручиться вашим обещанием, что вы сохраните все в тайне.

— Прекрасно, — кивнул Альфонсо. — Мне незачем говорить об этом Анжелике, а с Антуанеттой я, вероятно, никогда больше не увижусь.

Холодно и отчетливо произнесенные слова удивили Клифтона.

— Моя миссия приближается к концу, — странно ровным голосом продолжал расстрига, — с вами я могу поделиться кое-чем, мсье Клифтон, потому что у нас есть нечто общее — наша любовь к Антуанетте. Моя умрет вместе со мной. Ваша будет жить. Я не безумен, как думаете вы, да и Гаспар. Я вижу порой очень далеко, очень ясно, очень глубоко там, где другие не видят ничего.

Вот почему я довел дело до сегодняшней драки и посадил у окна ту девушку. Я знал, что Гаспар не успокоится, пока его распря с Аяксом не изживет себя, и что положить ей конец скорей всего может случай, при котором они оба окажутся смешны в собственных глазах.

Поэтому-то я и посоветовал Антуанетте дать место учительницы Анжелике. Мадемуазель Фаншон не подозревала о моем участии в этой затее и едва не выдала себя, встретившись со мной на Мистассини. Почему она приняла чужое имя — я не знаю. Имя Анн Жервэ — не плохое имя, но сама Анн Жервэ — костлявая старая дева из Квебека, которая отравила жизнь Гаспара своим обожанием. Как бы то ни было, этим Анжелика сыграла мне на руку. Мне остается покончить с одной задачей, а там…

— А там?…

— Мое дело будет сделано. И те, кого я люблю больше жизни, — поймут. И Антуанетта будет счастлива. А вы… я говорю все это вам, мсье, для того, чтобы вы могли повторить им, если они станут презирать меня. Ах, мсье, вот холодный источник там, в лесу… Вам не хочется пить?

— Нет, но я подожду вас. — Клифтон остановил лошадь под тенью дерева.

Клифтон смотрел, как сгорбленная пыльная фигурка, пробираясь сквозь кусты, перелезала через изгородь, отделявшую лес от дороги.

Прошло довольно много времени. Клифтон ждал. В той стороне, где исчез брат Альфонсо, пела малиновка. Белка пробежала по изгороди. Из леса доносилось мягкое жужжание пчел, треск кузнечиков. Солнце пробивалось меж ветвей, оставляя золотые озера и реки на влажной земле.

Монах ушел и больше не показывался.

Клифтон прислушивался — не раздастся ли шум шагов и треск раздвигаемых веток. На старом пне стучал дятел; белка беззастенчиво кричала с верхней перекладины изгороди; ниже по дороге перебирался лесной голубь, направляясь на свой ежедневный промысел на полоску клевера.

«Много же времени понадобилось Альфонсо!»— думал Клифтон. Он вылез из тележки, привязал лошадь к молоденькому тополю и, перескочив через изгородь, сразу увидел крошечный ручеек, который привел его к источнику, из которого вытекал.

Монаха там не было, и даже следов на мягком песке не осталось. Он, очевидно, и не приходил сюда. Клифтон позвал его, но лишь таинственный гул леса был ему ответом.

Он стоял молча, начиная понимать, в чем дело. Брат Альфонсо вовсе не собирался утолять жажду. Он ушел с тем, чтобы больше не возвращаться.

Все же Клифтон прождал у источника с полчаса, а затем вернулся к своей тележке и поехал в направлении на восток.

Было за полночь, когда он добрался до своей базы на берегу Мистассини. Полночи просидел он, не ложась. Десятки раз подходил к окну и смотрел на темный домик, где спали Анжелика Фаишон и Катрин Кламар. Будь там свет, какое-нибудь движение, он постучался бы даже в этот поздний час.

Девушка, которую он впервые узнал под именем Анн Жервэ, пробудила в душе его надежду; она предвидела, что Гаспар даст ему прочесть ее письмо; она нарочно написала эти строки об Антуанетте, и он с нетерпением ждал утра, чтобы узнать от нее, что именно хотела она дать ему понять и чего она ждет от него.

Он спал в эту ночь всего три-четыре часа и вышел из своей комнаты только тогда, когда в дверях их домика появились Анжелика и Катрин, обе в высоких сапогах, шароварах и блузках хаки, с маленькими рюкзаками за плечами.

Здороваясь с ним, Анжелика старалась казаться такой же веселой, как и Катрин Кламар, но чувствовалось в ней скрытое волнение. Она хотела поскорее узнать, как отнесся Гаспар к ее письму и что велел передать ей. Тотчас после завтрака Клифтон попросил ее уделить ему несколько минут наедине.

Они направились к реке, оставив Катрин с молодым инженером Винсентом, который должен был сопровождать их в этой первой поездке по лагерям.

— Мы должны были выехать уже часа два назад, — сказала Анжелика, — но Катрин несколько раз перечесывалась наново. Волосы у нее действительно роскошные. К тому же она без ума влюблена, и молодой Винсент — тоже, и каждый из них старается это скрыть от другого. Вчера Винсент случайно застал нас возле скал; мы распустили волосы, и Катрин сидела вся золотая, как маленькая богиня. Если бы не мое присутствие, Винсент, наверное, упал бы на колени; во всяком случае восхищения он скрыть не сумел; с тех пор Катрин половину свободного времени употребляет на то, чтобы ухаживать за своими волосами. Не глупо ли мужчине обращать внимание на такие пустяки?

— Может быть, и глупо. Но, помнится, и Гаспар Сент-Ив, при первой встрече со мной бредил волосами некоей сельской девицы — имя ее как будто Анжелика Фаншон — и чуть не вызвал меня на поединок, когда я позволил себе улыбнуться. Зато я никогда ни одного слова не слыхал от него о девушке, именуемой Анн Жервэ!