Тафгай 6 (СИ) - Порошин Влад. Страница 8

Бобров посмотрел на ледовое поле, а там левый крайний Сергей Капустин обыграв своего визави, укатил за ворота Виктора Пучкова, однофамильца олимпийского чемпиона и чемпиона мира вратаря Николая Пучкова. Витя Жлуктов вломился на пятак в ожидании передачи, но на нём повисли хоккеисты из «Автомобилиста», поэтому Капустин запустил шайбу вдоль борта в сторону синей линии, где её подобрал Валерка Васильев. Могучий замах и под шайбу героически бросился игрок хозяев льда. Бросок в направлении правой штанги, и словно теннисной ракеткой, шайбу клюшкой переправил в пустой угол Хельмут Балдерис. Красный фонарь вспыхнул за заградительной сеткой, и вдруг кто-то из зрителей громко крикнул хоккеистам своей команды, которые печально покатили на скамейку запасных:

— Да, мужики, это вам не «Уралмаш» и «Вторчермет» обыгрывать!

— Сам покажи, как играть надо! — Ответил болельщику кто-то из хоккеистов «Автомобилиста», когда на табло загорелся новый счёт — 0 : 2.

К Всеволоду Михайловичу подбежал второй тренер Владимир Юрзинов и тревожно зашептал на ухо:

— Ты слышал, что Тафгай недавно ляпнул по «Голосу Америки»? Говорит, что русская мафия голову поднимает. Через три года всю страну бандиты на части поделят, и порядки свои бандитские установят. А в Казани уже сейчас организованная преступность сколачивается из подростков.

— Ну? — Недовольно нукнул Бобров.

— Да я так просто сказал. — Пожал плечами Юрзинов. — Что будем делать с молодым, с Борькой Александровым?

— Тренировать, — пробурчал Всеволод Михалыч. — Андропов дал добро на эксперимент.

* * *

В воскресенье 8 октября за четыре часа до первой домашней игры сезона я заглянул в наш чикагский универсальный «Chicago Stadium», где кроме хоккейной команды базировался и баскетбольный клуб «Чикаго Буллз». Через двадцать лет баскетболисты Майкл Джордан, Скотти Пиппен и Дэннис Родман здесь знатно пошумят. А сегодня пошуметь и пошалить захотелось лично мне. По катку медленно ползала заливочная машина, техники проверяли, в каком состоянии находятся осветительные приборы, уборщики подметали между рядами мусор, оставленный после баскетбольного матча. В поисках менеджера универсального стадиона мне пришлось двадцать минут побегать, сделав круг с верхних этажей до полуподвальных помещений, где находились хоккейные раздевалки.

— Хэлло, Джек! — Обрадовался я малознакомому мужчине лет сорока, который отвечал за ремонт и функционал всего здания, построенного ещё до второй мировой войны в 1929 году. — Томми Айвен просил помочь в одном серьезном деле. — Я сразу же вытащил на обозрение Джека двадцать баксов, чтобы придать весомости своим словам. — Нужно перекинуть канат через одну из балок, находящуюся над нашей половиной поля. Один конец каната должен свисать до льда, а другой должны будут держать трое крепких парней в проходе между зрительскими секторами.

— К чему такая хреновина? — Буркнул недовольно менеджер стадиона, покосившись на доллары.

— Ты извилинами-то пошевели. — Я вынул ещё десять долларов. — Народ придёт на хоккей, чтобы получить заряд положительных эмоций, а мы «Черные ястребы» что?

— Что? Проиграете что ли сегодня? Вешаться прилюдно будете?

— Молодец, соображаешь? — Я сунул тридцать баксов в карман Джека. — Запомни, я как рукой махну, твои парни должны будут канат на себя потянуть, труп значит, чтобы надо льдом приподнялся.

— А кого первого повесите?

— Кто в карты первым перед игрой проиграет, того и вздёрнем. — Я подмигнул менеджеру и поспешил домой, благо домик, который мы сняли с Болдыревым на двоих, находился в пятнадцати минутах ходьбы.

На улице не смотря на октябрь месяц, стояла замечательная тёплая летняя погода, но мои мысли унеслись далеко от Чикаго в холодный и родной Советский союз. Вдруг до боли захотелось обнять Светку, похохмить со Всеволодом Михайловичем Бобровым, подколоть Борьку Александрова, и кого-нибудь из своих одноклубников по московскому «Динамо», за которое я уже должен был выступать, подёргать за уши в воспитательных целях, конечно.

