Самый приметный убийца - Шарапов Валерий. Страница 3

Она задумалась, подбирая слово.

– Шайка? – предложил вариант Колька.

Оля почему-то заупрямилась:

– Ну не так же сразу. Но ничего хорошего, это точно. А там и до беды недалеко.

Вот тогда-то и прозвучало Колькино предложение:

– Тогда займи их важным делом. Организуй тайное общество помогальщиков.

Идея эта возникла не на ровном месте. Как-то днем, дожидаясь электрички до дома, сидел себе Колька на вокзале и случайно увидел занятную картинку. По платформе фланировал туда-сюда хорошо одетый, в теле, гражданин, почитывая толстый журнал под названием «Новый мир». За гражданином, делая вид, что прогуливается и вообще ни при чем, по пятам следовал лопоухий пацан лет десяти, довольно бандитского облика. Костистая угрюмая физиономия, жесткая, косо подрезанная челка, острые, торчком, уши, куртка, чуть не вдвое обернутая вокруг тощего тела. В карманах – явно не конфеты, скорее всего, «перышко».

Колька, в свою очередь делая вид, что просто завязывает шнурки, внимательно наблюдал за движениями мелкого. А тот, как привязанный, хвостом следовал за толстяком, держа руки в карманах – пока еще своих.

«Как глупо пасет, гаденыш. Ты глянь, даже не прячется особо. Пацан или ничего не понимает, или совсем дурачок. Слышь, жирный, ты далеко-то не уходи, неохота скарб бросать без присмотра».

Толстый гражданин, точно услышав беззвучный призыв, прошел мимо Колькиной скамейки, потом, развернувшись, пошел обратно, прошел еще шагов сто, снова повернулся. Пацан ходил за ним по пятам. Во время очередного «рейса» Колька хорошо разглядел его физиономию – веснушчатую, со вздернутым носом.

«Куда ж ты лезешь, дурилка? Все же как на ладони. Я тебя вижу, значит, и другие видят», – Колька быстро и незаметно огляделся. На платформе, помимо них, было человека три, и те далеко.

Послышался гудок приближающегося поезда. Гражданин оторвался от чтения, аккуратно прикрыл журнал; пацан немедленно отвернулся, как бы любуясь воронами. Колька невзначай пристроился за этой парой и терпеливо поджидал готовящееся случиться очень скоро событие.

«Сейчас придет поезд, жирный войдет в тамбур, пацан тиснется за ним. У меня будет пара шагов от двери до двери».

Переваливаясь и отдуваясь, прибыл и остановился состав. Гражданин величественно шагнул в тамбур, мальчишка вьюном юркнул за ним. Колька, уже не сомневаясь, прыгнул, «оступился» и упал, свалившись прямехонько на мальца. Тот возмущенно завозился под Колькой, который нарочито неуклюже ворочался на мальце, охая, невнятно извиняясь, но никак не желая слезать.

Толстяк повернулся, с высокомерным недоумением спросил:

– Юноша, вам помочь?

– Нет-нет, благодарствуйте, – степенно отозвался Колька.

Гражданин прошел внутрь, было видно, как он устраивается у окошка и снова достает свой журнал. Колька наконец поднялся и потянул пацана за собой.

– Что же ты делаешь, щегол? – негромко спросил он, для верности встряхивая воришку за шиворот. – Совсем одичал?

Тот, нисколько не испугавшись, огрызнулся:

– Сам дурак. Я этому кнуру толстому хотел лопатник вернуть. Выронил, растяпа жирный.

И в самом деле, сунув руку в карман, показал округлый бумажник, явно не пустой. Колька строго спросил:

– А по сопатке? Ты кому втираешь?

– Ничего я не… – Он полез за платком. – Ну век свободы не видать, – побожился малец, чиркнув пальцем по шее.

Колька пытливо вгляделся в рассерженные, но честные глаза и засмущался.

– А чего же не отдал просто так? Чего шифруешься?

– Доброе дело решил сделать, – угрюмо пояснил малец, – втихую. И чтоб на меня не подумал. Отпусти ворот. Оторвешь – маманя по шее надает.

– Смотри-ка, прямо тимуровец, – маскируя свою неловкость, ответил Колька, – тогда пошли вместе отдадим.

Пацан пожал худыми плечами.

Зашли в вагон. Гражданин, пристроившись против ходу (неинтересно ему смотреть в окно было), почитывал свой «Новый мир». Колька деликатно кашлянул. Пассажир, глянув на пацанов с благожелательным недоумением, ободрил:

– Слушаю вас, молодые люди.

Колька протянул бумажник:

– Вы выронили, гражданин.

Дядька, подняв брови, похлопал себя по карману:

– И в самом деле. Благодарю вас. – Он взял бумажник и, даже не проверив его, спрятал за пазуху.

– Вы бы пересчитали, – напомнил пацан.

– Ничего страшного, я вам верю, – как-то двусмысленно улыбаясь, отозвался гражданин.

На этом и разошлись. Ребята направились обратно в тамбур. Новый Колькин знакомый, стреляя у него папиросу, проворчал:

– Видал, богач какой. Хоть бы пересчитал для порядка.

– Тебе-то что? Отдал – чего завидуешь? – назидательно заметил Колька. – За собой смотри, а то наносит тут добро направо-налево. Так и доиграться недолго.

– Ясное дело, – буркнул тот.

На том и разошлись.

Эта история всплыла в нужное время, теперь, выслушав очередную порцию Олиного нытья и сочувственно покивав, Колька и выдал свое предложение. Оля осведомилась, в своем ли он уме, на что он ответил:

– Но если тебе больше нравится ныть и утираться ладошками, я могу и промолчать.

– Тогда продолжай.

– Да все просто на самом деле.

Колька подобрал палочку и принялся выводить на песке черточки – одну, вторую и так – до четвертой.

– Дано: куча салаг воображают себя взрослыми, бесятся с лишних калорий и от безделья…

Ольга прыснула, но согласно кивнула. В самом деле, сейчас по сравнению с тем же сорок седьмым лопаемся с жиру, да еще как!

– И что в итоге? – спросил требовательно Колька.

– Что? – с интересом отозвалась она.

– А то. Самим что-то полезное придумать – кишка тонка. А надоумить их – ни-ни! Только почувствуют, что кто-то ими руководит – сразу на дыбы, потому как взрослые. Верно?

– Тебе виднее.

Колька не обратил внимания на бабские шпильки.

– Нам же, как ты понимаешь, надо, чтобы они выполняли то, что нужно по программе воспитания.

Он начертил толстую, как на картах, стрелу и направил ее на прямую черту, из-за которой расходились веером другие черточки.

– Это что, солнце?

– Светлое будущее.

– Похоже.

– Тем лучше. Всем вместе туда идти надо, но на пути – препятствия. – Колька провел между черточками и «светлым будущим» зигзагообразную линию.

– И что это? Минные поля?

– Лень, тупость и упрямство, – пояснил он с укоризной, – но на то ты и педагог, чтобы недуг в подвиг превратить. Поэтому надо нагрузить их работой – так чтобы не было времени нос утереть. Тупость заменить смекалкой, а упрямство – настойчивостью. А как это сделать?

Колька начертил вопросительный знак.

– И как же? – озадаченно осведомилась будущий педагог Гладкова.

– Как и всегда! – Колька победоносно вывел восклицательный знак, а потом заключил все черточки в единый «пузырь». – С помощью общей идеи.

Оля, с уважением глядя на живопись, все-таки высказала сомнение:

– Ну, допустим. Но у нас уже есть идея пионерской организации. Мало? Или чем не нравится?

– Ты свой прищур убери и не задирайся, а то сейчас этой вот розгой, – пообещал он. – Идея прекрасная, но надо ее развивать. Беда в том, что были перегибы прежнего руководства…

– А ты диалектик.

Колька вежливо замолчал, подождал продолжения, уточнил, будет ли оно. И, получив ответ, что нет, продолжил:

– Тут расчет на детский нрав. Любят они секретики и не любят, когда им указывают, что делать. Так?

Она кивнула.

– Объяви субботник. Многие придут без нытья и отговорок?

– Многие – не многие, но придут. Наверное.

– Во-от. А надо, чтобы шли все, добровольно и с песней, – заявил Колька, отбрасывая веточку, – и чтобы распоследний никчема ощущал, что без него не справятся. Вот, скажем, дровишек бабке старой напилить, если прямо попросить – не факт, что пойдут. Может, бабка та самая давеча этому никчеме по ногам крапивой за то, что куст у нее ободрал?