Глава 4

Отличительной чертой чикагского универсального стадиона, где несколько раз даже устраивался ежегодный съезд коммунистической партии Чикаго, был настоящий музыкальный орган из трёх с половиной тысяч труб. Представьте на минуту: огромный портрет президента Авраама Линкольна, родившегося в семье бедняка, рядом чуть поменьше Владимира Ленина, уже из дворян, и церковный музыкант, играющий на органе коммунистический интернационал на спортивной хоккейной арене, заполненной местными коммунистами. Воистину — весь мир театр!

Кстати у «Чикаго Стадиум», расположенного на Мэдисон стрит, было ещё одно неофициальное название — это «Сумасшедший дом на Мэдисон». И сегодня вечером 8 октября в этом «сумасшедшем» доме был день открытых дверей. Наша команда «Чёрных ястребов» ещё ни разу не бросила по воротам «Нью-Йорк Рейнджерс», а народ на трибунах уже скандировал «Блэкхокс». Что характерно ладонями болельщики отбивали точно такой же ритм, как фанаты московского «Спартака», только выкрикивали они не слово «Спартак», а «Блэкхокс».

— Прямо как дома, на футболе в «Лужниках», — усмехнулся я, подмигнув генеральному менеджеру Томми Айвену.

На лёд уже выкатились два наших лучших игрока обороны: Уайт и Стэплтон, вратарь Тони Эспозито, а так же нападающие Иван Болдырев и Стэн Микита. Последнему хоккеисту, легенде клуба, зрители устроили минутную овацию. Наконец, диктор объявил и мою залётную персону:

— Иииивааан Таааф Гаааефффф!

Не буду кривить душой, трибуны встретили меня хорошо, ведь газеты весь день трубили про побитый мною рекорд Мосиенко, сделанный пусть и не без везения хет-трик за 20 секунд. А когда я выкатился на лёд и махнул рукой, шепнув про себя «поехали», и с потолка спикировал длинный прочный канат, народ на трибунах почему-то притих. Один конец веревки я намотал на левую руку и в полной тишине, против часовой стрелки начал нарезать круги по своей половине поля.

— Давай, Джек! — Гаркнул я работягам на верхний зрительный ярус, и они дали, то есть дернули канат на себя, как в цирке. — Юхууу! — Заорал я, когда мои коньки оторвалась от скользкой холодной поверхности льда, и по окружности полетел. — Иваныч, гони 100 баксов! Парю надо льдом!

И когда я уже сделал один стремительный круг по воздуху, трибуны «взорвались» — кто-то визжал, кто-то свистел, кто-то топал ногами, наиболее впечатлительные зрительницы плакали. Самый сообразительный из стартовой пятёрки словак Стас Микита, как только я приземлился, следующим полез на канат, чтобы почувствовать себя настоящим летающим «ястребом».

— Иваныыыч! Готовь сто долларов! — Выкрикнул он, проносясь рядом с нашей скамейкой запасных.

— Я для вас мистер Айвен! — Погрозил кулаком в ответ наш генменеджер.

А далее в покорители воздушного пространства выстроилась настоящая очередь, и каждый, поднявшись в воздух, кричал: «Иваныч 100 долларов!». Закончилась клоунада тем, что за канат уцепились сразу трое хоккеистов и мужики-работяги с другой стороны не выдержали и отпустили свой конец. И эта троица, три брата-акробата, мало того, что грохнулась, так они снесли хоккейные ворота и чуть не получили вывихи и растяжения. Зал ревел от восторга и рыдал в приступе истерического хохота.

— Вы у меня не получите ни цента, идоты! — Проревел Томми Айвен.

А что же в это время делали хоккеисты «Рейнджерс»? Кто-то успел в проходе покурить, кто-то, раскрыв рот, смотрел, как летают «Чёрные ястребы», а голкипер гостей Эдвард Джакомин, по прозвищу «Эд», как истинный профессионал разминался. Ему не хотелось получить от меня самый быстрый хет-трик в истории мирового хоккея.

* * *

Комментатор североамериканского спортивного телеканала CBS тридцатишестилетний Дэн Келли, который уже не единожды работал на этой арене, когда режиссёр трансляции вывел его в прямой эфир, очень эмоционально затараторил: